Андрей Буровский - «Отречемся от старого мира!» Самоубийство Европы и России
Он родился в семье чиновника и по окончании гимназии преподавал в коммерческом училище, сотрудничая одновременно в газете «Курьер». Однако, будучи по убеждениям и по натуре клиническим революционером, уже в 1824 г. (т. е. в 19 лет) присоединился к обществу карбонариев, целью которого было объединение Италии. Напомню, что Франция поддерживала идеи объединения Италии. Пока что Бланки — почти не крамольник.
В 1827 г. он участвует в вооруженных выступлениях против решения правительства Франции выделить субсидию в миллиард франков для эмигрантов-аристократов, у которых в 1793 г. отняли имения и вообще всю собственность. В ходе боев на баррикадах он ранен пулей в шею.
В 1830 г. Бланки участвует в Июльской революции, заставившей сменить не только короля (Карла Х на Луи-Филиппа I), но и ввести более демократический строй. Сам же Бланки описывал революцию так: «В те дни, когда мы, опьяненные и оглушенные своей победой, с сердцем, переполненным счастьем, блуждали с ружьем на плече по разрытым мостовым улиц, по их баррикадам, мечтая о том, как побледнеют короли и как обрадуются народы, когда до их ушей долетит далекий шум нашей „Марсельезы“…»{93}
Как видно, программа не демократизации общества, а радикальных преобразований. И очень, очень романтическое отношение ко всему происходящему. В редакции «буржуазной» газеты Бланки стучал в пол прикладом и кричал: «Смерть реакционерам!».
И после революции Бланки беспрерывно протестует. Он организует манифестацию студентов Сор бонны. Лионские ткачи ведут уличные бои с Национальной гвардией, убито, по разным данным, от восьмисот до двух-трех тысяч человек с обеих сторон. Бланки весело участвует в событиях.
За подстрекательство ко свержению правительства и создание революционного «Общества друзей народа» Бланки приговаривается к году тюрьмы и 200 франкам штрафа. По выходе из тюрьмы он опять арестовывается — за создание незаконных вооруженных сил и изготовление пороха. В 1836 г. получает два года тюрьмы и платит 3000 франков штрафа. В тюрьме он проводит восемь месяцев — вплоть до амнистии 1837 г., после чего следует ссылка.
Не успев выйти на свободу, Бланки создает организацию революционеров-заговорщиков — «Общество времен года». 12 мая 1839 г. это общество в составе 850 человек пытается захватить власть в Париже, овладевает ратушей. Бланки надеется на массовое восстание… Но никто не поддерживает кучку заговорщиков. Он бежит от правительственных войск. Его арестовывают только через полгода нелегальной жизни и вместе с другими лидерами организации приговаривают к смертной казни, замененной пожизненным заключением в замке Сен-Мишель. В тюрьме он заболевает, врачи признают болезнь Бланки неизлечимой, в связи с чем его переводят в госпиталь.
В январе 1844 г. Бланки был помилован, совсем как на карикатуре Гюстава Доре: «Этого можно выпустить на свободу: он уже не опасен». На карикатуре врач говорит это тюремщику у постели смертельно больного революционера, закованного в кандалы. Бланки отказывается от освобождения: он болен, ему некуда идти и нечего есть.
Но едва грянула революция 1848 г., он тут же выходит на свободу и прибывает в Париж. Там он основывает Центральное Республиканское Общество (ЦРО), объединяя революционеров всех мастей. Днем Бланки лихорадочно посещает рабочие предместья, агитируя за революцию, вечером пропагандирует то же самое в ЦРО. Там против Бланки выступает человек, с которым он организовывал «Общество времен года» — Барбес. Он сообщает, что Бланки давал показания полиции против партийных друзей. Правда ли это, неизвестно до сих пор: Бланки категорически отрицал двурушничество и обвинял Барбеса в сотрудничестве с полицией, многоженстве и вранье. «Полемика» на таком уровне продолжалась несколько месяцев.
15 мая 1848 г. Бланки, после демонстрации, во главе вооруженного отряда и возбужденных демонстрантов, врывается в Национальное собрание. С трибуны он обращается к народу и депутатам, требуя революции, демократии… Хорошо хоть, на этот раз не прокапывания каналов на Северный полюс и обобществления женщин. Никто его не поддерживает — ни депутатам, ни «народным массам» он не нужен. Бланки приговаривают к десяти годам тюрьмы, которые он отбывает в Бель-Иле. И в самой тюрьме, и в газетах продолжается борьба между сторонниками Бланки и Барбеса: выясняют, кто тут предатель, а кто истинный сын трудового народа.
