KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Владимир Егоров - Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было

Владимир Егоров - Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Егоров, "Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В основном живой вес тело Куликовского фантома набирало за счет инкорпорирования переписчиками в летописи и «Сказание» пространных цитат из всегда имевшегося у них под рукой Священного писания и расхожих типовых сюжетов из художественной литературы того времени. Трудились переписчики, плодились слезливые моления, крестные знамения и небесные заступники. В богоугодном рвении или в угоду своему церковному начальству копировавшие летописи монахи ввели целые новые темы, такие как благословения митрополита Киприана и игумена Сергия. Все кончилось тем, что в Пространной летописной повести у Дмитрия Донского за обильным литьем слез и непрерывным вознесением молитв Богородице уже не осталось времени на собственно сражение с Мамаем, вообще отошедшее на второй план.

Не вызывает сомнения, что главный вклад в начинку мифа мелкими, кажущимися реальными «фактами», внесли московские летописцы. Именно с их легкой руки в Пространной летописной повести и особенно «Сказании» появились детали, тесно связанные с Москвой, в первую очередь московские микротопонимы. Верно подмеченная А. Фоменко и Г. Носовским удивительная схожесть московской топонимики и топонимики в произведениях Куликовского цикла вызвана, скорее всего, не тем, что Куликовская битва происходила под стенами Москвы. Там она столь же невероятна, как и на Дону. Это московские летописцы, выдумывая все новые подробности Мамаева побоища, вольно или невольно вставляли в редактируемые ими тексты вместо полагавшихся по смыслу, но неизвестных им апеллятивов Подонья хорошо знакомые московские названия. Так география Куликовской битвы обогатилась Куликовым (Куличковым) и Девичьим полями, Красным холмом и Кузьминой гатью. Параллельно река Меча переименовалась с сохранением ее исходного смысла Межи, межевой реки, в московскую Чуру, вместе с которой были добавлены в «Задонщину» стоявшие на ней села Чурово и Михайлово. Кстати, оба названия, позднее исчезнувшие в Москве, могли сохраниться в некоторых редакциях «Задонщины» благодаря тому, что где-то в районе Красивой Мечи в XIII веке вроде бы имелось местечко Михайловы Чуры, а в XVI веке на Рязанщине появились города Щуров и Михайлов, причем рязанская Меча по удивительному совпадению действительно оказалась посередке между этими городами.

Определенный дух достоверности мифу придали внедрившиеся во все произведения Куликовского цикла конкретные фамилии, хотя и во всех разные, якобы реальных действующих лиц описываемых событий. Эти фамилии появлялись там постепенно в течение долгого времени, вероятно, вплоть до XVI–XVII веков. Они вставлялись в летописи и «Сказание» летописцами, надо думать, отнюдь не безвозмездно, чтобы удревнить до XIV века родословия новых княжеских, боярских и даже купеческих фамилий.

Вот так, постепенно, буквально на пустом месте, сформировался и разбух до величайшего события истории Великий куликовский миф.

Вероятно, вышеизложенный сценарий творения этого мифа не единственно возможный. И он, наверное, не может объяснить все и вся. Впрочем, ни один сценарий не способен ответить на все вопросы из-за принципа неопределенности далекого прошлого А. Бушкова. Да и надо ли отвечать на все вопросы? Ведь многие из них на самом деле могут оказаться нерелевантными. Например, непонятен и необъясним перманентно, напористо проступающий в Летописных повестях и «Сказании» оговор, другого слова не подберешь, великого князя Рязанского. Действительно, история взаимоотношений Дмитрия и Олега Ивановичей была долгой и далекой от идиллии. Но к первой половине XV века, когда «Задонщина» уже была написана и эпицентр формирования Куликовского мифа переместился на Летописные повести, острота противостояния между двумя соседними княжествами пошла на убыль, а в начале второй половины того же века оно и вовсе закончилось с окончательным подчинением Рязани Москве, закрепленным браками детей Олега Рязанского и Дмитрия Московского, а также внучки Олега и сына Владимира Серпуховского. Трудно понять, за что же авторы Летописной повести задним числом так ополчились на Олега Ивановича? Может быть, как допускают А. Быков и О. Кузьмина, дело в союзе, заключенном внуком Олега Рязанского с Витовтом в 1430 году и разбудившем старую, полувековой давности, вражду. Может быть, ответ тривиален, и все дело здесь просто в личных счетах одного из летописцев с Рязанью и ее князьями?

