Гай Ротери - Золотой век амазонок
Обращаясь ко всей теме в целом, следует обратить свое внимание на то, что именно религиозному воздействию мы обязаны существованием многих, вероятно, наиболее удивительных преданий, относящихся к женщинам-воительницам и женским обществам. Факт этот обращает нас к одной из наиболее прискорбных сторон человеческого интеллекта. Чтобы обнаружить место происхождения греческих амазонок, мы вынуждены отправиться на мрачный Кавказ. Здесь был прикован к скале Прометей, похитивший небесный огонь и поставивший божественное знание на службу человечеству, здесь его мучил орел, служивший символом жречества, пока эта птица не была убита Гераклом. Сказание это представляет собой всего лишь символическую шифровку происходивших на деле событий. Ибо и здесь, как говорит Страбон, у албанцев находилось святилище, посвященное лунному богу, — храм, где приносимых в жертву мужчин убивали ударом копья, причем жрецы наблюдали за падением тела и истечением крови, основывая на них свои предсказания. После тело уносилось в определенное место, где все желающие могли принять собственное участие в жертвоприношении, тонча труп убитого козла отпущения и тем самым получая очищение. В расположенной к северо-востоку от этих мест на берегу Меотийского Болота Фанагории, продолжает Страбон свой рассказ, существовало святилище Афродиты Апатуры, или Разлучницы, которая, заручившись помощью Геракла, по одному завлекала собственных поклонников в пещеру, где крепкий сын Зевса и Алкмены убивал их.
Трудно не заметить здесь отлакированную греками местную традицию: как нам прекрасно известно, этот народ любил аллегоризировать факты и наделять варварских богов грецизированным обличьем. Разве не следует в данном случае называть Афродиту Астартой? Той самой Ашторст, которую люди называли "Царицей неба" и почитали самым отвратительным образом как богиню плодородия? И не Гераклом ли называли ее супруга, великого Ваала, подателя жизни и повелителя огня, наделенного громовой дубинкой? Повесть Страбона кажется аллегорическим описанием неких религиозных мистерий. Странный, но, тем не менее, превосходно понятный механизм человеческого сознания придавал поклонению богам только искупительный характер, связанный с идеей жертвоприношения, что часто приводило к весьма ужасным выводам.
Следует отметить, что в основе теории и практики жертвоприношения лежат две идеи: очистительного и искупительного приношений. На анимистической стадии развития верований дух наполнял буквально все. В дереве обитал бог дерева, в зерне — бог зерна. Так было со всем — с горами, лугами, озерами, ручьями и морем. Поэтому, когда человек срубал дерево, дробил и ел зерно, убивал в пищу себе быка, он совершал жертвоприношение богам, и должен был благодарить их, приносить оправдания и просить прощения. И плоть, напитанная дробленым зерном и мясом умерщвленного быка, в свой черед должна становиться ранимой и дробимой, откуда следует необходимость такой церемониальной жертвы как козел искупления. Далее, поскольку религия в известном смысле являлась чем-то чрезвычайным, понятным только царю-богу или богу-жрецу и всей царственно-жреческой касте с имеющими к ней отношение, то они должны были вмешаться, вознести личное жертвоприношение, а потом найти козла отпущения. И если сначала на алтаре закалывали божественного царя, тем самым обеспечивая процветание всему народу, впоследствии эта не слишком приятная честь была передана жрецу. Царь же оплакивал свои грехи и в муках раскаяния отправлял на смерть подданных, умиравших под священным кнутом или ножом, избиением своей плоти или пролитием крови, очищавших его от грехов.
До сих пор странный пример подобного переходного состояния можно видеть в Тибете; в Лхасе козла отпущения ежегодно выбирают среди представителей самой низшей касты; он именуется логон гъялпо, или "носителем неудач одного года". Несчастному предоставляется право как угодно бродить по городу, занимаясь всем, чем угодно, однако не расставаясь при этом с хвостом яка, которым он обмахивает головы людей, чтобы отогнать от них зло и переложить их грехи на собственную голову. Потом, под звон колоколов, его пинками и ударами изгоняют из города, после чего предоставляют некоторое время, чтобы он мог спастись. Однако бедолага к этому времени бывает сильно избит, и преследователи почти неизменно нагоняют его и убивают.
