Даниил Проэктор - Германо-польская война
Наконец, на крайнем левом фланге группировалась 7-я французская армия (4 пехотные, 2 моторизованные и 1 легкая механизированная дивизии). Задача, возложенная на нее, была наиболее замысловатой. Первоначально предполагалось выдвинуть армию в район Антверпен - Гент, сосредоточив ее непосредственно позади фронта бельгийской армии для поддержки крайнего левого крыла союзных сил. Но когда в марте 1940 г. французы узнали, что главнокомандующий голландской армии Винкельман пришел к заключению о неспособности голландской армии длительное время сдерживать немцев, 7-ю армию было решено выдвинуть для поддержки голландских войск дальше к северо-востоку, в район Бреда. Силами двух моторизованных и одной легкой механизированной дивизий ей предстояло совершить бросок из Северной Франции в Южную Голландию, а голландцам - продержаться до тех пор, пока она к ним подойдет{251}.
Таковы были задачи 1-й группы армий, предназначенной играть ведущую роль в "плане Диль".
Что касается 2-й группы армий, то она обороняла национальное сокровище - линию Мажино. От войск требовалось отразить любую атаку немцев и восстановить позицию там, где она оказалась бы прорвана{252}. Глубоко эшелонированная оборона состояла из ряда позиций, на которых французским войскам предстояло последовательно оказывать сопротивление немецким попыткам прорваться в глубину территории{253}.
Задача 3-й группы армий исходила из предпосылки о возможности немецкой или германо-итальянской атаки через Швейцарию{254}. В этом случае предусматривалось выдвижение войск группы для соединения со швейцарской армией у Базеля и создания общего фронта обороны ("план Н", явившийся составной частью "плана Диль").
Общие силы Франции, Англии, Бельгии и Голландии, развернутые против Германии, численно мало в чем уступали немецко-фашистской армии. Это дает ныне повод западногерманским историкам утверждать, будто вермахт нанес поражение численно равному противнику. Но никогда простое сопоставление цифр не может представить объективной картины соотношения сил. Вооруженные силы четырех стран, насчитывавшие 135 дивизий, не были объединены ясными идеями межсоюзнической стратегии и общим руководством. Их надломленное за месяцы "странной войны" моральное состояние понижало и без того невысокий уровень боеспособности, определяемый недостатками техники и отсталыми тактическими принципами. Французской, английской, бельгийской и голландской армиям при всем мужестве их солдат и офицеров трудно было противостоять массированным атакам германских танков и авиации.
Некоторые французские дивизии не имели ни одной противотанковой пушки, основная масса пехоты располагала оставшимися еще от войны 1914-1918 гг. 37-мм противотанковыми орудиями. Новые 47-мм пушки только начали поступать в войска, и расчеты должны были их еще осваивать.
Союзники располагали 3700 танками и бронемашинами{255}.
Общее число современных самолетов, которые имело французское авиационное командование за несколько недель до 10 мая 1940 г., по данным Гутара, составляло 2500, принятых правительством, из них: истребителей 1900, бомбардировщиков - 200, разведчиков - 400. Из этого числа 250 находилось в колониях и около 750 в стадии вооружения и в длительном ремонте; практически в боевых эскадрильях насчитывалось около 1500 машин. Если учитывать постоянную убыль в 35% в результате легких аварий и т. д., можно сделать вывод, что в бой готовы были вступить около 1000 самолетов.
10 мая эта тысяча самолетов была распределена между 1-й воздушной армией, назначенной на Северо-Восточный театр военных действий (около 800), и внутренними войсками (200 самолетов); последние должны были служить пополнением для эскадрилий 1-й воздушной армии{256}.
Английская авиация, по данным английского исследователя Батлера, имела в метрополии 1460 самолетов первой линии, в том числе 536 бомбардировщиков, 608 истребителей. Кроме того, имелось 2000 самолетов в резерве. Во Франции, согласно французскому историку Лиэ, находилось 150 английских бомбардировщиков и около 70 истребителей.
Французское оперативно-стратегическое планирование воплощало все слабости буржуазной военной системы, оказавшейся не в состоянии учесть решающие сдвиги в военном деле после Первой Мировой войны. Оно базировалось на таких факторах, которые теперь уже не могли обеспечить победу, - сплошной позиционный фронт, линейная оборона, укрепленная линия, частные контратаки резервами, пехотно-артиллерийский огонь - и целиком игнорировало такие важнейшие моменты, как массированная атака оперативными танковыми объединениями совместно с авиацией и воздушными десантами, высокие темпы операций, маневренность и подвижность действий, внезапные удары по слабым звеньям обороны, значение оперативной инициативы.
