Анатолий Фоменко - Дон Кихот или Иван Грозный
Рис. 1.74. «Франсуа I (Франциск) и Сулейман Великолепный». Тициан. Якобы около 1530 года. Взято из Интернета.
Рис. 1.75. Иоанн Сигизмунд Венгерский преклонил колена перед Сулейманом Великолепным в 1566 году. Неизвестный османский художник. Les Collections de l'Histoire Les Turcs. Взято из Интернета.
Далее, в книге «Библейская Русь» гл. 4, мы показали, что в жизнеописание султана Сулеймана Великолепного вошло довольно много фактов из жизнеописания Ивана IV Грозного. Например, история Есфири. Причем этот сюжет вошел в «биографию» Сулеймана два раза, в двух своих отражениях. Краткий итог этого нашего анализа показан на рис. 1.76. Поэтому есть все основания ожидать, что и в романе Сервантеса отразятся некоторые сюжеты из библейского жизнеописания царя Соломона = султана Сулеймана. Наш прогноз оправдывается. Судите сами.
Рис. 1.76. Перечисленные здесь в одном и том же столбце персонажи библейской, «античной» и русской истории являются, скорее всего, фантомными отражениями одного и того же русско-ордынского или османского-атаманского правителя эпохи XV–XVI веков.
Одним из известных рассказов о Соломоне = Сулеймане является его справедливый суд. И сегодня он иносказательно именуется «Соломоновым судом» – суд мудрый, правый и скорый. «И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости Египтян. Он был мудрее всех людей… и имя его было в славе у всех окрестных народов» (3 Царств, гл. 4:30–31).
В Ветхом Завете (3 Царств, гл. 3:16–28) говорится, как однажды к мудрому царю Соломону пришли две женщины с просьбой разрешить их спор. Одна из них сказала, что они живут в одном доме, и было у них по сыну одного возраста. В прошлую ночь другая женщина во сне нечаянно придушила своего сына («заспала» его) и переложила мертвого к ней, а ее живого сына взяла к себе и теперь выдает его за своего. Другая женщина утверждала противоположное: якобы это совершала та, которая ее обвиняет. И каждая из них утверждала, что живой ребенок принадлежит именно ей. Соломон велел подать ему меч: «И сказал царь: рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой. И отвечала та женщина, которой сын был живой, царю, ибо взволновалась вся внутренность ее от жалости к сыну своему: о, господин мой! отдайте ей этого ребенка живого и не умерщвляйте его. А другая говорила: пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите». Так Соломон понял, кто из двух женщин истинная мать ребенка, и отдал его той, что просила сохранить ему жизнь, рис. 1.77, рис. 1.78.
В России сюжет под названием «Суд Соломона» был широко известен, поскольку часто встречался в лубочных картинках и в рукописных сборниках нравоучительной литературы XVI–XVII веков.
Оказывается, вполне аналогичная сцена справедливого и мудрого суда высокого правителя есть и у Сервантеса. Основным действующим лицом является здесь губернатор Санчо Панса, а не Дон Кихот. Однако мы уже понимаем, что Санчо Панса – это просто отражение одного из периодов «Ивана Грозного», а именно, хана Симеона Бекбулатовича. Дело было так. Санчо Панса стал правителем «острова» Баратария (Тартария?), и к нему в судебную палату друг за другом явились три пары просителей, ищущих справедливости. Буквально такого сюжета, как описано в Библии (с двумя спорящими женщинами), тут нет. Однако по своей сути суд Санчо Пансы чрезвычайно близок к тому, что рассказывает Библия. Такой же скорый, справедливый суд, причем решения, принятые Санчо, неожиданны для окружающих, очень изящны и опираются на глубокое знание психологии. Сцена суда Санчо является одной из центральных в его истории. Сервантес уделяет ей пять страниц, то есть довольно много. Очень многозначительно, что Сервантес САМ ПРОВОДИТ ЗДЕСЬ ПАРАЛЛЕЛЬ С БИБЛЕЙСКИМ СОЛОМОНОМ. Результат разбирательства одного из спорных дел настолько поразил людей, что «ВСЕ ПРИШЛИ В ИЗУМЛЕНИЕ И ПРИЗНАЛИ ГУБЕРНАТОРА ЗА НОВОЯВЛЕННОГО СОЛОМОНА», ч. 2, с. 331.
Рис. 1.77. Суд Соломона. Рафаэль. Взято из Интернета.
Рис. 1.78. Суд Соломона. Никола Пуссен (1594–1665). Взято из Интернета.
В таком же блистательном духе Санчо Панса разобрался и в других судебных тяжбах. В результате, в конце суда, «присутствовавшие… снова подивились решениям и приговорам нового своего губернатора», ч. 2, с. 333.
