Сергей Нефедов - История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты
Сокращение торговли означало уменьшение ресурсов элиты – при том, что ее численность значительно возросла. Демографически-структурная теория утверждает, что падение доходов элиты вызывает резкое усиление внутриэлитной конкуренции, борьбу за перераспределение ресурсов за счет уменьшения доли государства и народа, фракционирование элиты и столкновения различных группировок; в конечном счете эти процессы могут вызвать структурный кризис. Мы наблюдаем на Руси все эти явления: борьбу между боярами и государством (то есть князьями), порабощение какой-то части населения и создание рабовладельческих хозяйств, появление местных боярских группировок: бояре каждого города стремились самостоятельно собирать дань и при случае захватывать рабов во владениях другого города. Это привело к вспышке междоусобных войн. Войны между князьями и городами велись за захват добычи – прежде всего, полона. «Усобицы князей вовсе не были случайным последствием их драчливости, – писал М. Н. Покровский, – на полоне держалась вся торговля».[667] Под 1149 годом летопись говорит о взятии князем Изяславом Мстиславовичем 7 тысяч пленных, а в 1160 году Изяслав Давыдович, воюя в Смоленской области, взял 10 тысяч пленных. Во время войны с Новгородом, в 1169 году, суздальцы «села вся взяша и пожгоша и люди по селам исекоша, а жены и дети, именья и скот поймаша».[668] После поражения суздальцев, их, в свою очередь, продавали в Новгороде по 2 ногаты за человека – то есть дешевле овцы.[669]
Враждующие князья часто звали в союзники половцев, которые грабили и жгли села, уничтожали или уводили в полон население. В 1135–1139 годах черниговский князь Всеволод Ольгович трижды водил половцев на Киев и Переяславль; при этом кочевники грабили всех подряд, в том числе и черниговцев. В конце концов черниговцы встали против своего князя, заявив ему: «Ты надеешся бежать в половце, а волость свою погубиши».[670] С 1148 года в борьбу вмешался суздальский князь Юрий Долгорукий, который восемь раз приводил половцев на южные княжества – и каждый раз они собирали большой полон.[671] Усобицы и половецкие набеги привели к запустению Черниговской земли, где в городах жили только «псари да половцы».
За 50 лет, в 1150–1200 годах, в Киеве 30 раз менялись князья. Ключевым событием в этой серии войн было взятие Киева в 1169 году войсками Андрея Боголюбского; древняя столица Руси была разграблена, а жители уведены в плен.[672]
В конце концов половецкие орды возродили традицию ходить за добычей на Русь; захват полона стал для них способом существования. Половецкие «вежи» были наполнены русскими рабами, наложницами-«чагами» и слугами-«колодниками».[673] Толпы славянских пленников гнали в Крым, где вырос большой работорговый порт, Судак. «Это город кипчаков, – свидетельствует Ибн-ал Асир, – из которого они получают свои товары… на них покупаются девушки и невольники, буртасские меха… и другие предметы».[674] Из Судака рабов везли в порты Средиземноморья; Вениамин Тудельский рассказывал о продаже славянских девушек в далекой Александрии.[675] Помимо Судака, другим работорговым центром был оживший после упадка предыдущих времен Булгар; торговля рабами процветала и в половецком Саксине на нижней Волге.[676]
Психологическую атмосферу эпохи междоусобиц хорошо передает послание Серапиона Владимирского: «Даже язычники, божьего слова не знающие, не убивают единоверцев своих… мы же считаем себя православными… и неправды всегда преисполнены и зависти и немилосердия: братий своих мы грабим и убиваем, язычникам их продаем…»[677]
Структурный кризис, обеднение элиты и междоусобные войны отразились на динамике каменного строительства (рис. 3.3). В 1163–1187 гг. мы наблюдаем значительное (примерно в два раза) сокращение строительства в южных, западных и северо-восточных областях, в то время как в Новгороде, менее зависевшем от днепровских и волжских торговых путей, наоборот, имело место увеличение строительной активности.
