Юрий Семенов - Курс лекций по социальной философии
Эта семья, как и ранее протоэгалитарная, была иждивенческой ячейкой. С переходом к классовому обществу необходимость в иждивенческих ячейках не только не исчезла, но, наоборот, стала абсолютно настоятельной. Только таким образом можно было обеспечить содержание детей, а тем самым и воспроизводство населения общества.
Но с переходом к классовому обществу иждивенческие отношения существенно изменились. Прежде всего, обязанность содержать детей теперь целиком легла на семью. Это, во-первых. Во-вторых, во всех классовых докапиталистических обществах в роли иждивителей выступали только мужчины. Это связано с тем, что лишь они были собственниками средств производства. Только мужчины в этих обществах были непосредственно включены в систему социально-экономических отношений: отношений собственности на средства производства и отношений распределения продукта в масштабах общества. Только они получали долю общественного продукта непосредственно от общества.
Женщины в докапиталистических классовых обществах в отличие от первобытного общества непосредственно в систему социально-экономических отношений не входили. Они не являлись собственниками средств производства и поэтому не имели прав на созданный в какой-либо из хозяйственных ячеек продукт. Они не могли получить долю общественного продукта непосредственно от общества. Поэтому они не только не могли выступать в роли кормильцев, но, наоборот, сами должны были иметь кормильцев. Свою долю общественного продукта они могли получить только из доли мужчин: до замужества - отца, после вступления в брак - мужа. Выступая в роли единственного иждивителя, мужчина тем самым неизбежно выступал в качестве кормильца не только детей, но и жены. Иждивенческие отношения в докапиталистическом классовом обществе не только были замкнуты в рамках семьи, но и существовали как отношения мужа и отца ко всем ее членам.
Таким образом, в докапиталистических классовых обществах женщины экономически зависели от мужчин. Мужчины, будучи собственниками средств производства господствовали и в семье и в обществе. Экономическое неравенство мужчины и женщины, как правило, находило свое закрепление в праве. Вплоть до самого последнего времени женщины в классовом обществе были не равны с мужчинами и перед законом. Они были лишены многих гражданских прав и отстранены от участия в политической жизни общества.
Господство мужчины накладывало отпечаток на все стороны брачной и семейной жизни, определяло характер брака и семьи в целом. Иной характер приобрели в классовом обществе и отношения мужчины к детям. Возникновение частной собственности на средства производства превратило его в единственного их кормильца. Но как собственник средства производства он выступал перед ними не только косвенно, но и прямо. Воспроизводство частной собственности на средства производства немыслимо без воспроизводства частных собственников. И семья в классовом обществе представляет собой ячейку не просто по производству людей, но по воспроизводству частных собственников. Такое воспроизводство осуществляется через наследование, т.е. передачу собственности на средства производства от одного поколения к другому, от отца к сыновьям. Если по отношению ко всем своим детям глава семьи выступал в качестве иждивителя, то по отношению к сыновьям - и в качестве наследодателя. Это обеспечивало ему господство над последними и после того, как они становились взрослыми. Чтобы получить право на долю общественного продукта в классовом обществе совершенно недостаточно стать трудоспособным. Необходимо обладать средствами производства. А они находились в руках отца. И пока отец не передавал их сыновьям, все они независимо от возраста и степени участия в труде были в положении иждивенцев, находились в экономической зависимости от него. Это позволяло отцу распоряжаться их судьбой и, в частности, нередко решать вопрос об их вступлении в брак.
Положение дочерей было еще хуже. Если сыновья могли надеяться обрести, в конце концов, самостоятельность, то дочери об этом не могли и мечтать. Единственное, что их могло ожидать, - перемена иждивителя. До выхода замуж они зависели от отца, после - от мужей. Вполне понятно, что вопрос о их замужестве решался, по крайней мере в докапиталистических обществах, чаще всего без их участия. Они не выходили замуж, их выдавали. Брак чаще всего был сделкой, заключаемой между главами двух семей.
