Руслан Скрынников - Сибирская одиссея Ермака
Не получив ответа, московские власти в 1597 году предприняли новый демарш. Абдул-Ханр, на этот раз вместе с Маметкулом, направил новое письмо Кучуму, где сообщалось, что они несут в Москве службу и получили в удел города и волости. От имени царя Федора Маметкул и Абдул-Хаир предлагали Кучуму две возможности: либо он приедет в Москву и получит щедрые земельные владения – города и волости, либо царь вновь «.учинит» его на Сибирском «.царстве» под своей высокой рукой. В Москве была составлена от имени царя Федора «опасная» грамота Кучуму, гарантировавшая ему безопасный проезд и царскую милость.
Однако обещание царских милостей не прельщало Кучума. Сын степей, он слишком высоко ценил волю. Свое последнее письмо к татарским воеводам Кучум адресовал так: «От вольного человека от царя (Кучума) боярам поклон!» Хан желал узнать у воевод, нет ли указа насчет него от -царя из Москвы. Он явно ничего не знал о царской «опасной» грамоте и добивался некоторых практических уступок. «Прошу у великого князя у белого царя,- писал он,- Иртышского берегу, да и у вас, у воевод, того же прошу:;.
В последние годы жизни Кучума преследовали мучительные мысли о поражениях, покончивших с его счастливым царствованием. Он не раз вспоминал Ермака. И в своем последнем письме Кучум упомянул его имя. «Л от Ермакова приходу и по ся места пытался есмя встречно стояти,- сокрушенно признавал он,- а Сибирь не яз отдал, сами естя взяли; и ныне попытаем миритца, либо будет на конце лутчс».
Кучума удручали старческие немощи. Он стал слепнуть и пытался помочь беде, выписав снадобье для глаз из Бухары. Однако бухарский посольский караван попал в руки к русским, и хан смиренно просил воевод вернуть ему конский вьюк из захваченной «рухляди». «Очи у меня больны,- писал старец,- и с теми послы были зелия да роспись тем зельям…»
Кучум все чаще выказывал миролюбие. Но он отказывался послать в Москву сына, что подрывало доверие к его словам.
В Л597 году Кучум собрал ясак с нескольких тарских волостей. Вскоре прошел слух, будто он готовит набег на Тару.
В августе 1598 года помощник тарского воеводы Андрей Воейков отправился в Барабинские степи, чтобы отыскать Кучума и разгромить его. При воеводе находились голова Черкас Александров, ратные люди, казаки, служилые татары – всего 400 человек. Ермаковский атаман возглавил поиск в двух «волостях-», только что «отведенных» от царя Кучумом. Захваченные им «языки» показали, что хан кочует на Черных водах и при нем находятся «в собранье» 500 татар да еще 50 бухарских торговых людей. Захваченные в плен татары подтвердили, что Кучум откочевал на Обь и собирает отовсюду людей, чтобы идти войной под Тарский городок.
Вести встревожили воеводу. В двух днях пути от кочевий Кучума было замечено сосредоточение воинов-калмыков -5000 человек. Намерения их оставались неизвестными.
Воейков решил не терять времени. Ратные люди шли днем и ночью. Наконец, на рассвете 20 августа, они приблизились к ставке Кучума. Побоище началось на заре и закончилось в полдень. Несмотря на то что при Кучуме было 500 воинов, тогда как у воеводы лишь 400, татары потерпели сокрушительное поражение. В бою погибли брат и двое внуков Кучума, б князей, 15 мурз и 150 человек ханской гвардии. Около 150 татар погибли при отступлении. В плен к русским попали 5 младших сыновей Кучума, 8 цариц из его гарема, 5 высших сановников и 50 отборных воинов.
Кучума не было ни среди убитых, ни среди пленных. Одни говорили, что хан «в Оби реке утоп», другие – будто «Кучум в судне утек за Обь реку».
Действительно, хан в разгар боя бежал в небольшой лодке «сам-третий». Воейков пытался настигнуть беглецов, для чего наскоро соорудил плоты. «Плавал я,- писал воевода в Москву,- на плотах по Оби и за Обью рекою, по лесам искал Кучума и нигде не нашел».
Кучум вновь ускользнул от погони. Вскоре к нему «прибежали» трое старших сыновей и человек тридцать воинов.
Выждав время, хан вернулся на место битвы и в течение двух, дней хоронил убитых, а потом послал гонца к мурзе Кожбахтыю в соседнюю волость, прося лошадей и платье, «на чем бы ему мочно поднятца». Мурза прислал ему коня и шубу, а затем сам прибыл к Оби и предложил Кучуму свидеться. Хан не стал дожидаться мурзы и ночью бежал прочь.
С наступлением осени 1598 года тарские воеводы вновь предложили Кучуму поступить на государеву службу, обещая вернуть жен и детей и пожаловать ^царским жалованьем». При Кучуме не осталось ни одного писца, и он передал ответ воеводам на словах: «…не поехал, деи, я к государю по государеве грамоте, своею волею, в кою деи пору я был совсем цел, а за саблею Деи мне к государю ехать не по что, а нынеча деи я стал глух, и слеп, и безо всякого живота».
