Коллектив авторов - Регион в истории империи. Исторические эссе о Сибири
Большинство коренных народов Сибири было включено в состав Московского царства в первой половине XVII века, а к началу XVIII века граница Российской империи в Сибири имела приблизительно те же очертания, что и сейчас. Обычно считается, что империей Россия стала в 1721 году – в день принятия Петром I императорского титула89. Однако и реально, и даже официально Россия являлась империей с 1547 года – со времени коронования Ивана IV «на царство». Уже при этом первом царе его государство фактически обладало всеми признаками империи – единоличной властью государя, очень большой территорией, высокой численностью и гетерогенностью населения. Присоединение Сибири было фактом из жизни империи, а потому можно говорить о применении имперского опыта управления коренными народами в отношении Сибири.
Ко времени прихода русских людей в Сибирь у государства имелся богатый опыт управления «иноземцами» – народами Поволжья и Приуралья. Этот опыт в своей основе базировался на практике управления подвластными народами, применявшейся здесь ранее монголо-татарами. Он заключался в минимальном вмешательстве во внутренние дела, поддержке внутреннего самоуправления, обеспечении защиты от внешних врагов, невмешательстве в дела религии и отсутствии (за редкими исключениями) прямого насилия при христианизации, взимании достаточно небольшой по размерам дани. И народы Поволжья-Приуралья, и большинство коренного населения Сибири были знакомы с этой практикой, применявшейся у них со времен существования улуса Джучи и Золотой Орды в течение длительного времени. Для них это был единственно возможный и приемлемый способ управления хотя бы потому, что большая часть населения просто не знала ничего иного. Не происходило ломки устоявшихся традиций, не нарушались стереотипы поведения и мировоззрения, и местные жители испытывали по этому поводу минимум тягот и неудобств. Более того, в ряде случаев дань – ясак (монг. яса – закон, установление) в пользу царя определялась в меньшем размере, чем, например, при Кучуме или у народов, подвластных енисейским кыргызам (так, ясак, введенный сибирским ханом, с приходом русских был снижен с 10 до 9 соболей, а на 1600 году он был вовсе отменен по случаю приема Борисом Годуновым семьи Кучума). Отсюда и проистекало в целом спокойное восприятие коренными жителями факта их вхождения в новое подданство и быстрое включение огромной территории Сибири в состав Русского государства. Основные принципы имперского административного опыта татаро-монголов (наряду с некоторыми дополнениями), широко использованные российским самодержавием в практике управления народами Сибири, просуществовали до начала XX века.
У самодержцев в XVII–XIX веках главным принципом деятельности было стремление к территориальному расширению государства и увеличению народонаселения. Поэтому правительство, заинтересованное в поступлении в казну доходов от ясака, стремилось расширять подвластную территорию Сибири, сохранять и увеличивать численность коренного населения. Подавляющая часть населения Сибири, наблюдая политику русских властей, быстро осознала, что включение в состав централизованного государства будет означать ликвидацию кровавых междоусобиц (у якутов), прекращение набегов со стороны соседей (для ханты, манси, селькупов, енисейских народов и других), ликвидацию феодальной анархии (буряты, большинство сибирских татар). В итоге процесс их вхождения в состав России прошел, как мы могли видеть, без серьезных людских потерь. Если и отмечались вооруженные конфликты, то по масштабам они были невелики и продолжались недолго. Управление процессами присоединения Сибири, как можно видеть, в данном отношении было достаточно эффективным и на практике в основном соответствовало сложившимся в регионе реалиям.
С русскими людьми в Сибирь пришла достаточно твердая государственная власть. К началу XVIII века ее территория была покрыта густой сетью острогов, в каждом из которых находился воевода или приказчик, представлявший эту власть. Таким образом в целом обеспечивался контроль за соблюдением законности. Главной задачей местной администрации в отношениях с коренным населением являлось получение ясака в казну, что было возможно лишь при сохранении численности «ясачных». Для этого принимались все меры. Так, местные власти не имели права самостоятельного вынесения смертного приговора «ясачному» человеку (в XVII–XVIII веках такие решения могли приниматься только в Москве или Тобольске). Многочисленные челобитные промышленников, просивших разрешения «переведаться» с местными жителями, «побивавшими их на промыслах», оставались без ответа. Промышленники совершенно определенно говорили, что они «тунгусов против побивать не смеют», «от тех воров без государева указу собою оборониться не смеют»90.
