Лев Гумилёв - В поисках вымышленного царства
Но тут вступили в войну основные силы найманов. Полководец Коксеу-Сабрах на урочище Байдарах-бельчир преградил дорогу отходившим после набега кераитам и монголам. Ночью Ванхан отделился от Чингиса, почему-то объединился с Джамухой и ушел, а Чингис, увидев, что он одинок, тоже отступил в другую сторону. Найманы пустились преследовать Ванхана и захватили много пленных. Тогда Чингис послал войско на выручку Ванхану и помог ему отбить полон. За это Ванхан усыновил Чингиса[280].
Казалось бы, союз должен был укрепиться, но вместо этого кераитские вельможи и царевич Нилха-Сэнгум составили заговор против Чингиса. Они хотели заманить его к себе и убить. Почему-то в ставке Ванхана первым советником оказался Джамуха, который, вызвав конфликт, отказался от участи в войне[281]. Кераиты подготовили набег на монголов, желая использовать фактор неожиданности, но перебежчики из числа простых пастухов[282], надеясь на награду за своевременную информацию, предупредили Чингисхана, и монгольские женщины с детьми успели откочевать, а войско подготовиться к битве. В бою у Халагун-ола благодаря сумасшедшей храбрости вождя урудов Хуилдара, бросившего свой полк на центр кераитской армии и тем сорвавшего в атаку кераитов, монголам удалось избегнуть полного поражения. Под покровом ночи Чингисхан отвел остатки своего войска – всего 2600 всадников. Искусно маневрируя, монголы избегали повторной битвы, усыпили бдительность кераитов переговорами и нечаянным нападением у горы Джэджээр (между истоками Толы и Керулена) осенью 1203 г. разбили их в ночном бою. Ванхан бежал к найманам и при встрече с пограничным найманским караулом был убит, потому что начальник караула не знал его в лицо и не поверил, что перед ним столь важная персона[283]. Остатки кераитов под предводительством его сына Сэнгума бежали и добрались до Хотана, где вождь племени калач схватил и убил Сэнгума[284].
Так кончилось самое сильное и древнее христианское ханство Центральной Азии, пав жертвой язычников, но любопытно, что эта сторона дела в источниках совершенно не отражена{97}. Рашид ад-дин только в предварительном описании отмечает: «До них дошел призыв Иисуса, – мир ему! – и они вступили в его веру»[285], – не делая из этого никаких выводов. В «Тайной истории» приведена только кераитская молитва – «абай-бабай», т.е. «авва – отче…», и то между делом[286]. Из этого вытекает только то, что сами монголы не придавали значения разнице в вере[287].
И с этой точки зрения весьма важно, что того же мнения держались сами кераиты. О падении их царства сохранилась крайне искаженная версия в сибирских летописях. Деформирована она настолько, что ни одному исследователю не пришло в голову отнести эту запись к событиям XIII в. Вот текст[288]: «Был царь магометова закона именем Он» (так – в Есиповской летописи), Иван (в Строгановской летописи) или же Он-Сом-хан (в Ремизовской летописи). Против него «восста его же державы от простых людей именем Чинги и шед на него яко разбойник… и уби Она и [вступи на] царство сам Чинги».
Тут многое перепутано. Вместо забытого несторианства поставлено магометанство; Чингисхан назван простым разбойником, но для нас важно то, что сведение, прошедшее через десятки рук, сохранило свой смысл – социальный. Вождь «людей длинной воли» своим противникам и должен был представляться разбойничьим атаманом. Этого основного содержания источник не утерял. Но мы, чтобы найти жемчужное зерно истины в шелухе наслоений, должны хорошо выучить фактическую историю, ибо только этим способом у исследователя расширяется до нужных пределов система ассоциации.
Но если кераиты и монголы имели общие традиции, сложившиеся в то время, когда и те и другие входили в общекочевое объединение, условно названное цзубу, то найманы были совсем другим народом – и война между ними и монголами должна рассматриваться как внешняя, межплеменная{98}. Наши источники единодушно утверждают, что инициатива войны принадлежала найманскому Таян-хану, который попытался вовлечь в союз онгутов, но те отказались наотрез и предупредили Чингисхана. С другой стороны, все уцелевшие от побед Чингисовых и следовавшей за ними резни: татары, меркиты, монголы – сторонники Джамухи и прочие собрались к найманскому хану, чтобы продолжать борьбу. В 1204 г. оба войска столкнулись у гор Хангая. Джамуха в решительный момент увел свой отряд, и найманы потерпели поражение. Таян-хан погиб, его мать попала в плен, а сын, Кучлук, бежал к меркитам, успевшим отступить по долине Иртыша за Алтай. Степь была снова объединена, как во времена тюркских и уйгурских ханов.
