Александр Иванченко - Путями Великого Россиянина
В свете данных о сторонниках Византии в среде болгарской знати мы должны крайне осторожно отнестись к преднамеренным высказываниям греческих хронистов о войне русских против болгар. Если результатом нижнедунайских военных действий Святослава была контрибуция, наложенная на Византию (летопись), то из этого становится ясным – кто именно был настоящим противником».
Пока всё в полном согласии с тем, что сообщает нам также Славомысл, который хотя и был пристрастным «язычником», как составитель «Повести временных лет» игумен Свято-Михайловского Выдубецкого монастыря Сильвестр – пристрастным христианином, но всё же лучше нас знали истинное положение дел в ту историческую обстановку, о какой писали, уже потому, что во времени она не так была отдалена от них, как от нас. При всех своих пристрастиях и различных подходах к изложению тех или иных событий, они так или иначе не могли, будучи людьми, несомненно, искренними – мера Искренности у каждого, разумеется, своя, – не зафиксировать каждый свою, но правду. При внимательном сопоставлении двух отечественных первоисточников мы и находим более-менее приближающееся к достоверности искомое.
Почему наша летопись говорит, что Светослав воевал якобы против болгар? Потому, очевидно, что летописец-христианин симпатизировал христианской же Византии, где сидел его святейший патриарх, а те, византийцы, в свою очередь, ещё в XII веке, как известно, когда по повелению Владимира Мономаха трудился над «Повестью временных лет» игумен Сильвестр, относились к болгарам не лучше, чем средневековые испанцы к еврейским марранам, то есть считали болгар двоеверцами, причём больше язычниками, чем христианами. Так думал, вероятно, и Сильвестр. Но вызванные чувствами христианина соображения, поскольку он был, повторяю, человеком по-своему искренним, смешались под его пером с объективной информацией: воевал против болгар, а контрибуцию в итоге наложил на греков!
От Славомысла же мы узнаём, что подозрения Сильвестра относительности твёрдости болгар в христианстве были не лишены оснований. Болгарский царь Пётр не только заключил со Светославом военный союз против Византии, но и сам предложил великому князю русов, чтобы Болгария вошла составной частью в Русь под общим верховенством Светослава и, поскольку Светослав по каким-то мотивам согласия сразу не дал, завещал это своему сыну и наследнику Борису. Престарелый Пётр понимал, что против Византии самой Болгарии не устоять. А та давно уже стремилась превратить Болгарию в одну из своих провинций, подчинив её себе в первую очередь через патриарха цареградского, как оно и произошло потом после гибели Светослава, в котором Византия видела своего самого могущественного и бескомпромиссного – даже мать не сумела склонить его к христианству! – врага. И, если бы византийцам руками печенегов не удалось от него, тридцатилетнего, избавиться, весь наш славянский мир наверняка получил бы совершенно иное развитие. Какое – гадать было бы легкомысленно. Но если учесть, что уже в XYI веке до н.э. наши пращуры в высокой степени владели письменным словом, принять во внимание такой же уровень их знаний в самых разных областях и посмотреть затем на современную Японию, отворившую к себе дверь только в середине минувшего века, поразмышлять о многом можно.
Уничтожив недружественный Хазарский каганат и исходившую от него опасность на востоке, потом найдя полное взаимопонимание с болгарами, чехами и уграми, дальновидный стратег Светослав решил создать на юго-западе для обороны от хищной Византии и её влияния на славян твердыню в устье Дуная на Острове Русов – в Переяславце, куда намеревался перенести из Киева свою главную резиденцию, что опять-таки подтверждает летопись, хотя по сравнению со Славомыслом чересчур упрощённо, но всё же:
«Не любо мне, – сказал Светослав матери, – жить в Киеве. Хочу жить в Переяславце на Дунае, ИБО ТО ЕСТЬ СЕРЕДИНА ЗЕМЛИ МОЕЙ (подчёркнуто мною, задержите своё внимание на этих словах, мы их ещё вспомним.– А. И.). Ведь там все добра сходятся: из Греков – паволоки, золото, вино и овощи разные, а из чехов и из угров – серебро и лошади, из Руси ж – меха и воск, и мёд, и челядь».
И вот тут лишний раз убеждаешься, что фразу академика Б. А. Рыбакова о необходимости осторожно относиться к византийским источникам одинаково следует отнести и к трём его чрезвычайно гроссбухным книгам: этой, что у меня на столе, и вышедшими годом раньше в том же издательстве «Наука» «Язычество древних славян» и «Язычество Древней Руси» (М., 1987). Он либо сам себе, как обычно, противоречит, то ли намеренно утаивая, то ли не считая нужным называть при этом какие-то первоисточники или иные доказательства, либо целиком отдаваясь своей щедроданной фантазии, не вникая в подлинную суть предмета и зачастую толкуя всё в прямо противоположном смысле, а то и никак не толкуя, если чувствует, должно быть, что его тут же поймают на слове, просто публикует рисунок или фотографию без комментариев (один рисунок и фотографию мы всё же прокомментируем), либо вопреки собственным предостережениям уж слишком доверяется иностранным источникам, причём неточным их переводам на русский язык (когда белое в поразительной лёгкостью превращается в чёрное), а то и русское слово трактует неверно. Наше древнее «паволокы» (от «паулование» – «паукоткачество»), означающее «ткани тонкой работы» у него только «шёлк».
