Эди Дриди - Карфаген и Пунический мир
Если имеющиеся в нашем распоряжении редкие эпиграфические свидетельства дают возможность выдвинуть некоторые предположения относительно деления года (Šn), то в том, что касается деления месяца (Yrh — термин, изначально обозначающий луну), все обстоит гораздо сложнее. Нам неизвестно, был ли он поделен на недели, а если да, то когда они начинались. То же самое относится к делению дня (Ym) на временные периоды. Благодаря надписям мы знаем названия только двух из них: восход солнца (Мs' Нšmš) и заход солнца (Mb' Hšmš), которые были двумя кардинальными точками отсчета (см. Путешествия, гл. IX). Мы до сих пор не знаем, каким словом обозначалась ночь. Хотя благодаря многим циферблатам, найденным как на Востоке, так и на Западе, нам стало известно, что финикийцы и пунийцы делили день на часы еще в эллинистическую эпоху. Один из таких солнечных циферблатов, обнаруженных в Лептис-Магне (Ливия), который мог быть произведен в Греции, обозначался неопуническим термином Pn.
ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ
Нам мало что известно о разных периодах жизни обычного карфагенянина или карфагенянки. Но отдельные термины, встречающиеся в надписях, а также сведения, полученные при изучении тофетов Карфагена и Сардинии, позволяют выделить основные этапы жизни, поскольку по поводу их наступления проводились торжественные мероприятия.
Напомним очевидное: человеческое существование делилось на три периода: детство, зрелый возраст и старость. Две финикийские надписи, обнаруженные в Турции, подтверждают различие, существовавшее между периодом зрелости (Lmnr'ry — «начиная с юности») и старостью (Rš't). В пуническом обществе, как и в любом другом, переход от одного периода жизни к другому сопровождался праздничными торжествами. И это касалось, в частности, окончания детства и вступления во взрослую жизнь. И тофеты в этом случае являются идеальными «хранилищами» подобных практик.
ОБРЯДЫ ПЕРЕХОДА
Имеющиеся в нашем распоряжении данные, касающиеся проведения обрядов перехода, весьма неравноценны. Практически все эти сведения были получены при раскопках тофетов и некрополей, хотя они касаются только некоторых обрядов, и нам, например, ничего не известно о том, как проводились торжества по случаю рождения или свадьбы.
Начиная с Диодора Сицилийского тофет воспринимался как отвратительное и гнусное место, где карфагенянин приносил в жертву своего первого ребенка.
Древние авторы, не понимая в полной мере значения карфагенских обрядов и церемоний, ассоциировали хорошо систематизированные религиозные и социальные практики с регулярным проведением искупительного жертвоприношения в честь кровожадных божеств. Однако непредвзятый анализ объективных данных свидетельствует о том, что в тофетах происходили различные типы церемоний, в частности в них проводились обряды при переходе от одного периода жизни к другому. Здесь, видимо, имел место печально знаменитый обряд, называемый Молох (то есть проведение детей через огонь. — Примеч. пер.). Его осуществление подтверждается несколькими надписями на пунических стелах, где он обозначается терминами молк (Mlk) или молкбаал (Mlkb'l) и по своему значению приближается к латинскому выражению intravit sub iugum (вступление в период пребывания под игом). Речь, видимо, идет о чем-то вроде крестин, которые сопровождались церемонией, включающей жертвоприношение и установку стелы (см. Тофет и Молох, гл. VI).
Другим важным моментом в жизни финикийских и карфагенских мальчиков было, по всей вероятности, обрезание, о котором Геродот (II, 104) говорил, что оно было заимствовано у египтян.
В Сидоне (Ливан), в храме Эшмуна, бога-исцелителя от болезней, было обнаружено множество мраморных статуэток, изображающих то, что археологи называют «храмовыми мальчиками» (temple-boys). Они представляют собой сидящих мальчиков с амулетами на шеях, каждый из которых держит голубя. Вполне возможно, что они предназначались в качестве подношения во время проведения церемонии обрезания. В Карфагене также были обнаружены аналогичные образы, изображенные, в частности, на стелах тофета. В надписях на стелах иногда встречаются упоминания о брадобреях, на которых традиционно возлагалась обязанность проведения подобной операции. Принимая во внимание, что этот тип изображений относительно редко встречается в Карфагене, ученые пришли к заключению, что этот обряд довольно скоро был предан забвению.