Последним непобежденным противником Чингисхана оставался его названый брат и первый соперник Джамуха-сэчэн. В 1205 г. он был связан собственными воинами, выдан Чингису и казнен.
Великий курилтай
В 1206 г. на берегу Онона собрались все войска; защищавшие «девятиножное белое знамя» в боях со своими соплеменниками. Это собрание – курилтай – было высшим органом власти, и только оно имело право доверить функции управления определенному лицу, именуемому в дальнейшем ханом. Его поднимали на войлоке над головами окружавшей его толпы, а та криками выражала свое согласие повиноваться ему. Разумеется, «ханом был вторично избран Тэмуджин, и курилтай подтвердил его титул – Чингисхан. Требовалось также определить имя народа, ядром которого были верные сторонники Чингисхана вместе с их семьями и домочадцами. Тогда они назывались „монголы“, и это название было официально закреплено за вновь сформированным народом-войском.
Здесь самым примечательным обстоятельством было то, что монгольское войско выросло с 13 тыс. добровольцев до 110 тыс. регулярной армии. Ясно, что пополнение шло за счет включения в войска побежденных кераитов и найманов. Но ведь люди не шахматные фигуры. Оказавшись в армии победителя, они ни разу не проявили нелояльности новому хану, а это значит, что для них были созданы приемлемые условия существования. Ведь на каждого монгольского ветерана приходилось десять новобранцев-военнопленных, привыкших бунтовать даже против своих племенных ханов. В этой армии сила была на стороне побежденных, но они быстро стали верноподданными. Думается, что здесь сыграла решающую роль степная традиция централизованной сильной власти, способной противостоять оседлым соседям: чжурчжэням, тангутам и мусульманам. Сменив кличку «цзубу» на гордое имя «монгол», они ничего не проиграли, а те, которые не хотели жить в объединенном государстве, ушли на запад и продолжали войну. Это были неукротимые меркиты и часть найманов. Прочие перенесли свои симпатии на Чингисхана.
Родовой принцип был нарушен немедленно и сознательно. Командиры получили награды соответственно заслугам, а не по праву рождения. Воины были разверстаны по десяткам, сотням и тысячам и были обязаны служить с четырнадцати до семидесяти лет. Для наблюдения за порядком кроме стотысячной армии была создана десятитысячная гвардия, несшая службу по охране ханской юрты. В основу законодательства был положен воинский устав чингисовской армии. Наказаний было установлено два: смертная казнь и ссылка в Сибирь. Отличительной чертой этого установления было введение наказания за неоказание помощи в беде боевому товарищу. Этот закон назывался Яса, и хранителем Ясы (верховным прокурором) был назначен второй сын Чингисхана, Чагатай. Новорожденная империя возникла из-за войн и только для войн, поводов для коих оставалось еще немало.
В столь воинственном и разноплеменном людском скопище было необходимо поддерживать строгий порядок, для чего всегда требуется реальная сила. Чингисхан это предусмотрел и из числа наиболее проверенных воинов создал две стражи, дневную и ночную. Они несли круглосуточное дежурство в орде, находились неотлучно при хане и подчинялись только ему. Это был монгольский аппарат принуждения, поставленный выше армейского командного состава: рядовой гвардеец считался по рангу выше тысячника[289]. Тысячниками же были назначены 95 нойонов, «которые потрудились… в созидании государства»[290]. Так из «людей длинной воли» была создана военная элита, которую нельзя назвать ни аристократией, ни олигархией, ни демократией, ибо это была орда древнетюркского каганата[291], но разросшаяся на всю Великую степь и поглотившая племена.
Орда – это народ-войско. Считать командиров войсковых соединений аристократами неправильно по одному тому, что должности они получают за выслугу, а за проступки могут быть разжалованы. Древность рода у всех монголов была одинакова – от Алан-гоа. Демократией эту систему тоже не назовешь, так как массы связаны железной воинской дисциплиной. И какая же это олигархия, если высшая власть принадлежит хану. Но если это монархия, то весьма сомнительная, потому что хан всего лишь пожизненный президент, выбираемый всем войском, с настроением которого он должен считаться. Нельзя назвать эту систему и тиранией, потому что судебная власть – Яса – была отделена от исполнительной, ханской. По принятому порядку хан имел право требовать соблюдения закона, но не нарушения его. Позднее, когда Узбек предложил в 1312 г. своим подданным принять ислам, они ответили: «Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и исповедания и каким образом мы покинем закон и ясак Чингисхана и перейдем в веру арабов»[292].
