Игорь Додонов - Истоки славянской письменности
Комментарии, как говорится, излишни. Сочетание названия главы, эпиграфа к ней и первых её слов даёт полное представление о точке зрения автора на личность и деятельность Александра Ивановича. Заметим, что таковое мнение не исключение, а общепринято и хрестоматийно.
Но вот слова другого автора о А. И. Сулакадзеве: «Как много давалось ему несправедливых и язвительных оценок! И сии оценки были в основном литературного характера, будто он был не реальным человеком, а неким придуманным персонажем» (II, 9; 133). Принадлежат эти слова А. И. Асову.
Итак, есть и другое мнение о А. И. Сулакадзеве. И пускай оно единственное, но тем не менее существует. И факт существования этого мнения заставляет нас приглядеться к личности Александра Ивановича Сулакадзева, его жизни и деятельности повнимательнее.
Родился А. И. Сулакадзев в 1771 году в небольшом селе Пехлеце Рязанской губернии. Село принадлежало его родителям. Как нетрудно заметить, фамилия у нашего героя имеет кавказские корни. Сулак — это река в Дагестане. Если верить автобиографическим записям А. И. Сулакадзева, то его дед по отцу — грузинский князь Г. М. Сулакидзе. Последний при Петре I приехал в Россию вместе с царём Вахтангом VI да так и остался на русской службе.
Отец Александра Ивановича, И. Г. Сулакадзев (1741–1821), был уже вполне обрусевшим. Он воспитывался в одной из гимназий при Московском университете (между прочим, вместе с Фонвизиным и Новиковым), занимал ряд канцелярских должностей, а с 1782 года до увольнения в 1808 году в чине титулярного советника служил рязанским губернским архитектором. В 1771 году И. Г. Сулакадзев женился на дочери рязанского полицмейстера С. М. Боголепова. В этом же году на свет появился Александр.
Неизвестно, где и как А. И. Сулакадзев получил образование (вероятно, в рязанской либо в той же московской гимназии, что и его отец). Однако известны его разносторонние знания. Он владел несколькими языками: латынью, древнегреческим, французским, немецким, итальянским. Во всяком случае, он свободно читает на этих языках, судя по трудам и книгам, на которые он ссылается (II, 9; 134). Как можно судить по его дневникам, Сулакадзев неплохо разбирался в астрономии, химии, физике, интересовался театром, музыкой, живописью.
Какое-то время А. И. Сулакадзев служил в лейб-гвардии в Семёновском полку, вместе с Преображенским являвшимся наиболее привилегированным гвардейским полком Российской империи. В этих полках служили дворяне, представители самых знатных фамилий России, а командовали полками императоры.
Вышел в отставку Александр Иванович в чине поручика. Служил далее уже по штатской линии. Он стал чиновником комиссии погашения долгов в Министерстве финансов. Был титулярным советником, то есть чиновником 9го класса. Чин невысокий. Тем не менее служба в Министерстве финансов, видимо, приносила неплохой доход, так как А. И. Сулакадзев был достаточно обеспеченным человеком. Он имел собственный двухэтажный особняк в Санкт-Петербурге. Его увлечение коллекционированием древностей также требовало немало средств.
В 1803 году А. И. Сулакадзев женился на Софье Вильгельмовне Шредер. С этой женщиной связан и трагический конец жизни нашего героя. 25 августа 1830 года (по свидетельству М. О. Макаренко, изучавшего письма Софии Сулакадзевой фон Гоч) она бежит из дома с подпоручиком уланского полка Альбертом фон Гочем (II, 9; 149). Александр Иванович, которому было тогда 59 лет, наверное, очень любил свою неверную супругу, потому что уже 3 сентября 1830 года он умирает (или кончает с собой).
Кстати, заметим, что в книге В. П. Козлова «Тайны фальсификации» дата смерти Сулакадзева приводится неверно. В ней указан 1832 год, а не 1830 (II, 34; 156).
Мы уже упомянули об увлечении А. И. Сулакадзева коллекционированием древностей. Причём из древностей его более всего интересовали древние книги, и прежде всего касающиеся отечественной истории. Страсть к истории и старинным книгам А. И. Сулакадзев унаследовал от деда по материнской линии С. М. Боголепова и от своего отца. Первый, по свидетельству внука, вёл «записки своей жизни, кои весьма драгоценны, о царствованиях и происшествиях» (II, 34; 156). Второй имел значительную библиотеку рукописей и печатных книг. Она затем вошла в коллекцию Александра Ивановича, о чём свидетельствуют штампы на ряде дошедших до нас экземпляров этой коллекции: «Сулакадзев. 1771» (II, 34; 156).
Собрание книг и рукописей А. И. Сулакадзева по своим размерам было весьма значительным. В настоящее время известна рукопись, числившаяся в коллекции под номером 4967, что говорит о минимуме письменных и печатных материалов собрания (II, 34; 161). На одной из рукописей А. И. Сулакадзев записал, что у него «более 2 тысяч рукописей всякого рода, окромя писанных на баргаментах» (II, 34; 161).