"План Д" был чисто оборонительным. Вступив на территорию Бельгии, союзники намеревались расставить армии одну рядом с другой по прямой линии от Седана до Антверпена. Если бы немцам удалось добиться успеха на каком-либо участке линии фронта, французы приложили бы усилия, чтобы восстановить фронт и заткнуть брешь резервами, растянутыми почти вдоль всего фронта непосредственно в тылу.
"План Д" был составлен людьми, совершенно не учитывавшими тот факт, что моторы ускорили темп военных действий.
Ни командующий 9-й французской армией генерал Корап, в прошлом "герой" боев под марокканской деревней Таса, ни командующий 2-й армией генерал Хюнцигер, грудь которого украшали четырнадцать орденов за колонизаторские захваты на Мадагаскаре, в Сенегале и Тонкине, за усердную охрану французских концессий в Шанхае, ни на секунду не сомневались в том, что их армии, так долго прозябавшие в предгорьях Арденн, никогда не станут объектом германского нападения. Если же, думали они, Гитлер рискнет двинуться на Запад, то он сделает это севернее, и тогда командующий 1-й армией генерал Бланшар, тоже "герой" колониальных экспедиций, остановит немецкий удар на плато Жамблу.
Пройдет всего пять дней, и от глубокой убежденности генералов, и от планов останется лишь еще одно свидетельство того, насколько опасно в военном деле слепо верить в желаемое и пренебрегать реальным положением вещей.
Примечания
{1} Программа Коммунистической партии Советского Союза. М.: Правда, 1961, С. 26-27.
{2} Архив МО СССР, ф. 6598, оп. 725109, д. 568, л. 8.
{3} Там же, л. 13.
{4} Weltgeschichte der Gegenwart in Dokumenten. Herausgegeben von dr. M. Freund. MUnchen, 1953. S. 355.
{5} Там же, с. 379.
{6} Там же, с. 377.
{7} "Правда", 7 декабря 1955 г.
{8} H. Rauschning. Gesprache mit Hitler. Wien, Zurich. New York, 1940. S. 42.
{9} H. Helmert. Die militarische agression. September 1939. Rutter u. Loening. Berlin, 1959. S. 83.
{10} F.-H. Gentzen, I. Kalisch. Das Vorspiel. September 1939. Berlin, 1959. S. 39.
{11} Согласно ст. 100-108 Версальского договора, Гданьск и его ближайшие окрестности составляли республику под названием "Вольный город Данциг", находившуюся под защитой Лиги наций. Представителем Лиги наций являлся так называемый верховный комиссар. Гданьск входил в таможенные границы Польши, и польские чиновники осуществляли таможенный контроль на границах Гданьска. Версальский договор предусматривал соучастие Польши в управлении и эксплуатации порта и водных путей города, эксплуатации и управлении железными дорогами на территории города и почтово-телеграфным сообщением между "вольным городом" и Польшей; польскому правительству принадлежало право опеки над польскими гражданами Гданьска, ведение внешних сношений "вольного города", а также защита интересов его граждан в других странах. 24 октября 1938 г. Риббентроп принял польского посла в Берлине Липского и выдвинул следующие требования: 1. Вольный город Данциг возвращается Германии. 2. Через польский коридор прокладывается экстерриториальная автострада и экстерриториальная четырех-колейная железная дорога, принадлежащая Германии. 3. Германо-польский договор будет продлен до 25 лет. Польша отказалась выполнить эти требования в полном объеме, но согласилась обсуждать вопрос.
{12} ЦГАОР, ф. 7021, оп. 148, д. 233, лл. 31-37.
{13} Trial of the major War criminals before the international military tribunal. Published at Nurenberg, Germany. 1949, vol. XXXIV, p. 388-391 (в дальнейшем IMT).
{14} Как видно из речей Гитлера перед военными руководителями 23 мая и 22 августа 1939 г., фашистская верхушка серьезно колебалась в определении возможного политического и военного курса западных держав в случае германского нападения на Польшу. Только этим можно объяснить колебания Гитлера в принятии окончательного решения между 26 августа и 1 сентября 1939 г. Однако больше данных говорило гитлеровцам за то, что союзники не вмешаются активно в ход борьбы на Востоке, особенно если события пойдут успешно. Например, один из бывших фашистских разведчиков, Лисе сообщает, что уже в июле 1937 г. считалось возможным, что Англия и Франция "предоставят немцам инициативу" (U. Liss. Westfront 1939/40. Erinnerungen des Feindbearbeiters im OKH. NeckargemQnd, 1959. S. 73).
{15} Дневник Гальдера, запись от 13 августа 1939 г.
{16} Расчеты приводятся по дневнику Гальдера, запись от 13 августа 1939 г.
