Игорь Козлов - По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года
К сожалению, ошибку с последовательностью ходов до сих пор допускают даже весьма дотошные знатоки русско-турецкой войны. Т. Шевяков, обнаруживший более ста исторических ляпов в кинофильме «Турецкий гамбит», пишет: «Преступным был скорее приказ о взятии Плевны до взятия Никополя, так как в этом случае турецкая крепость с 7000 гарнизона оказывалась в тылу русской армии, угрожая коммуникациям»[371]. Ну, во-первых, до «взятия» Никополя Плевну можно было не брать, а просто занять. Во-вторых, и Осман-паша, и комендант никопольского гарнизона Хассан-Хаири-паша понимали бесперспективность удерживать Никополь в создавшейся ситуации. Именно поэтому первый добивался отвода гарнизона крепости к Плевне, объединения сил и продолжения марша на Ловчу. Второй же, посылая Атуфа-пашу в Плевну, желал того же. Говорить после этого об угрозе никопольского гарнизона русским коммуникациям вовсе не приходится.
Вернемся, однако, к Тутолмину. Объясняя свое двухдневное стояние на Осме в Булгарени, Тутолмин ссылался и на якобы новое приказание штаба армии, полученное поздно вечером 25 июня (7 июля) через штаб VIII корпуса. «Суть его для Кавказской бригады, – писал Тутолмин, – заключалась в приказании “оставаться на реке Осме”»[372]. Все верно, такая установка действительно содержалась в приказе по армии на 25 июня (7 июля). Этот приказ, замечу, был связан с тем, что подразделения армии не успевали переправляться в установленном графике и, следовательно, продвигаться согласно «расписанию» от 21 июня (3 июля). Поэтому-то в новом приказе преобладали фразы «оставаться» и «сосредоточиться», коснувшиеся, кстати, и Передового отряда. По «расписанию» штаба армии инициатива в использовании Кавказской бригады с 24 июня (6 июля) переходила к командующему IX корпусом[373]. В итоге фактическая задержка получения Тутолминым нового приказа составила сутки – командир Кавказской бригады встретился с Криденером в одиннадцать вечера 25 июня (7 июля).
«Останавливаясь снова на действиях конницы, – недоумевал участник первого штурма Плевны К.К. Присленко, – невольно приходит в голову: неужели она нуждается в подробных рецептах начальника отряда для своих прямых и несложных обязанностей: узнать, что делается впереди»[374].
Новый приказ главнокомандующего, помимо всего прочего, предписывал командиру 35-й пехотной дивизии, двигавшейся согласно «расписанию» на восток, на Белу, в условиях затянувшейся переправы, выдвинуть авангард на запад к Осме для поддержки Кавказской бригады. И все это Тутолмин с Криденером знали к моменту своей встречи. Знали, что могут воспользоваться помощью авангарда 35-й пехотной дивизии. Знали, но не воспользовались. И чем тогда объяснить отказ Криденера выделить два пехотных батальона в поддержку Кавказской бригады для скорейшего занятия Плевны? Ответ, кажется, очевиден. Дефицит был не в пехоте, а в смелости и решительности самих командиров.
Тутолмина, конечно же, можно понять – он действовал согласно приказу. Точнее, он его не нарушал. Но ведь он и не проявил инициативы. Он даже не воспользовался теми возможностями, которые предоставляли стремительно устаревавшие приказы полевого штаба армии. Прозрачные намеки Тутолмина на то, что занимать населенные пункты конницей – дело бесперспективное, явно не соответствовали реалиям войны. И опыт Передового отряда являл тому наглядное подтверждение. Да и сама Кавказская казачья бригада была уникальным, способным на многое соединением и «представляла редкое сочетание выправки и дисциплины регулярной кавалерии со всеми достоинствами, прирожденными казачьим частям». По мнению Куропаткина, равных ей по боевым возможностям частей «мы в дунайской армии не имели»[375].
Так что, похоже, полковник Тутолмин, всячески подчеркивая отсутствие поддержки пехотных частей, явно скромничал по поводу достоинств собственной бригады.
Но ведь у Тутолмина был приказ! Вы опять забываете этот фактор, намекая на якобы имевшиеся иные возможности – что же, вполне предвижу подобные возражения. И вот здесь обращу внимание читателя на то, что буквально в те же дни, а точнее, 24 июня (6 июля), происходило на левом фланге русской армии в районе Белы. Если взглянуть на карту, то легко заметить, что город Бела на реке Янтра имел такое же стратегическое значение на левом фланге русской армии, как Плевна у реки Вид на правом.
