Михаил Серяков - Загадки римской генеалогии Рюриковичей
У южных пределов королевства варнов, описанного Прокопием, мы встречаем еще одну область, связываемую с русами. Следует отметить, что данная область отмечается в достаточно ранний период. Грамота Людовика Немецкого от 16 июня 863 г. подтверждает земельные пожалования, сделанные Карлом Великим Алтайхскому монастырю в Баварии и так описывает их границы: «…к владениям упомянутого монастыря относилась местность под названием Скалькобах — а этот ручей протекает по многим местам: на запад вплоть до Дагодеомарха, а оттуда на восток до Русарамарха (Ruzaramarcha) и до места, называемого Цидаларибах, что в лесу у реки Эниса, который лежит между Динубием (т.е. Дунаем) и (реками) Ибиса и Хурула…» О том, что это не случайное созвучие, говорят река Ruzische Muhel и гора, «что по-славянски зовется Ruznic» неподалеку от р. Урль, упомянутая в грамоте 979 г.{294} Отметим, что сам А.В. Назаренко, исследовавший эти данные с филологической точки зрения, считал, что интересующий нас корень появляется в древненемецком языке в III–V вв. или V–VI вв. Последняя предложенная им датировка достаточно точно совпадает с датой кратковременного существования державы варнов, упомянутой византийским историком. Поскольку «Русская марка» фиксируется письменным источником в континентальной Германии практически в эпоху призвания варягов, это делает маловероятным заимствование интересующего нас названия напрямую из Восточной Европы. Вместе с тем, поскольку оба названия вполне могут происходить из одного источника, со значительной степенью вероятности мы можем предположить, что данным источником и были варны.
Сопоставление между собой «Закона англов и варинов» и известия Прокопия Кесарииского решает одновременно два важнейших вопроса. Во-первых, оно показывает, что Олимер и Радигост были реальными историческими личностями, правившими у племени варнов. Из этого следует, что мекленбургская генеалогия по крайней мере в отношении их имеет под собой реальную историческую основу, лишь впоследствии искаженную ее искусственной привязкой к Александру Македонскому. Во-вторых, эти же источники позволяют дать точный ответ, кем же в действительности были варяги русской летописи, на западе граничащие с англами, а на востоке достигающие «предела Симова», т.е., как показал А.Г. Кузьмин, Волжской Булгарии. Ими оказалось западнославянское племя варнов, входившее в племенной союз ободритов. С другой стороны, сопоставление этих результатов с совершенно независимым от них трудом Саксона Грамматика показывает, что это племя также называлось русами. То, что более поздние средневековые источники отмечают существование областей каких-то русов на западных и южных границах распространения племени варнов, как они описаны Прокопием Кесарийским, вряд ли является случайным совпадением. Все это говорит о том, что если русы и не были другим названием этого племени, то по крайней мере составляли его часть и участвовали в его экспансии. Наконец, как мекленбургская генеалогия, так и устное западнославянское предание свидетельствуют, что именно к этой правящей династии принадлежал Рюрик, пришедший на север Восточной Европы вместе с варяжской русью отечественных летописей. В своей совокупности эти письменные источники фактически с математической точностью доказывают тождество варяжской руси с западными славянами, что подтверждается другими письменными, археологическими, лингвистическими, топонимистическими и генетическими данными.
Многие источники независимо друг от друга указывают на исключительное значение племени варнов при разрешении вопроса о происхождении варяжской Руси. К сожалению, к XI–XII вв., когда западные славяне достаточно подробно описывались немецкими хронистами, пик могущества этого племени был уже давно позади, и они уделяли ему мало внимания. Отметим, что помимо варнов в племенной союз ободритов входили еще и вагры, название которых обозначало буквально «отважные»{295}. Следовательно, и здесь имя, под которым это племя стало известно в истории, на самом деле было своего рода прозвищем-характеристикой, а не их изначальным наименованием. О главном городе вагров, уже переименованном на немецкий лад, Гельмольд сообщает следующее: «Альденбург — это то же, что на славянском языке Старгард, то есть старый город. Расположенный, как говорят, в земле вагров, в западной части [побережья] Балтийского моря, он является пределом Славии. Этот город, или провинция, был некогда населен храбрейшими мужами, так как, находясь во главе Славии, имел соседями народы данов и саксов, и [всегда] все войны или сам первым начинал или принимал их на себя со стороны других, их начинавших. Говорят, в нем иногда бывали такие князья, которые простирали свое господство на [земли] бодричей, хижан и тех, которые живут еще дальше»{296}. К сожалению, Гельмольд не указал хотя бы примерное время, на которое приходилось максимальное распространение могущества вагров, однако данное свидетельство немецкого историка перекликается с известием Прокопия Кесарийского и в совокупности свидетельствуют о былом могуществе ободритского племенного союза, некогда распространявшего свою власть далеко за те границы, в которых его застали немецкие хронисты. Само название Старград представляет собой естественную оппозицию названию Новгорода, возникшего на противоположном берегу Варяжского моря и также тесно связанного с историческими варягами.
