Валерий Шамбаров - Взятие Казани и другие войны Ивана Грозного
Тем временем Касим-паша успел убедиться, что прорыть канал и впрямь невозможно. Велел перетащить суда волоком, с помощью катков, но они были слишком тяжелыми, ничего не получалось. Ну да ладно, тут же обозначился иной вариант. К паше прибыла делегация астраханских татар и заверила, что корабли ему не понадобятся. Пусть лучше турки быстрее наступают, а уж астраханцы обеспечат их судами, будут снабжать войско, откроют ворота города. И Касим согласился. Отправил флот с артиллерией и припасами обратно в Азов, а армия двинулась налегке, взяв лишь 12 орудий. 16 сентября турки и татары подошли к Астрахани, и «астороханские люди со многие суда к ним приехали». Начали строить осадный лагерь.
Спас Астрахань не Владимир Андреевич. Он долго ехал до Нижнего Новгорода, по пути устраивались торжества, чествования князя. И полки, собравшиеся под его началом, вообще ничего не предпринимали, так и простояли в бездействии. Астрахань спасли гарнизон Карпова и казаки. Воевода изготовил крепость к обороне, взял под контроль городские кварталы, ввел дежурства и патрулирование, чтобы не допустить мятежа, и ворота перед турками не открылись. А казаки развернули партизанскую войну, пресекли сообщение между армией Касима и Азовом и нанесли удар по тылам. Не по вражескому войску, а по изменившим астраханцам, захватили и разметали «многие суда». Отряды казаков явились к Серебряному, сообщили, что путь по Волге расчищен, и беспрепятственно провели его рать в город.
Для турок же казачий удар по астраханцам обернулся бедствием — они остались без снабжения. Перед ними была крепость с сильным гарнизоном. Штурмовать ее с 12 легкими пушками нечего было и думать. А вести осаду — значило зимовать в голой степи, в кольце казачьих отрядов. Припасов уже не хватало, голодные воины начали бунтовать. И 26 сентября Касим поджег лагерь, повел армию назад. Вскоре его встретили гонцы от султана и поляков. Селим писал, чтобы паша непременно держался под Астраханью до весны, что придет новая армия и вслед за Астраханью предполагается вторжение в саму Россию, об этом уже договорились с Сигизмундом. Поляки тоже убеждали Касима вернуться, обещали помощь — нанести удар и отвлечь русских на себя.
Куда там! Распространялся слух, что вслед за Серебряным идут многочисленные царские полки. А казаки клевали со всех сторон. Турки и татары сочли, что их уже окружают, запаниковали, и армия, теряя управление и дисциплину, покатилась дальше. Причем и прямой путь по Манычу оказался перекрыт казаками. Не зная их численности, пробиваться не рискнули, свернули южнее — пошли через степи и предгорья Северного Кавказа, без еды, по безводным местам. Падали кони, умирали люди. По пути подверглись ударам терских казаков и кабардинцев. Лишь через месяц жалкие остатки воинства добрались до Азова.
Ну а в завершение неприятельских бедствий казаки и в Азов подпустили «красного петуха». От пожара взорвались пороховые запасы, разрушив крепость. Погибла пристань со многими военными кораблями. Турецкий поход, намеченный на следующий год, после такого провала был отменен. А казаков Иван Грозный похвалил за верную службу и наградил щедрым жалованьем. Оценив такое отношение со стороны царя и вольную жизнь на Дону, часть казаков, пришедших с Ружинским, решила здесь остаться. В 1570 г. они основали Черкасский городок — будущую столицу Войска Донского.
Глава 14. Московское пожарище
На западе царь совершенно не гнался за территориальными приобретениями. Главной целью являлась балтийская торговля. Обладание всего лишь одним портом, Нарвой, давало России великие выгоды. По подсчетам шведского историка А. Аттмана, через Нарву в эти годы шло 94 % всего балтийского экспорта сала, 23 % воска, 42 % льна и конопли, 81 % пушнины. А Сигизмунд обращался к императору, датскому королю, даже к папе римскому (!), призывая пресечь эту торговлю, поскольку «московский государь ежедневно усиливается по мере большого подвоза к Нарве разных предметов, так как оттуда ему доставляются не только товары, но и оружие… и мастера, и благодаря сему он укрепляется для одоления всех прочих государей». На Балтике появились польские каперы, нападали на корабли, следующие в Нарву. Но это было дело поправимое. Иван Грозный завел своих каперов, нанял нескольких датских капитанов, чтобы они топили поляков. Гораздо хуже стало, когда в Стокгольме воцарился Юхан. Теперь пиратством занялись шведские моряки. Их было больше, базы располагались ближе. А ключевое значение играл Ревель, из этого порта можно было контролировать горловину Финского залива.