Кучум нисколько не сгущал краски, описывая свое бедственное положение. Он почти ослеп и стал глухим. Его покинули все, и бывший властитель метался по степи, не доверяя даже своим слугам. Любой мурза мог захватить его и выдать недругам.
Старшие сыновья давно отделились от отца, соседство с которым становилось все более опасным. Кучум смирился со своей участью, но часто сетовал о пленении своего кормильца («промышленника»)- тридцатилетнего царевича Асманака: «Хотя бы деи у меня всех сыновей, поймали, а один бы деи у меня остался Асманак и яз бы деи об нем ещо прожил, а нынеча деи я иду в Ногаи, а сына деи своего (Каная) посылаю в Бухары».
Канай поддерживал отца до последней минуты, не желая покидать его. Но Кучум пожалел сына и решил отослать его в Бухару, где доживала жизнь мать царевича.
Бывший властитель Сибири держался в Барабинскпх степях, пока находил поддержку у ногайских мурз и при дворе бухарского правителя.
Когда же Кучум лишился войска и всего имущества, иг него отвернулись и ногайцы, и покровители из Бухары. Гибель его стала неизбежной.
С тех пор как кибитки царевича Каная скрылись за Обью, следы Кучума затерялись в степях. Прошел слух, будто хан пытался отбить стада у калмыков, но был настигнут ими и разбит. Окончательно лишившись всего, Кучум бежал в ногайские кочевья и был там убит.
Царевич Канай иначе излагал историю гибели своего отца. Канаю не довелось найти прибежище в Бухаре, и его переполняло негодование на интриги бухарского правителя. Царевич считал, что калмыки были лишь орудием в руках бухарцев, а ногайцы явились такими же жертвами последних, как и сам Кучум. По словам Каная, бухарцы, заманив его отца «в колмаки, Оманом убили», и, кроме того, «у них в бухарех многих ногайских мурз, заманив оманом, побили».
С гибелью хана Кучума Сибирское «царство» прекратило существование. Так закончилась многолетняя борьба за присоединение Западной Сибири к Русскому государству.
НАРОДНОЕ ЭХО
После смерти Ермака молва о взятии им Сибири разошлась по всей Руси. В казачьей среде родились первые песни об удалом атамане. Одни ермаковцы вернулись в родные станицы на Волгу, Дон, Яик и Терек. Другие, продолжая дело Ермака, ушли далеко на восток, к неведомому океану. Но куда бы они ни шли, они несли с собой давние сказы.
В песнях Кирши Данилова Ермак приобрел черты былинного богатыря.
Как некогда Илья Муромец сражался с враждебной Руси степной стихией, так и Ермак бьется и побеждает царя татарского и всю его силу.
На радостях царь прощает Ермака во всех его винах. Двое излюбленных героев исторических песен должны были встретиться друг с другом. Простому казаку нелегко было добраться до государя. И лишь подкупив знаменитого боярина Никиту Романовича, атаман получает приглашение во дворец.
Народная фантазия расцветила эпизод встречи Ермака с грозным царем самыми яркими красками.
На вопрос царя, как наказать пришедшего с повинной Ермака, возговорил один боярин: «Еще мало нам Ермака казнит, вешати»
Атаман не стерпел обиды и ответил боярину гневной речью:
Злодеи боярин, ж-1 царский думчнй! Без суда хочешь меня казннтл, вешатн!
Ермак неожиданно превращается в борца против лихих бояр. Его ярость не знает предела. Тут же, в царских чертогах, он чинит кровавую расправу над своим злодеем:
Богатырская сила его подымалася,
II богатырская его кровь разгоралася:
Вынимал Ермак из своих ножон
саблю вострую,
Буйная голова от плеч могучих отвалплася И пи царским палатам покзтилаея,…А другие боярушки испугалися, Из царских палатушек ранбежалися, А царская персона переменялся.
Чем дальше уходил в прошлое знаменитый поход, тем больше наполнялись песни о Ермаке поэтическим вымыслом. Сказители ввели удалого атамана в круг былинных богатырей, защищавших землю от врага.
Народ прославил сибирский поход Ермака как героическую эпопею, подвиг во славу Русской земли.
Экспедиция Ермака открыла русским пути в глубь азиатского материка. По следам ермаковцев на восток двинулись землепроходцы-казаки, промышленники-звероловы, крестьяне, служилые люди. В борьбе с суровой природой крестьяне отвоевывали у тайги землю, основывали поселения и закладывали очаги земледельческой культуры. Продолжая движение, казаки-землепроходцы освоили пути с Оби и Енисея в устье Лены и далее – на Индигирку и Колыму. Позже они вышли к Охотскому морю и открыли пролив, отделяющий Азию от Америки. Началось освоение русскими побережья Тихого океана.
