Алла Бегунова - Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I
Сабля образца 1809 года имела ту же деревянную рукоять, обтянутую черной кожей с проволокой, но эфес другой — с трехдужечной гардой, которая лучше защищала руку, а ножны — только сплошные железные. Клинок ее делали более узким — до 36 мм и с одним широким долом. Общая длина оружия — около 1030 мм, длина клинка — около 880 мм, кривизна в среднем — 70/365 мм, общий вес — около 1900 г.
Сабля образца 1817 года незначительно отличалась от предыдущего образца. Та же рукоять, та же гарда с тремя дужками, те же сплошные железные ножны. Но клинок стал еще уже — до 28 мм, получил елмань (расширение на конце) и один дол на правой стороне, переходящий в два узких, и один широкий дол на левой стороне. Общая длина оружия — около 1010 мм, длина клинка — около 870 мм, кривизна в среднем — 73/425 мм, общий вес — около 1500 г (вес клинка — до 900 г, вес ножен — до 600 г (см. рис. на с. 221). Эта сабля состояла на вооружении русской легкой кавалерии до 1827 года.
Холодное оружие офицеров отличалось от оружия нижних чинов. Металлические части эфесов их сабель могли быть не стальными, как у солдат, а латунными, вызолоченными или даже полностью золотыми, клинки — украшенными чеканкой и травлением, привозными (из Толедо, Дамаска). Стоимость такой офицерской сабли с золотыми украшениями и изготовленным на заказ булатным клинком могла достигать 400 рублей ассигнациями.
Сабли в кавалерии были таким же предметом повседневной солдатской жизни, как ружья в пехоте. По свидетельствам современников, много забот нижним чинам доставляла чистка оружия, особенно — сплошных железных ножен, которые покрывались ржавчиной при малейшем воздействии воды (в дождь, при форсировании рек). На ежедневных учениях в пешем и конном строю взводы и эскадроны отрабатывали так называемые «приемы» с холодным оружием, которые являлись важной частью военных церемониалов. Обучению этим «приемам» придавали большое значение. Неслучайно в Уставе подробно описано, как надо доставать из ножен саблю и как вкладывать ее обратно.
«По команде: «Сабли вон!» — гусарам вдруг правою рукою, не взмахивая, схватить чрез левую руку саблю за эфес и из ножен несколько выдернуть; по второму знаку разом выдернуть саблю совсем и, ударя эфесом на перевязь, поднесть против рта; по третьему знаку опустить саблю и поставить на ляжку, а концом чтоб касалась к правому плечу… По команде: «Сабли в ножны!» — ударить к перевязи, приподнять саблю ко рту и, смотря на флигельмана, оборотить саблю концом к ножнам, и взглянув, чтоб конец был действительно в ножнах, вдруг смотреть налево на флигельмана и по его знаку одним разом со звуком саблю в ножны опустить и по знаку же флигельмана руку отбросить направо… Когда честь отдавать, то по команде: «Слушай! Сабли вперед!» — подвысить, ударя о перевязь, ко рту, от рта подвинуть руку так, чтоб эфес сабли в одной линии с правым локтем был. По команде: «На плечо!» — подвыся с ударом к перевязи, потянуть саблю эфесом к поясу правой стороны. Все сии темпы делать по флигельману, или смотря на флангового офицера…»{33} (см. рис. на с. 222. Исполнение команды «Сабли вон!» в четыре «приема»).
Флигельманом называли солдата, обычно наиболее рослого, красивого и хорошо обученного, стоявшего первым на правом фланге. Суть обучения сводилась к тому, чтобы все гусары, построенные во взводную или эскадронную шеренгу, выполняли «приемы» четко и одновременно. Наказывали за сбой в выполнении команды, за пропуск какого-нибудь «приема». Чаще всего пропускали «подвыску» — поднесение эфеса сабли ко рту, — и за эту ошибку офицер мог получить сутки ареста, а солдат — сто ударов шпицрутенами.
Однако сабля являлась не только предметом вооружения, но еще и символом благородной профессии воина. Вероятно, это шло от древних времен, когда русичи, по свидетельствам летописцев, клялись при заключении договоров своими мечами и единоборствовали ими на суде. «Князь бо не [в] туне мечь носить — в месть злодеем, а в похвалу добро творящим…» (Лаврентьевская летопись, 1212 год).