Структурный кризис 60 – 80-х годов XII века не привел к общему экосоциальному кризису: несмотря на потери, площадь Киева и Чернигова в 1150–1230 гг. значительно увеличилась. Число сельских поселений в XII веке также увеличилось, в особенности, на Северо-Востоке, где продолжался бурный процесс земледельческой колонизации. Как видно из данных о динамике строительства, в конце XII века временный упадок сменился подъемом. Однако дезинтеграция некогда мощного государства имела губительные политические последствия. К 1230-м годам Русь была поделена едва ли не на сотню мелких княжеств, которые не могли противостоять не только монголам, но и наступавшим с запада намного более слабым литовцам.[678]
Рис. 3.3. Динамика монументального строительства в отдельных городах Руси (количество построенных зданий по четвертям столетия).[679]
3.8. Византийская традиция на Северо-Востоке Руси
Структурный кризис привел к упадку византийской монархической традиции в Южной Руси, но она нашла убежище на колонизируемом Северо-Востоке. Боярская элита на Северо-Востоке была немногочисленна и слаба, здесь было лишь два старых вечевых города, Ростов и Суздаль, поэтому здесь не могло наблюдаться таких проявлений традиционализма, как в «варяжском» Новгороде, и столь жесткой конкуренции между боярскими группировками, как на Юге. После распада Киевского княжества при Ярополке (1132–1139) Северо-Восток достался сыну Владимира Мономаха Юрию Долгорукому, который во время междоусобной войны в 1154 году овладел Киевом. Сын Юрия Андрей после смерти отца не стал бороться за Киев, а, взяв с собой самую большую святыню Руси, знаменитую икону Божьей матери, вернулся на свою родину. В «Сказании о чудесах иконы Владимирской Божьей матери» это перенесение святыни рассматривалось как перенос Божественной благодати из Киева на новую волость[680] – что можно трактовать как символический акт перемещения византийской религиозной и монархической традиции на Северо-Восточную Русь.
Первым делом князя Андрея Боголюбского (1157–1174) было изгнание старших бояр своего отца, которые пытались вмешаться в управление. «Се же створи, хотя самовластец быти всей Суздальской земли», – говорит летопись.[681] Следуя примеру боровшихся со знатью древних монархов, Андрей Боголюбский построил новую столицу – город, где не было старой знати. Этой столицей стал Владимир на Клязьме; здесь, на далекой окраине Руси, Андрей Боголюбский пытался копировать Киев и Константинополь; он воздвиг Золотые Ворота и Успенский собор, который превзошел своими размерами киевскую Святую Софию.[682] Князь Андрей во многом подражал рыцарственному императору Мануилу Комнину; так же, как Мануил, он по-рыцарски сражался в первых рядах, и вооружение князя – кавалерийское копье и латы – это было рыцарское вооружение, введенное в византийской армии Мануилом[683] Одержав 1 августа 1164 года большую победу над болгарами, Андрей Боголюбский ввел праздник Спаса – по примеру Мануила, назначившего такой же праздник после победы над сарацинами.[684] Не вполне ясно, как при жизни титуловался князь Андрей – но «Сказание о чудесах…» именует его «князем всея Руси» и «царем».[685] Характерно, что, говоря о князе Андрее, летописец цитирует одного из основоположников доктрины самодержавия, законоведа VI века Агапита: «Природой земной царь подобен любому человеку, но властию сана он выше – как бог».[686] Это уподобление царя богу появляется на Руси впервые и говорит о глубине византийского влияния на русское общество.
Андрей Боголюбский не только строил церкви, но и пытался завести своего митрополита, владыку Федора. Однако киевские иерархи обвинили Федора в ереси и подвергли его жестокой казни – тогда князь Андрей послал своего сына Мстислава «взять на шит Киев». Победители разграбили церкви и увезли во Владимир «вси книги и ризы». Увели также и мастеров, строителей и ювелиров, которые позже украшали владимирские соборы.[687]
По-видимому, это разграбление Киева должно было подтвердить утрату «благодати» падшей столицей и перенесение ее во Владимир. В то же время это был страшный удар по киевскому боярству, долгое время бывшему источником смуты. Согласно теории, устранить диспропорцию между имеющимися ресурсами и потребностями элиты можно было либо путем закрепощения крестьян, либо путем сокращения численности элиты в междоусобных войнах. По аналогии со Столетней войной во Франции и «войной роз» в Англии можно предположить, что сокращение численности элиты было одной из главных причин постепенного затухания междоусобиц в конце XII века.