Однако, как принято считать, такое в высшей степени благородное занятие, как собирание древних книг и манускриптов, А. И. Сулакадзев сочетал с изготовлением фальшивок для своей коллекции.
Назовём некоторые из подделок Сулакадзева. Считается, что одним из наиболее часто употребляемых им приёмов при фальсификации были приписки к подлинным рукописям с целью их «состарить».
К подобного рода подделкам относят «молитвенник» князя Владимира. Его в 1923 году обнаружил винницкий архиепископ Иоанн Теодорович во время объезда своей епархии «в глухом углу Подолии». В рукописи имелись даты 999 г. и 1000 г. от Рождества Христова. Её поля, свободные места были сплошь заполнены многочисленными приписками известных и ранее неизвестных исторических деятелей Руси Х — XVII веков. В их числе фигурировали первый новгородский епископ Иоанн Корсунянин, первый российский митрополит Леон, патриарх Никон, в библиотеке которого в 1652 году находилась рукопись, некие Оас, Урса, Гук, Володмай, чернец Наленда-«псковит» и т. д. Но, пожалуй, наиболее значительны в обнаруженной рукописи две приписки. В первой говорилось, что настоящим молитвенником новгородский посадник Добрыня благословил великого князя Владимира. Вторая приписка представляет собой дарственную запись Владимира, согласно которой он возвращал молитвенник Добрыне для поминания его грешной души (II, 34; 169).
Приписки свидетельствовали об обнаружении самой древней из известных до этого русских рукописей, восходящей к великокняжеской библиотеке, а затем бережно сохранявшейся православным духовенством. Однако в 1928 году М. Н. Сперанский, проведя детальный палеографический анализ приписок, показал, что и речи не может идти об их сколько-нибудь значительной исторической ценности. По мнению Сперанского, перед нами «подлинная рукопись новгородского происхождения XIV века, но с поддельными приписками, сделанными позднее, притом по письму, подражающему с палеографической точки зрения неудачно письму древнему, — обычная манера Сулакадзева…» (II, 34; 170). Что заставило учёного связать «молитвенник» с именем Сулакадзева? Дело в том, что рукопись «молитвенника» была известна ещё в 1841 году как происходящая из собрания последнего. Отсюда последовал логичный вывод: то, с чем имел дело исследователь, и была книга из коллекции Сулакадзева с его фальсифицирующими приписками. Мы ещё вернёмся к вопросу о «молитвеннике» великого князя Владимира. Он несколько сложнее, чем представляется на первый взгляд. Сейчас же продолжим перечень подделок.
Ещё в 1881 году князь П. П. Вяземский сослался в своей работе о монастырях на Ладожском и Кубенском озёрах на пергаментный «вселетник» новгородского митрополита XI века Иллариона как на вполне достоверный источник. В нём под 1050 годом говорилось: «Се лето принесоша съ Валаама Новуградъ Великий преподобныхъ Сергия и Германа у трети разъ» (II, 34; 170).
Сперанский разыскал эту рукопись, представляющую собой церковный устав в списке XV века. Здесь, как и в «молитвеннике», на свободных местах киноварью более тёмного цвета, чем в подлинной рукописи, примитивным уставом был сделан ряд приписок. Первая из них сообщала, что рукопись написана иноком Ларионом в память пребывания в Печёрском монастыре в 1050 году. Вторая приписка повествовала со ссылкой на «древнее письмо» о путешествии апостола Андрея Первозванного в Киев, Смоленск, Новгород, на Валаам.
Сперанский обнаружил ещё две части этой рукописи, кем-то разделённой. В них также имелись фальсифицированные приписки. Все эти приписки и разделение рукописи Сперанский отнёс на счёт Сулакадзева (II, 34; 171).
В руках того же М. Н. Сперанского побывало и ещё несколько подлинных рукописей с приписками, как принято считать, Сулакадзева, содержащими вымышленные факты прошлого. Одна из них представляла пергаментную рукопись XIII — XIV веков, в которой были сделаны две приписки: 1367 года «Зуты посадницы» и 1116 г. «Жарослава». Последний молился за ладожского посадника Павла и просил Бога помочь закончить строительство церкви Богородицы и печи в монастыре на острове Валааме. Вторая — бумажная рукопись конца XVII века — содержала приписку, где заверялось, что рукопись ещё в XII веке принадлежала князю Игорю. В третьей рукописи (на бумаге начала XVIII века) в пространной записи говорилось, что написана она в 1280 году инокиней, бывшей женой князя Ярослава Ярославича, в знак поминания его души. Здесь же сообщалось, что в этот год скончался митрополит Кирилл, упоминались дети Ярослава — Святослав, Михаил и Ярослав. В четвёртой рукописи — Хронографе в списке XVI века сфальсифицированная приписка сообщала о её создании в 1424 году (II, 34; 171).