Бланки безуспешно пытается бежать в 1853 г. Его амнистируют в 1859-м.
Вскоре он основывает тайную типографию, где печатает листовку против империи Наполеона III, за что в 1861 г. вновь арестован и приговорен к четырем годам тюрьмы.
В 1865 г. он бежит в Брюссель, где живет очень скромно на подачки сторонников и ведет переписку с другими революционерами. В 1866 г. он участвует в первом Конгрессе Интернационала. Затем опять создает новую революционную организацию.
В августе 1870 г. (идет Франко-прусская война!) Бланки с отрядом нападает на пожарные казармы — хочет отнять оружие и вооружить народ. Как и в 1839-м, и в 1848-м, никто не присоединяется к революционерам. Ему удалось бежать, но только чтобы попытаться поднять новое восстание 31 октября 1870 г. За этим последовали арест и пожизненное заключение.
Во время Парижской Коммуны 1871 г. Бланки, находившийся в тюрьме, был заочно избран членом Коммуны: бланкисты составили большинство в правительстве Коммуны, но попытки добиться у Версальского правительства его освобождения успеха не имели.
Из последнего заключения Бланки вышел только в 1879 г., в возрасте 74 лет, за два года до смерти. В общей сложности он провел в тюрьмах больше 34 лет. Последние годы он тоже вел революционную пропаганду и старался сплотить сторонников в единую партийную организацию, но популярностью уже не пользовался. О нем ходили слухи, что он носит черные перчатки, скрывая следы проказы, что глаза у него страшные, налиты желчью и кровью, что на нем — кровь десятков тысяч человек (уже не слух, а чистая правда).
К концу жизни Бланки полагал, что «…любой прогресс есть победа коммунизма, любой регресс есть его поражение, развитие коммунизма совпадает с развитием цивилизации. <…> Все улучшения налоговой системы, налог на табак и алкоголь, который пришел на смену феодальным налогам, почта — все эти меры есть коммунизм. Промышленные компании, торговые общества, страхования всех видов, армия, образовательные институты, тюрьма и казармы — все это коммунизм, детский, грубый но необходимый».
Получается, что прогресс — это и есть коммунизм.
Там же: «Коммунизму вменяется в вину то, что он жертвует индивидуумом; ему также вменяется отрицание свободы. Конечно же, если он родится прежде своего времени, этот безобразный ублюдок заставит нас убежать как можно скорее, и мы будем сожалеть об его рождении. Но если это сын науки, кто посмеет замахнуться на сына такой матери?»
В общем, подавлять свободу можно и нужно — лишь бы на научной основе и вовремя.
Отказ от демократии? Но «разве олигархия не называет себя демократией?». Вот-вот — и от демократии отказаться вполне можно, лишь бы был коммунизм.
С одной стороны, коммунизм — дитя просвещения. «Это последнее слово в общественной организации не будет сказано, пока большинство людей остаются невежественными. Скорее Луна упадет на Землю, чем коммунизм победит без своего необходимого элемента — просвещения. Для нас также тяжело дышать без кислорода, как для этой системы существовать без образования, которое есть его атмосфера и гид. Между просвещением и коммунизмом такая близкая связь, что одно не может сделать шаг без другого. В истории человечества они всегда идут вместе, в одной шеренге…»{94}
С другой стороны, коммунизм не настанет без активной революционной организации. «Главная причина провала прошлых восстаний — в отсутствии организованности среди рабочих, в отсутствии признанных вождей и дисциплины. В результате каждый отряд действовал сам по себе, изолированно».{95}
Значит, надо сплотиться, создать железную организацию, изучать военное дело, действовать вместе. Захватив власть, необходимо разоружить контрреволюционные классы, вооружить пролетариат и создать диктатуру пролетариата. А там уже и упразднять эксплуатацию, национализировать всю крупную собственность, а мелких собственников гнать в кооперативы.
Судьба бланкизма такова, что в СССР о ней предпочитали не распространяться. По мнению самих французов, «Бланки же, в свою очередь, можно считать отцом-основателем как фашизма, так и ленинизма». Ведь в 1890-е годы «произошел раскол среди французских бланкистов. Одна часть пришла к „протофашизму“, а другая предпочла „демократический социализм“».{96} Сторонник и продолжатель Бланки, Эдм Мари Гюстав Тридон (1841–1871), был радикальным социалистом и революционером, а одновременно — мистиком неоязыческого толка, убежденным французским националистом… Бланкисты «боролись с религиозными предрассудками», а одновременно хотели вернуться к древним индоевропейским ритуалам. Например, они настаивали на кремации трупов: и вопреки учению церкви, назло «попам», и ближе к «арийским предкам».