Итак, 24 июня (6 июля) 12-й Стародубровский драгунский полк полковника А. Бильдерлинга занял город Белу и тамошний мост через Янтру. Однако вскоре показались турки. У командира полка не было непосредственного приказа удерживать город и мост, однако он принял решение отстоять столь ценное приобретение. Спешившиеся драгуны рассредоточились и заняли оборонительные позиции. Видя подобные действия противника, турки покрутились у города и отступили. А после войны выяснилось, что этот крупный турецкий отряд, посланный из Рущука, имел приказ занять и удерживать Белу. Но спешившихся драгун турецкие командиры приняли за крупный русский пехотный отряд, уже укрепившийся в Беле. А для штурма города в такой ситуации сил турецкого отряда, по решению его командиров, было недостаточно.
Вот «что значит решимость начальника и искусство мероприятий по воздействию на неприятеля известными призраками», – писал после войны Н. Сухотин, сравнивая действия двух кавалерийских полковников в схожих ситуациях – Тутолмина и Бильдерлинга[376].
Тутолмин вполне мог и имел очевидные основания для принятия самостоятельного решения о переносе базы обеспечения правого фланга армии из Булгарени в Плевну 24–25 июня (6–7 июля).
Ведь в конечном счете получилось, что Тутолмин все же отправил туда весь Владикавказский полк, но уже после того, как прозевал турок и они заняли Плевну. После полудня 27 июня (9 июля) для рекогносцировки к Плевне направились две сотни полка, а на следующий день – еще две оставшиеся. Так не разумнее было бы сразу занять Плевну максимально возможными силами и уже оттуда производить разведку?
К вечеру 24 июня (6 июля) было достаточно сообщений, прежде всего от Е. Федорова, что в пространстве между реками Осмой и Видом нет регулярных турецких частей, а в Плевне – лишь слабая рота низама. В Булгарени же не сегодня завтра будут части IX корпуса – это Тутолмин знал точно. Оставив здесь сотню казаков с капитаном Стромиловым для связи с частями корпуса и выступив на рассвете 25 июня (7 июля), к вечеру того же дня четыре сотни с батареей могли быть уже в Плевне. У Тутолмина было бы более 24 световых часов, не считая двух поздних вечеров и ночей, для окрестных рекогносцировок и обустройства оборонительных позиций. К последнему можно было привлечь пленных турок, а их оружие раздать мужскому христианскому населению, готовому к защите города.
Как видим, в одно и то же время у командира Кавказской бригады под Плевной было бы куда больше возможностей для организации обороны, нежели у его коллеги – командира Стародубровских драгун под Белой. И даже если бы после полудня 27 июня (9 июля) к Тутолмину не подошла пехотная поддержка IX корпуса, то неизвестно, как повел бы себя Атуф-паша, рано обнаруженный казачьими разъездами и встреченный на подступах к Плевне огнем артиллерийской батареи. Вполне допустимо, что те же «призраки», которые помешали туркам занять Белу 24 июня (6 июля), совершили бы аналогичную диверсию и спустя три дня под Плевной, но уже в отношении отряда Атуфа-паши. Покрутились бы турки у города и ушли обратно в Никополь.
А ведь на месте И.Ф. Тутолмина с самого начала войны мог оказаться М.Д. Скобелев. Его отец, генерал-лейтенант Д.И. Скобелев, командовал Кавказской казачьей дивизией, в состав которой входила бригада Тутолмина. И в новой русско-турецкой войне герой Кокандского похода М.Д. Скобелев как минимум рассчитывал на командование бригадой в дивизии своего отца. Однако бригаду получил Тутолмин, бывший наставник великого князя Николая Николаевича. Скобелев же за свои среднеазиатские победы, наряду со званием генерал-майора и Георгием 3-й степени, «удостоился» в Петербурге прозвища Победитель халатников. И перед самым объявлением войны ему, чтобы оказаться в действующей армии, ничего не оставалось, как только принять должность начальника штаба в дивизии отца[377]. Первое серьезное назначение выпало Скобелеву только ко времени «Второй Плевны». Рассерженный на действия Тутолмина, великий князь 10 (22) июля подчинил М.Д. Скобелеву Кавказскую бригаду вместе с отрядом подполковника Бакланова[378]. Но, зная характер и стиль действий Михаила Дмитриевича, можно не сомневаться, что, окажись он изначально на месте Тутолмина, Кавказская бригада непременно оказалась бы в Плевне до подхода турецких отрядов.
Однако вернемся в реальность 25–26 июня (7–8 июля) и постараемся найти в ней иные возможности развития событий. Представим, что на встрече с Тутолминым Криденер не только бы проникся аргументами полковника, но и не стал примитивно понимать полученное через Струкова распоряжение великого князя – как однозначный приказ немедленно бросить все вверенные ему силы на Никополь. Более того, исходя из ранее полученного приказа главнокомандующего, он запросил бы помощь у командира 35-й пехотной дивизии генерал-майора Баранова – подтянуть к Булгарени часть своих сил и тем самым подстраховать рейд Тутолмина на Плевну.