Из трёх названных книг можно привести сотни примеров, когда академик Б. А. Рыбаков, мягко говоря, неточен. Вот лишь один из наиболее характерных.
На стр. 14 «Киевской Руси...» пишет: «Выбранная нами начальная точка отсчёта СЛАВЯНСКОГО исторического процесса – середина II тысячелетия до н.э. – застаёт ПРАСПАВЯНСКИЙ мир на уровне первобытного строя, но с ДОСТАТОЧНО БОГАТЫМ ИСТОРИЧЕСКИМ ПРОШЛЫМ: ПРЕДКИ СЛАВЯН (везде подчёркнуто мною. – А. И.) уже с V-III тысячелетий до н.э. знали земледелие...». Ни на кого не ссылается, не приводит никаких доказательств и, хотя постепенно опускает по нисходящей славян до предков славян, то есть вообще пока не славян (ибо выше «праславяне»), тем не менее, сказано верно: к середине II тысячелетия до н.э. славяне действительно имели богатое историческое прошлое и действительно уже в V-III тысячелетиях до н.э. занимались земледелием. Об этом убедительно свидетельствуют ПИСЬМЕННЫЕ источники СЛОВЯН как раз середины II тысячелетия до н.э., точнее, начиная cXVI века, собранные Фаддем Воланским, книгу которого академик Б. А. Рыбаков ясно, что знает, ибо тут же не трактовка – даты, с потолка их не возьмёшь, а, кроме Ф. Воланского, как подтверждают компьютеры Русского Музея в Сан-Франциско, о земледелии слов'ян в V-III тысячелетиях до н.э. не писал никто другой, только он, и вот теперь академик Б. А. Рыбаков, не утруждающий себя, как говорят учёные, никаким научным аппаратом. А не упоминает книгу Ф. Воланского, очевидно, потому, что тогда пришлось бы что-то сказать о письменности слов'ян середины II тысячелетия до н.э., а это как самое убедительное свидетельство высокоразвитой культуры помешало бы А. Б. Рыбакову продолжить тот же абзац уже в ином ключе:
«... пережили в эпоху энеолита ВРЕМЕННЫЙ ПОДЪЁМ, связанный с УСИЛЕНИЕМ ПАСТУШЕСКОГО СКОТОВОДСТВА, приняли участие в ЗАСЕЛЕНИИ огромных пространств и ко времени кристаллизации ПРАСЛАВЯНСКОГО ЭТНОСА они уже ДОСТИГЛИ ОПРЕДЕЛЁННОГО (?) УРОВНЯ КУЛЬТУРЫ...»
* * *
Почему «временный подъём» связан с «усилением пастушеского скотоводства» после трёх-полутора тысячелетий развития земледелия непонятно, как мерить «определённый уровень культуры» верх или вниз, академик не разъясняет, но касательно «заселения огромных пространств» с Б. А. Рыбаковым можно согласиться. Как подтверждают новейшие археологические раскопки, немало географических названий на карте доримской Италии и множество топонимов славянского происхождения по всей Европе, а также сравнительный анализ фольклора и языка карпатских гуцулов, уж точно-таки славян, а не праславян, притом «гордо стойких» (значение слова «гуцулы»), не покидавших свою родину в течение тысячелетий, и языка, а также легенд, записанных в раннесанскритских летописях индийских брахманов, прямо говорящих, что их отцы в давние-давние времена пришли в Пенджаб, перевалив с севера Гималаи, а деды ещё раньше шли к Гималаям от Красной горки (праздник Красной горки, когда БРАМЫ ушли далеко на восток, в Карпатах отмечается и теперь), – как подтверждает детальный анализ всего этого, вместе взятого, славянский мир 4–5 тысячелетий тому назад и впрямь занимал пространства огромные.
Впрочем, не обольщайтесь, академик Б. А. Рыбаков сейчас всё это одним махом разрушит, не посчитавшись даже с тем, что сам только что утверждал. На 14-й странице он пишет одно, а на 15-й помещает почти в точности скопированное с французской энциклопедии Larousse и английской Encyklopedia Britanikka сразу три географические карты, не оставляющих о «богатом историческом прошлом» наших пращуров никаких иллюзий. Все их «огромные пространства» обитания в XV–XIII веках до н.э., по Б. А. Рыбакову с его французскими и английскими советчиками или авторитетами простирались узкой полоской по ширине Припятских болот от Днепра до Одера, затем это пространство «постепенно начинает нарушаться в результате сложных процессов, происходивших в первобытной Европе». И наконец ограничивается маленьким неровным квадратиком всё в тех же Припятских болотах, где, как вы сами понимаете, учитывая отсутствие в те времена нашего «славного» Минводхоза, не то что земледелие, никакое «пастушеское скотоводство» было невозможно, не говоря уже о какой-то культуре аборигенов болот.
