Сборник - Крестовый поход на Россию
В Финляндии закипела весьма энергичная работа по организации формирования части СС. Этим занялась специальная группа вербовщиков. В конечном итоге весной 1940 года было отобрано более тысячи человек для службы в эсэсовских войсках122. Они затем были направлены в Германию, где из них сформировали батальон, целиком влившийся в немецкие войска СС.
Между тем финляндское руководство стремилось втянуть и Швецию в «восточный поход» против Советского Союза, чего также, собственно, и хотел добиться рейх. Немецкие дипломаты тогда всячески побуждали шведов продолжать, как и прежде, оказывать помощь Финляндии, поскольку «очень хорошо, что Швеция помогает Финляндии, т. к. настоящая война может превратиться в войну Карла XII»123. С другой стороны, в Германии руководствовались директивным указанием, датированным 31 января 1941 года, которое предупреждало, что «не следует ожидать участия Швеции в войне на нашей (немецкой. – В.Б.) стороне», хотя не исключалось, что Стокгольм «допустит использование своих дорог для передвижения немецких войск в Северную Финляндию и для снабжения последних»124.
Тем не менее в это время шведская военная разведка неоднократно начала фиксировать неофициальные высказывания, делавшиеся в финских военных кругах, что «если Швеция добровольно не присоединится к финско-германскому наступлению в ходе войны, то ее вынудят к этому»125. При том выражались надежды и на помощь со стороны шведских «добровольческих частей», и на необходимость совместной обороны Аландских островов, которые «также интересуют Швецию»126.
О возможности же новой войны на севере Европы и в балтийском регионе открыто стали говорить шведам и немецкие представители. Так, уже в апреле 1941 года у Г. Стединга прошла целая серия «доверительных встреч» с германским военным атташе в Хельсинки X. Рёссингом, в ходе которых тот открыто заявил по поводу обоснованного ожидания, что «Германия намерена скоро разбить Советский Союз», причем «Финляндия будет активно участвовать и получит вознаграждение за это». X. Рёссинг также назвал даже и возможную дату войны – «в начале или середине июня»127, что показывало его большую осведомленность и одновременно откровенность со шведским представителем.
Естественно, что вся эта информация давалась не случайно и рейх, очевидно, стремился оказать воздействие на Швецию. Более того, X. Рёссинг даже приоткрыл завесу над причинами посещения Северной Финляндии немецкими высокопоставленными офицерами, коснувшись тайны осуществлявшегося тогда германо-финляндского оперативного планирования, предусматривавшего нападение на Советский Союз128.
Столь важные сведения были срочно направлены в Стокгольм. Г. Стединг приложил к ним при этом карту-схему с обозначениями направлений наступления немецких войск с территории Финляндии129. Единственное, что в данном случае дипломатическое и военное руководство Швеции волновало при получении таких сенсационных и весьма секретных данных – насколько они были достоверны. Как отметил по этому поводу шведский историк Л. Бьеркман, «в Стокгольме в то время прямо-таки не могли прийти к заключению, являются ли правдой переданные Рёссингом сведения»130. К тому же все это сочеталось и с потоком совершенно иных данных, которые исходили из весьма осведомленных кругов Третьего рейха. Упоминая об этих слухах, распространявшихся весной 1941 года, А. Корхонен отметил, что они тогда «являлись одной небольшой частью той „огромной в военной истории операции по дезинформации“, которая в тот момент велась разнообразными формами в различных частях Европы»131.
Безусловно, что и свободно переданная по германским военно-дипломатическим каналам такая важная и секретная информация несколько настораживала. Но если учесть, что она затем подтвердилась на практике, то становится ясным, как финские, так и германские представители пытались «мягко» обрабатывать шведское руководство под углом зрения планировавшейся войны. В новой ситуации любое финско-шведское военно-политическое объединение уже вело бы Швецию к участию в войне против СССР. Ясно, что в Стокгольме это не могли не чувствовать. Спустя некоторое время, в 1943 году, шведский министр обороны П.Э. Шёльд как-то заметил, что в тот период «Швеция могла бы быть втянута в войну на стороне Гитлера»132.