В XVIII столетии холодное оружие, украшенное золотом, драгоценными камнями и памятными надписями, становится наградой для командного состава новой, регулярной армии. Первое, достоверно известное такое награждение относится к петровской эпохе. В 1720 году генералу князю М. М. Голицыну, чья галерная флотилия разгромила шведов у острова Гренгам, была «в знак воинского его труда послана шпага золотая с богатым украшением алмазов»{34}. Впоследствии такие шпаги получили многие русские военачальники. Например, после Русско-турецкой войны 1735–1739 годов золотые шпаги, «бриллиантами богато обложенные», получили фельдмаршалы Б. К. Миних и П. П. Ласси, генералы К. фон Бирон, А. И. Румянцев, Я. В. Кейт, У. фон Левендаль. За Русско-шведскую войну 1741–1743 годов золотыми шпагами были награждены В. А. Левашов, А. де Брильи, Ф. Штофельн, П. С. Салтыков и другие.
В 1775 году, когда в России пышно отмечали годовщину победы над турками, золотые шпаги с алмазами были вручены 11 генералам, в числе которых находились А. В. Суворов, Г. А. Потемкин, князь А. М. Голицын, князь В. М. Долгоруков, П. А. Румянцев, А. Г. Орлов. Эти шпаги, представлявшие собой настоящие произведения искусства, стоили целое состояние: шпага Румянцева — 10 787 рублей, шпага Голицына — 8000 рублей, шпага Долгорукова — 7963 рубля, шпага Орлова — 6088 рублей.
В конце царствования Екатерины Великой наградные золотые шпаги без бриллиантов, но с памятными надписями стали получать не только генералы, но и офицеры. За отличие в боях против турок в Очаковском лимане в июне 1788 года впервые было выдано 18 таких шпаг пехотным и морским офицерам. Кавалеристы же награждались саблями. Одним из первых за сражение при Мачине и штурм Измаила в 1791 году золотой саблей с надписью «За храбрость» был награжден полковник Воронежского гусарского полка И. Ф. Волков. Князь Г. А. Потемкин-Таврический вместе с саблей прислал ему письмо: «Милостивый государь мой Иван Федорович. Храбрые подвиги, которыми Вы себя отличили на штурме Измаильском, удостоились Высочайшего Всемилостивейшего нашей Монархини благоволения. Во ознаменование оного Ее Императорское Величество всемилостивейше пожаловать Вам соизволила саблю с надписью, которую при сем препровождая, в полном остаюсь удостоверении, что Вы усугубите рвение Ваше к отличению себя новыми заслугами… Марта 27-го дня 1791 года».
При Павле I эфес холодного оружия стал местом ношения ордена. Это был орден Святой Анны 3-й степени — как правило, первая награда офицера и потому очень распространенная в годы наполеоновских войн. Орден Святой Анны, учрежденный в 1735 году гольштейн-готторпским герцогом Карлом Фридрихом в виде одной степени, прибыл в Россию вместе с его сыном Карлом Петером Ульрихом, который в 1742 году был провозглашен наследником российского престола под именем великого князя Петра Федоровича (впоследствии император Петр III). После смерти отца гроссмейстером ордена стал Павел Петрович, но он лишь подписывал грамоты на орден, а награждала им сама Екатерина II. Желая проявить самостоятельность и отметить своих гатчинских друзей, Павел Петрович, как сообщает легенда, придумал следующее: он вызвал к себе в кабинет Растопчина и Свечина и отдал им два аннинских крестика с винтами, объявив: «Жалую вас обоих аннинскими кавалерами; возьмите эти кресты и привинтите их к шпагам, только на заднюю чашку, чтобы не узнала императрица…»
В день коронования Павла I, 5 апреля 1797 года, был назван в числе других орденов Российской империи и орден Святой Анны, теперь разделенный на три степени. Последнюю, третью степень велено было носить «на инфантерийской и кавалерийской шпаге или сабле». Знак ордена Святой Анны на оружии представлял собой небольшой кружок, увенчанный императорской короной, в котором на белом эмалевом поле помещался красный эмалевый крестик, такой же, как в центральном медальоне звезды ордена. Носили его, конечно, уже не на задней стенке шпажной чашки, а на передней.
В списке кавалеров ордена Святой Анны с 1797 по 1801 год названо 890 человек. В 1815 году орден был разделен на четыре степени и на оружии стали помещать знаки не 3-й, а 4-й степени. Если в эпоху Павла Петровича знаки ордена изготовляли из золота, то с 1813 года стали изготовлять их из недрагоценного металла (томпака). В этом году было изготовлено 1200 таких знаков, и в армию отослана 751 штука, причем без самого оружия. Видимо, награжденные должны были сами привинчивать их к сабле или к шпаге.