Брак в классовом обществе всегда юридически оформлялся. Будучи выданной замуж, женщина, как бы ни сложились ее отношения с мужем, была, как правило, лишена возможности порвать с ним. Расторгнуть брака по свое воле она не могла. Таким образом, она не только находилась в экономической зависимости от мужа, но и законом была прикреплена к нему. В тех классовых общества, где право на развод существовало, оно принадлежало почти исключительно мужчине.
Превращение отца в единственного иждивителя детей и наследодателя имело своим следствием смену старой, классификационной системы родства, фиксировавшей прежде всего отношения между группами, новой, описательной линейно-степенной, знавшей отношения только между индивидами. В ней нашел свое выражение новый принцип "прикрепления" иждивенцев к иждивителю, который был одновременно и принципом "прикрепления" наследников к наследодателю.
В обществе доклассовом принцип "прикрепления" иждивенцев к иждивителям был довольно простым. В качестве иждивителя прежде всего выступала мать, естественная связь которой с детьми была более чем очевидной. В результате отношения иждивения между матерью и детьми, которые были порождены общественной необходимостью в обеспечении содержания детей, были по своей природе социальными, экономическими, выступали в глазах людей как производные от естественных, биологических уз, как их необходимое следствие. Мужчина был связан с детьми не непосредственно, а только через жену. Он был обязан участвовать в содержании детей только потому, что был мужем их матери. Понятие "отец" совпадало с понятием "муж матери". Породительство, т.е. биологическое отцовство, во внимание обществом не принималось и не имело общественного значения.
Когда мужчина стал единственным иждивителем положение изменилось. Его иждивенческие отношения к детям приняли прямой, непосредственный характер. Что же касается отношений наследования, то они иного характера, кроме прямого, в обществе классовом носить и не могли. Эти прямые связи отца с детьми требовали наглядного и простого обоснования. И оно было найдено - в биологическом отцовстве. Общественные по своей природе связи иждивения и наследования были осознаны как производные от биологической связи между отцом и детьми. Биологическое отцовство, породительство выступило в глазах людей в качестве основания социального отцовства.
Результатом был взгляд на социальное и биологическое отцовство как на явления полностью тождественные. Это нашло наглядное выражение в описательных системах родства. Но хотя социальное и биологическое отцовство стали обозначаться одним словом, на практике различие между ними проводилось. Как ни велика была вера в том, что именно биологическое отцовство лежит в основе заботы мужчины о детях, однако в действительности оно, взятое само по себе, не порождало и не могло породить отношения иждивения и наследования. Мужчина не был обязан содержать детей, которые родились вне брака и, соответственно, не входили в состав его семьи, каким бы достоверным ни являлось его биологическое отцовство. Как уже указывалось, в классовом обществе отношения иждивения и наследования были замкнуты в пределах семьи, которая была и экономической и юридической единицей.
Но если не всякое биологическое отцовство трактовалось обществом как социальное, то всякое социальное рассматривалось как производное от биологического, как одновременно и биологическое. Этот принцип, которым руководствовалось почти всякое классовое общество, нашел свое наиболее четкое выражение в кодексе Наполеона, статья 312 которого устанавливает, что "отцом ребенка, зачатого во время брака, является муж". В результате мужчина был обязан обеспечивать детей, рожденных в браке, и передавать им в наследство имущество даже если у него были серьезные сомнения относительно своей причастности к их появлению на свет.
Все это с неизбежностью порождало у мужчин стремление обеспечить достоверность своего биологического отцовства. Это была объективная потребность, имевшая корни в существующей системе социально-экономических и семейно-экономических отношений. Она могла быть удовлетворена лишь при условии исключения возможности вступления женщины в половые отношения с каким-либо другим мужчиной, кроме мужа, причем не только после, но и до замужества. Отсюда требование к женщине не только быть верной мужу, но и сохранять девственность до вступления в брак. Во всех сколько-нибудь развитых докапиталистических классовых обществах потеря девушкой целомудрия считалось величайшим позором, а измена мужу рассматривалась не только как нарушение морали, но и как преступление, влекущее за собой суровое наказание.