Следует отметить, что именно на этот регион как на землю, из которой были призван Рюрик с братьями, указывал в свое время и С. Герберштейн. Посол Священной Римской империи хорошо знал славянский язык, бывал по делам службы как в Дании, так и на Руси, которую посетил в 1516–1517 и 1526 гг. В своем сочинении он отмечал, что поначалу полагал, что призванными варяжскими князьями были шведы, датчане или пруссы, однако под влиянием собранных данных изменил свое мнение: «Далее, по-видимому, славнейший некогда город и область вандалов, Вагрия, была погранична с Любеком и Голштинским герцогством, и то море, которое называется Балтийским, получило, по мнению некоторых, название от этой Вагрии,…и доселе еще удерживает у русских свое название, именуясь Варецкое море, т.е. Варяжское море, сверх того, вандалы в то время были могущественны, употребляли, наконец, русский язык и имели русские обычаи и религию. На основании этого мне представляется, что русские вызвали своих князей скорее из вагрийцев, или варягов, чем вручили власть иностранцам, разнящимся с ними верою, обычаями и языком»{297}. Мы видим, что и этот хорошо информированный писатель и путешественник не только указывает на область западных славян как прародину варяжской Руси, но и отождествляет их с вандалами, которые «употребляли… русский язык и имели русские обычаи и религию». Приведенный выше материал показывает, что не только первое, но и второе отождествление С. Герберштейна находит определенное подтверждение в более древних источниках.
Интересно отметить, что в списке описания русских монет, поднесенных Петру I, в пояснении к извлечению из Гельмольда о проживании славян в Вагрии, было сделано примечательное дополнение: «И из выше означенной Вагрии, из Старого града князь Рюрик прибыл в Новград, и сел на княжение. И так Великий Новгрод от того ли Старого града в Вагрии называтися начался Новград, или что против града Словенска был вновь построен, в том иные да рассудят»{298}. Понятно, что это достаточно позднее свидетельство, однако нельзя упускать из виду того, что в ходе Северной войны во время пребывания русских войск на территории Германии русско-германские связи значительно интенсифицировались в самых разных областях. Поэтому не исключено, что в ходе этих контактов окружению Петра I и стала известна какая-то новая информация о происхождении Рюрика, которая хоть и не сохранилась до нашего времени, однако стала основанием для включения подобного утверждения в предназначенный для самого царя документ. Очевидно, что история происхождения первой русской правящей династии была слишком важным вопросом, чтобы кто-то решился вставлять в официальный документ свои личные домыслы, отличающиеся от традиционной версии. Таким образом, мы можем предположить, что у составителей документа были какие-то основания для утверждения о происхождении Рюрика из Старграда. Как видим, до распространения норманизма в отечественной традиции весьма распространенным было представление о западнославянском происхождении первых варяжских князей — мнение, которое подкрепляется и современными научными данными.
Собранные и проанализированные в этой главе факты показывают, что племя варнов оказывается своего рода общим знаменателем, связывающим воедино такие различные вопросы, как период наиболее ранних славяно-германских контактов, включающие в себя проблему славяно-вандальских и англо-славянских контактов, следы контактов русов с обоими этими племенами, вопросы связи между собой Прибалтийской Руси и различных мест на современной территории Германии, где источники фиксируют следы пребывания русов, указанную отечественным летописцем западную границу расселения варягов, проблему достоверности мекленбургских генеалогий, а также религиозных связей территории современной Германии с восточными и южными славянами. Благодаря сопоставлению письменных, лингвистических и мифологических источников мы можем достаточно четко определить место самых ранних англославянских контактов. Определение этого места говорит о том, что варины Тацита были не германским, а славянским племенем. Интересно отметить, что археологические данные свидетельствуют о контактах новой волны славянских переселенцев V–VI вв. с прежним населением, традиционно считающимся германским. Эти контакты зафиксированы в Вагрии на материалах Ольденбурга и Бозау, а также на Рюгене{299}.