Наше внимание главным образом привлекает то, что этот обреченный человек тянет свой жребий вместе с одним из великих лам, определяя, кому из них двоих надлежит стать жертвой. Хотя в исходе этой издевательской лотереи на памяти местных жителей во все предшествующие века сомнений не возникало, сама формальность, подобие обращения к Силе, властвующей над человеческими судьбами, полна смысла и уводит нас в самом деле назад, к той исключительной форме поклонения, о которой мы писали.
В качестве одного из следствий подобной исключительности мы часто обнаруживаем странное отличие интерпретации религиозных верований привилегированным классом и массами. Так мы можем проследить в Древнем Египте следы самой возвышенной духовности, наряду с гротесковыми и материальными религиозными наблюдениями. Чернокожие дикари и меднотелые варвары демонстрируют нам знание о таких высоких материях, как Всевышний Творец и Небесное Посмертие, понятные лишь избранным представителям правящей и жреческой каст, в то время как верования масс носят явно более приземленный характер. В наиболее деградировавшей форме, зафиксированной Джоном Картрайто, это можно видеть среди курдов. Они "поклоняются дьяволу и почитают его, чтобы тот не нанес вреда их скоту. Или, как писал отец Буше о жителях Западной Африки, их преданность своему фетишу (туземное название орича означает "тот, кто видит" или "слышит" молитвы) обосновывалась чернокожими тем, что Благой Создатель находится очень далеко, а демоны бродят прямо возле дома и способны принести изрядный вред. В подобных ситуациях, как правило, используются жертвы в виде приношений, призванных умилостивить оскорбленного бога, а чаще привести в доброе расположение к себе нечистого духа. Дерево выпускает ветви, зерно прорастает и дает урожай, поэтому, чтобы обеспечить процветание — по смыслу своему означающее умножение, плодородие — необходимо было даровать жизнь или ее эквивалент. Поэтому узников вешали на деревьях, приковывали к скалам, чтобы обреченных пронзили дротики солнца, огонь, извергаемый облаками, либо же пожрали воздушные вестники богов, коршуны и орлы. Их бросали в реки ради дарования нужного для роста растений разлива, или в море, чтобы в изобилии ловилась рыба, и оставались благосклонными стихии; поэтому кропили человеческой кровью; поэтому пронзали свое тело палочками и камнями; поэтому разнообразным образом калечили себя и соблюдали разнообразные запреты.
Индусы развили теорию покаяния в такой степени, что простое повторение молитв и соблюдение обрядов, сопровождавшееся жертвоприношениями, вне зависимости от того, кем они совершались и для какой цели, приносили упорному аскету необоримую власть над небом и землей, над богами и демонами. Покаяние приносило власть не только святым и богам, но и злобным некромантам. Что, с одной стороны, соединяет их с египтянами и их поклонением священным книгам в качестве талисманов и использованием таинственных "Слов Власти", а с другой стороны, со всякого рода чародеями, их "абракадаброй" и сводами тайных наук. Однако если немного заглянуть во времени назад, мы немедленно узнаем, что любые из этих "Слов Власти" можно узнать лишь с помощью аскетизма, путем личного покаяния или моления богам о милости и возношения жертв. Геродот говорил, что египтяне бьют себя, совершив приношение Исиде. Однако, Страбон повествует о куда более значительном человеческом жертвоприношении, соблюдающемся на Кавказе, неявным образом намекая на две формы таковых в Фанагории. Нам известно, что смерть и еще более ужасные виды жертвоприношения предлагались в качестве даров Астарте и Ваалу. Следует принять во внимание мнение, высказанное Дж. Дж. Фрезером, предполагавшим, что Астарта сделалась лунной богиней в результате ошибки, или скорее неясности в изображениях. Он заметил, что в семитических языках луна является существительным мужского рода, и предположил, что только весьма раннее знакомство Ассирии с египетским искусством позволило связать луну с восточной богиней. И Исида, и Хатор являются богинями солнца, обыкновенно изображаемыми с солнечным диском между коровьими рогами на голове. Часто присутствуют только рога, и это может навести на мысль о том, что диск символизировал полную луну, а рога — полумесяцы. Так, считает Фрезер, Астарта получила рога ущербной луны. Уделяя этой версии все возможное внимание, мы, тем не менее, не должны забывать, что Астарта и подобные ей считались супругами Ваала и подобных ему и рассматривались как богини ночного неба. Особенным является проявление луны в той фазе, когда потемневший диск явным образом покоится в блистающей чаше полумесяца; ее полное исчезновение, после которого наблюдается постепенный рост, наделяют ее женской природой, что подтверждают многочисленные фольклорные свидетельства.