Более того, Сервантес представляет Санчо Пансу именно как успешного Законодателя, что еще более сближает этот сюжет с историей библейского Соломона = Юстиниана, то есть султана Сулеймана Законодателя. Сервантес приводит длинный перечень законов и постановлений, изданных Санчо Пансой «по улучшению государственного устроения во вверенной ему области… например, он воспретил розничную перепродажу съестных припасов во всем государстве и разрешил ввоз вина откуда бы то ни было, с тою, однако же оговоркою, что должно быть указываемо место его изготовления и что цена на него должна быть устанавливаема сообразно с его действительной стоимостью, качеством и маркою…», ч. 2, с. 382–383. И так далее и тому подобное. Конечно, Сервантес пытается представить законы Санчо в шутовском ключе, но тем не менее, факт активного законотворчества он четко отразил.
Затем Сервантес резюмирует: <<Одним словом, он ввел столько улучшений, что они до сего времени не утратили в том краю своей силы и доныне именуются «Законоположениями великого губернатора Санчо Пансы»>>, ч. 2, с. 383.
Таким образом, перед нами – еще одно яркое соответствие между жизнеописаниями «Грозного» Царя и султана Сулеймана с одной стороны. и «биографией» Санчо Пансы, «соправителя» Дон Кихота = Герцога, – с другой.
23. Перед смертью к Дон Кихоту и царю Навуходоносору (Ивану Грозному) вернулся разум. Дело в том, что Василия Блаженного сменил новый хан Дмитрий, не сумасшедший, но названный Романовыми опять-таки «Грозным»
Уникальная и очень яркая библейская история «блаженного Навуходоносора» очень близка к рассказу о соответствующем периоде в конце жизни Ивана IV Грозного, когда он превратился в «блаженного царя», то есть Блаженного Василия. Напомним, что имя ВАСИЛИЙ означает Царь = БАЗИЛЕВС.
Любопытно, что Библия, – в точности как и романовская версия русской истории, – говорит, будто через некоторое время после утери разума Навуходоносор, то есть Иван IV, выздоровел и вновь вернулся на царство. В действительности же, повторим, Иван Грозный уже не вернулся, а на престол взошел его преемник. В русской истории, согласно нашей реконструкции, это был Дмитрий (1553–1563). Посмотрим подробнее, как описывает Библия «выздоровление» Навуходоносора. Сначала Книга Пророка Даниила напоминает о душевном заболевании царя.
«Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и ОТЛУЧЕН ОН БЫЛ ОТ ЛЮДЕЙ, ЕЛ ТРАВУ, КАК ВОЛ, И ОРОШАЛОСЬ ТЕЛО ЕГО РОСОЮ НЕБЕСНОЮ, ТАК ЧТО ВОЛОСЫ У НЕГО ВЫРОСЛИ КАК У ЛЬВА, И НОГТИ У НЕГО – КАК У ПТИЦЫ… Он был свержен с царского престола своего и лишен славы своей, И ОТЛУЧЕН БЫЛ ОТ СЫНОВ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ, И СЕРДЦЕ ЕГО УПОДОБИЛОСЬ ЗВЕРИНОМУ, И ЖИЛ ОН С ДИКИМИ ОСЛАМИ; КОРМИЛИ ЕГО ТРАВОЮ» (Даниил 4:30, 5:20–21).
Но потом ум царя прояснился. Сказано: «По окончании же дней тех, я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне; и благословил я Всевышнего… В то время возвратился ко мне разум мой, и к славе царства моего возвратились ко мне сановитость и прежний вид мой; тогда взыскали меня советники мои и вельможи мои, и я восстановлен на царство мое, и величие мое еще более возвысилось. Ныне я, Навуходоносор, славлю, превозношу и величаю Царя Небесного>> (Даниил 4:31–34).
Оказывается, практически то же самое рассказывает и Сервантес о Дон Кихоте. Судите сами. «Он заболел горячкой… и все это время его навещали друзья… всячески старались развеселить Дон Кихота, а бакалавр все твердил, чтобы он переломил себя, встал с постели и начал вести пастушескую жизнь…
Друзья послали за лекарем; тот пощупал пульс, остался им недоволен и посоветовал Дон Кихоту на всякий случай подумать о душевном здравии, ибо телесному его здравию грозит, мол, опасность… Дон Кихот попросил оставить его одного… Он проспал более шести часов подряд… пробудился и громко воскликнул:
– Благословен всемогущий бог, столь великую явивший мне милость! Милосердие его воистину безгранично… РАЗУМ МОЙ ПРОЯСНИЛСЯ, теперь он уже свободен от густого мрака невежества… Теперь я вижу всю их (рыцарских романов – Авт.) вздорность и лживость, и единственно, что меня огорчает, это что отрезвление настало слишком поздно и у меня уже нет времени исправить ошибку…
Я чувствую, что умираю, и мне бы хотелось умереть так, чтобы люди удостоверились, что жил я не напрасно, и чтобы за мной НЕ ОСТАЛОСЬ ПРОЗВАНИЕ СУМАСШЕДШЕГО, – пусть я и был таковым, однако же смертью своей я хочу доказать обратное…