Когда стало ясно, что Швеция превращается во врага, царь попытался оторвать от нее Ревель мирным путем. Для этого он использовал уже знакомых нам шпионов Таубе и Крузе. Они, кстати, неплохо потрудились на поприще пропаганды. Написали пасквиль про Сигизмунда, который распространялся в Ливонии и был весьма популярен. А в 1569 г. их направили в Ревель. Иван Васильевич сулил ему статус вольного города, свободную торговлю в России, обязывался полностью сохранить самоуправление, не назначать свою администрацию, не вводить войск, не взимать налогов. Таубе и Крузе убеждали ревельцев, как хорошо жить под властью Грозного, какой он замечательный монарх. Но магистрат отказался. Почему? Да потому что нищая Эстония ничего не производила! Здешние купцы богатели исключительно за счет того, что сидели на выгодном месте, перепродавая товары из России и в Россию. Подчиниться царю — значило пустить на Балтику русских, и прощай барыши.
Ну а раз так, то Иван Грозный предложил союз Фредерику Датскому. Он понимал, что прочному присоединению Ливонии мешают не только политические факторы, но и разница русского и западного менталитетов — другие обычаи, стереотипы поведения, иная вера. И вызрела идея Ливонского королевства. Править в нем должен был брат Фредерика герцог Магнус. В 1570 г. он приехал в Москву. Царь радушно встретил его, обещал породниться — выдать за него дочь Владимира Старицкого Евфимию, дать в приданое 5 бочек золота. Магнусу он даровал королевский титул, несколько ливонских городков, отдал ему граждан, выселенных из Дерпта, и всех пленных немцев (при этом выяснилось, что пленные вовсе не были перебиты и замучены). К Магнусу отходили города, которые он с русской помощью отберет у шведов и поляков, он признавал себя вассалом царя, но условия ему предоставлялись самые льготные. Его королевство всего лишь платило небольшую дань, по призыву государя выставляло 3 тыс. воинов. Его подданным даже дозволялось беспошлинно торговать в России. Но они должны были свободно пропускать через свои земли русские товары и купцов.
По сути, Иван Грозный вернулся почти к тем же условиям, какие предлагались Ливонскому ордену в начале войны.
Государь желал восстановить мир и с Турцией. Рассудил, что после провала под Астраханью османы должны одуматься. К султану поехал посол Новосильцев. Донскому атаману Черкашину был направлен приказ проводить посла от Рыльска до Азова, и судьба этой грамоты довольно интересна. В 1860-х гг. было решено определить «старшинство» Казачьих Войск — по самому раннему сохранившемуся документу о службе России. Приказ Черкашину как раз и стал таким документом, по нему старшинство Войска Донского установили с 1570 г. В Стамбуле Новосильцев напомнил о прекрасных отношениях между двумя державами при всех прежних султанах, выразил удивление по поводу вторжения. Его приняли благосклонно, вежливо, но… вопрос о мире и дружбе обошли молчанием.
А с татарами мира тем более не было. В 1570 г. крымские царевичи совершили налеты на рязанские, каширские, новосильские окрестности. Появился и Девлет-Гирей. Его отряды были замечены у Тулы, прорывались к Дедилову Государь собрал на Оке армию во главе с Вельским и Мстиславским. Все лето положение оставалось напряженным, царь дважды сам выезжал к полкам вместе с сыном Иваном. Но татары в серьезные бои не вступали. «Прощупывали» рубежи, хватали полон, а получив отпор, сразу обращались вспять. Главный же удар нанес царевич Адиль-Гирей — по Кабарде. Отомстил ей за прошлогоднюю помощь русским. Терский городок устоял, стрельцы и казаки сумели отбиться, но Темрюк Идарович был разгромлен. Двое его сыновей попали в плен, сам он, раненый, скрылся в горах. Ряд других кабардинских князей покорились Крыму. Таким образом Девлет-Гирей взял под контроль почти весь Северный Кавказ и расчистил себе тылы для будущих операций на севере.
Укрепления Засечной черты. XVI в.
Для России в этот период куда большие бедствия принес другой враг, невидимый, — с осени 1569 г. возобновилась эпидемия чумы. Теперь она добралась и до центра страны, в Москве умирало до 600 человек в день, а к лету 1570 г. смерть опять перекинулась в западные районы. В Новгороде только в общих могилах, скудельницах, было погребено 10 тыс. человек (и либеральные историки не постеснялись причислить этих умерших к жертвам «погрома» Ивана Грозного, скромненько «замолчав» разницу во времени — казни происходили в январе, а погибших от чумы хоронили в сентябре). Как и в прошлый раз, поветрие совпало с засухой. А санитарные кордоны вновь нарушили подвоз продовольствия. Цена четверти ржи взлетела до 60 алтын, начался голод. В свою очередь, ослабленных недоеданием людей легко косили болезни.