Столь же нерелевантной для Великого куликовского мифа может оказаться гипертрофированная роль в Куликовской битве брянцев, то есть выходцев из великого княжества Брянского. Не будем забывать, что автором «Задонщины» мог быть бывший брянский боярин. Недаром в самой «Задонщине» мы встречаем двух очень близких Софонию Рязанцу персонажей — Пересвета и Ослябю, — таких же, как и сам автор, принявших постриг бывших брянских бояр. Еще один связанный с Брянщиной персонаж Куликовского цикла — это князь Дмитрий Ольгердович, в свое время получивший от брата Ягайла в удел брянские города Трубчевск и Стародуб. Но Дмитрий Ольгердович совсем не брянец по происхождению, да и ко времени Куликовской битвы он уже ничего общего не имел со своим бывшим трубчевско-стародубским уделом. Ни Софоний, ни летописцы никак не акцентируют какую-либо причастность Дмитрия Ольгердовича к Брянску, они скорее связывают его со старшим братом Андреем или вообще Литвой.

Но, с другой стороны, еще один персонаж, вероятно брянского происхождения, появляется независимо от Софония в гораздо более позднем «Сказании». Это Михаил Бренок, переодетый великим князем и погибший под княжеским знаменем, чье прозвище А. Журавель{38} трактует как «брянец». Возможно, как и в случае с московской топонимикой, брянские персонажи суть следствие особой популярности Великого куликовского мифа не только в Москве, но и на Брянщине. Ничего удивительного, учитывая происхождение автора «Задонщины» и ее связь со СПИ. Кроме того, возможно тут отразилась объективно особая роль Брянщины, особенно так называемых Верховских княжеств, во взаимном противостоянии Орды, Литвы и Москвы. Вот что пишет об этом А. Соловьев{39}: «В первой половине XIV в. ничего не слышно о Чернигове, очевидно запустевшем, а упоминается лишь Брянск, ставший центром великого княжения. По соседству с ним, на верхней Оке, потомки черниговских князей создают ряд мелких «верховских» княжеств — в Карачеве и Звенигороде, в Козельске и Перемышле, в Новосили и Одоеве, Оболенске и Воротынске. Был в Брянске мятеж от лихих людей, смута великая и опустение города, после чего стал владеть Брянском великий князь литовский… В Брянске Ольгерд посадил одного из своих сыновей, но в 1375 г. великому князю Дмитрию служат князья Брянский, Новосильский, Оболенский и Торусский. Возможно, что этот князь Роман Михайлович Брянский — потомок Михаила Черниговского, покинувший Брянск из-за притязаний смоленского князя и перешедший на службу Москве… В 1378 г. старший сын Ольгерда, Андрей, покинув свой удел в Полоцке, сел во Пскове и перешел тоже на службу Москве. В 1379 г. он вместе с другим литовским князем Дмитрием Боброком-Волынским (женившимся на сестре Дмитрия Донского) взял Трубчевск и Стародуб у Литвы, и сидевший в Трубчевске брат его, Дмитрий Ольгердович, вышел из города с семьей и боярами, поехал в Москву и получил в кормление Переяславль».

Во второй половине XIV века Верховские княжества, находившиеся как раз на стыке между Ордой, Литвой, Москвой и Рязанью, соответственно оказались в эпицентре притязаний великих мира сего и стали объектом постоянных военных вторжений, погромов и разорений со всех сторон. В середине XIV века практически вся Брянщина, захваченная Ольгердом, вошла в великое княжество Литовское, и сын Ольгерда Дмитрий стал Брянским князем. После смерти Ольгерда за время противостояния Ягайла с Кейстутом, парализовавшим великое княжество Литовское, на брянском столе сумели восстановиться и даже приобрести видимость суверенитета местные князья, а Дмитрий Ольгердович был вынужден довольствоваться Трубчевском и Стародубом. В это же время, пользуясь внутренними проблемами Литвы, Дмитрий Московский и Олег Рязанский начинают «верховскую реконкисту», в результате которой Новосиль и Оболенск отходят к Москве, а Козельск к Рязани. Кстати, если Новосиль в 1380 году признавал суверенитет Москвы, то современное Куликово поле могло быть формально самой южной, выдвинутой в «Половецкое поле» точкой, находившихся под условным контролем Дмитрия Ивановича земель.

Вообще вся эта «верховская реконкиста» выглядела как семейное дело клана Ольгердовичей. В ходе этой «реконкисты» в 1379 году московское войско совершает блиц-рейд под Трубчевск и Стародуб, в результате которого тамошний князь Дмитрий Ольгердович сдал города без боя и отошел на Москву. Этот рейд был организован сыном и зятем Ольгерда: чуть ранее перешедшим на московскую службу Андреем Полоцким и вассалом Дмитрия Московского Владимиром Серпуховским. Но также зятем Ольгерда (и соответственно свояком Владимира Серпуховского) был Олег Рязанский, женатый вторым браком на какой-то Ольгердовне. Таким образом, на Верховских землях Брянщины дела политические завязались тугим узлом с внутрисемейными делами клана Ольгерда, и от этого узла веревочки тянулись в Литву, Москву и Рязань.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*