Убийство ясачного человека или причинение ему увечий и повреждений, делавших его неработоспособным, было в тех условиях равноценно прямому изъятию денег из государственной казны. Поэтому правительство и местные власти принимали меры, приводившие к положительным для местных жителей последствиям. Царские грамоты предписывали угодий у ясачных людей не отнимать. Крестьян селили только в тех местах, незаселенность которых подтверждали коренные жители, для чего проводились специальные обследования. В случаях земельных споров русских людей с ясачными решения местной администрации были обычно в пользу последних – «…людем, которые у ясачных людей угодья пустошат за то воровство наказание… бить кнутом нещадно, чтобы иным неповадно было… ясачным людем в звериных промыслах чинить поруху». Селящихся самовольно на ясачных землях приказывалось «сбити долой». В 1678 году даже у митрополита Корнилия отобрали захваченные Софийским домом земли ясачных людей91. В начале XVIII века, например, по жалобе койбала Серженяка на разночинца Л. Песегова, обосновавшегося на его охотничьих угодьях по реке Шушь, виновный и его брат выселены, а их постройки сломаны92. Стремление правительства разделить места проживания коренного и пришлого (в основном русского) населения приводило к тому, что в течение длительного времени искусственно сдерживались процессы ассимиляции. Подобная политика имперского центра, несомненно, способствовала сохранению и росту численности коренного населения. В целом, на протяжении трех веков коренное население несло несколько меньшую тяжесть податного обложения, чем русское. Поэтому не удивительно, что в XVII веке появляется такая категория населения, как ясачные люди – русские по происхождению, но различными путями сумевшие записаться в состав ясачных.
Опасения потерпеть ущерб от ясачных недоборов побуждали власть относиться внимательно к жалобам коренных жителей, препятствовать их закабалению (например, указами 1635 и 1649 годов запрещались всякие земельные сделки с аборигенами Сибири, суды не принимали к рассмотрению иски против ясачных на суммы выше установленных законом, в судах они выступали на равных правах с русскими людьми, с ясачных не разрешалось брать долговые расписки, ими нельзя было торговать, превращать их в холопов и привозить «на Русь», запрещался ввоз к ним вина, табака, золота, не позволялся наем на частную работу и т. д.), наказывать людей, уличенных в жестоком обращении с ясачными, снабжать голодающих продовольствием, обеспечивать медицинское обслуживание (например, в 1835 году было разрешено учреждение больниц для «инородцев» за казенный счет) и какой-то минимум образования (с 1868 года ясачным можно было бесплатно обучаться в первом классе гимназий и прогимназий до 15-летнего возраста), защищать их от набегов и т. д.
Там, где быстро устанавливалась твердая государственная власть (что было характерно почти для всей территории Сибири), коренное население испытывало минимум неудобств и лишений. Там же, где это из-за значительной удаленности или по каким-либо иным причинам происходило с запозданием (например, в Приамурье, на Камчатке, Курильских и Алеутских островах), местные жители, как известно, сильно страдали от бесконтрольного хозяйничанья пришельцев. Так что отношение к коренному населению в Сибири объяснялось не загадочностью и широтой русской души или гуманизмом, а чисто практическим интересом, связанным с задачами удержания с минимальными затратами данной территории вместе с населявшими ее народами и пополнением казны. В основе этого лежал насаждаемый правительством и наработанный в течение столетий положительный стереотип восприятия коренного жителя, позволявший в реальной жизни терпимо относиться к его инокультурной традиции. Это же, несмотря на мощнейшие тенденции ассимиляции, способствовало и сохранению вплоть до настоящего времени подавляющего большинства сибирских этносов. Народы Сибири не были истреблены пришельцами, как это произошло, например, с индейцами многих регионов Америки или тасманийцами. Они в основном сохранили свой бытовой уклад, свой язык. В их истории не отмечалось острых и масштабных конфликтов на национальной, антирусской почве, а отдельные вспышки таких возможных конфликтов гасились покровительственной по отношению к ним политикой русского правительства. Жизнь коренных народов Сибири в рамках Российской империи до наступления процессов модернизации (массовая урбанизация, призыв в армию, ассимиляция) являет собой классический пример сосуществования имперского центра и периферии, в рамках которого периферия обладала достаточно большой свободой для собственного развития и сохранения традиционного социального уклада жизни.