Тогда руководство шведской армии приступило к разработке вариантов действий в случае начала военных операций Германии против СССР и возможного включения в эту войну Финляндии. Причем командующий шведской армии генерал О.Г. Тёрнель считал, что в этом случае Финляндии надо будет предоставлять военную помощь133. Уже 8 марта 1941 года командующий шведским флотом отдал первые распоряжения на случай войны на востоке134.
Тем не менее подготовка Финляндии к новой войне против СССР становилась все более очевидной. Это замечали и не только шведы. Весьма подробную информацию о том посылали своим правительствам и английское, и американское представительства в Хельсинки135. Дипломатической миссии США в Финляндии было тогда дано задание особо обращать внимание на присутствие германских войск на финской территории и продолжать делиться своей информацией с англичанами136.
Вместе с тем поток немецких войск в Финляндию стал нарастать. Это тщательно фиксировали и советские представители, работавшие тогда в Финляндии. Дело в том, что в крупнейшем порту на Ботническом побережье Турку тогда могли находиться советские наблюдатели137, которые давали конкретные сведения об увеличении количества германских войск, прибывающих туда. Один из ответственных за «немецкий транзит» представитель Финляндии в Турку жаловался, что «русский вице-консул никак не желал покидать порт без вмешательства полиции» в момент, когда там оказывались немцы138.
Вообще, финскому руководству все труднее становилось скрывать масштаб переброски на север страны германских солдат. В Москву из разных стран поступала тревожная информация о том, что «немцы перебрасывают в Финляндию войска»139. Как сообщал в конце апреля советский военный атташе в Германии, «потоки военных транспортов из Германии в Финляндию идут непрерывно, а в последнее время получаются сведения о транспортировке войсковых частей»140. Тем не менее в то время наиболее обращающим на себя внимание был «туркуский транзитный коридор». По мнению профессора М. Ёкипии, в этот период, «когда на улицах небольшого Турку появилось порядка трех тысяч немецких солдат, получивших возможность в ожидании посадки в железнодорожные составы побывать в городе, это не могло не приковывать к себе очевидного интереса»141.
По оценке английского военного атташе, в Финляндию в целом за март – начало мая 1940 года было переброшено четыре с половиной тысячи немецких войск, оснащенных тяжелым вооружением. Считалось, что большинство из них прибыло в Финляндию именно через Турку142. Всего же, по финским источникам, к началу мая на территорию страны из Германии было направлено около 13 тысяч немецких солдат143.
Представители зарубежных стран обращали пристальное внимание не только на чисто военные вопросы. Их не в меньшей степени интересовала общеполитическая информация, связанная с финско-германским сотрудничеством в плоскости подготовки к совместному ведению войны. 23 марта военный атташе США в Хельсинки передал в Вашингтон, что финский генерал-майор А.Ф. Айро проговорился на одном из ужинов английскому военному атташе, что уже теперь ожидается новая война с Советским Союзом. «Но, – как заметил генерал, – на этот раз результат будет иным, поскольку мы получим помощь от Германии»144. А тремя днями раньше, 20 марта, посол Великобритании в Москве Р.С. Криппс решил обменяться мнениями по поводу финско-германского военного сотрудничества со своим шведским коллегой. Кроме того, английский дипломат посчитал необходимым открыто поговорить об имеющихся у него в этой области сведениях с советскими представителями145.
Это затем и произошло. Р.С. Криппс имел продолжительную беседу с заместителем министра иностранных дел А.Я. Вышинским о том, что «создалась новая ситуация в Скандинавии, и СССР не может не интересоваться ею»146. Конкретизируя сказанное, английский дипломат сосредоточил прежде всего внимание на том, что в Финляндии «ведется оживленная антисоветская пропаганда, инспирируемая со стороны Германии». Затем он указывал на посещение Финляндии немецкими военными делегациями, отметив, в частности, визиты генерала Зайделя и полковника Бушенхагена147. Эта информация свидетельствовала, что германская военная активность в Финляндии стала настолько явной, что британские дипломаты решили заострить на происходившем внимание советского руководства.