Однако церемонии, проводившиеся в тофетах, касались не только мальчиков. На стелах тофета в Сульчисе, на Сардинии, встречается столько же изображений мальчиков, сколько и девочек. Девочки чаще всего представлены анфас с тамбуринами, которые они держали в руках. Вполне возможно, что эти образы выбивались на стелах в ознаменование торжеств, организуемых в момент перехода от детства к юности, то есть в момент наступления половой зрелости.
Продольный разрез погребальной шахты из так называемого некрополя рабов в Карфагене (IV столетие) с двумя расположенными друг над другом склепамиЧто касается погребальных церемоний, то сведения, полученные в результате раскопок, проведенных в пунических некрополях, дают возможность восстановить обряды, осуществляемые по случаю похорон. Торжественность и пышность их проведения зависели, разумеется, от материального достатка усопшего и членов его семьи, но и также от того, каких обрядовых обычаев они придерживались: захоронение тела или его сожжение. В последнем случае покойника располагали на костре, после чего крупные кости собирались и складывались вместе с амулетами в погребальную урну, либо размещались прямо на земле в усыпальнице. В случае захоронения тела, покойника омывали и подготавливали к проведению погребальной церемонии. Затем его украшали принадлежащими ему при жизни драгоценностями (кольца, печати и т.д.), к которым добавлялись различные так называемые апотропаические предметы, египетские по происхождению (защищающие от неблагоприятных воздействий и отгоняющие их): фигурки Беса и Птахапатека (в виде нагого уродливого карлика), колокольчики, чехлы для амулетов и т.д. Затем тело помещалось в деревянный сундук (гроб), хотя иногда его укладывали непосредственно на землю или на слой извести.
Если в богатых семьях располагали средствами, то приобретали дорогостоящие мраморные саркофаги для своих покойников (см. Скульптура и рельефы из камня, гл. VIII). В IV столетии существовал обычай наливать в них некоторое количество благоуханной смолы. А веком раньше одна богатая дама из Кадикса (Испания), захороненная в мраморном саркофаге, вывезенном из Сидона, была, вероятно, сначала забальзамирована, а уж затем ее тело обернули саваном.
Обычно покойников клали головой на восток, а ногами на запад, то есть в таком положении, которое, видимо, способствовало установлению связи с ходом солнца. А в самой усыпальнице покойника окружало более или менее большое количество самых разнообразных изделий: здесь находили предметы быта, мебель, выполненную в миниатюре, музыкальные инструменты, вещи, когда-то ему принадлежавшие, и т.д. Некоторым предметам отводилось определенное место: яйца страуса размещались рядом с головой, амфоры и большие кувшины для вина ставили в ноги. Иногда в левую руку покойнику вкладывали унгентарии (сосуды со слезами), или бронзовую, или железную бритву (см. Бритвы, гл. VIII). У ламп, как нам кажется, не было определенного места, они могли располагаться где угодно. Церемония похорон начиналась с целой серии пожертвований, назначение которых сводилось к тому, чтобы представить усопшего богам; к ним относились яства, яйца страуса (см. Яйца страуса, гл. VIII), различные виды питья (вино, молоко, вода, включая и растительное масло). В отдельных случаях в жертву приносили козу Греческое влияние прослеживалось до самого конца Карфагена, оно воплощалось в наличии в захоронениях бронзовых монет и обола, предназначенного для Харона[20]. После закрытия могилы лица, осуществлявшие церемонию захоронения, выбрасывали пустые сосуды и чаши, покидая кладбище. Затем принимавшие участие в траурной процессии расходились, чтобы вернуться сюда через несколько дней и устроить поминальную трапезу в честь усопшего.
VI.
РЕЛИГИЯ
Как у их финикийских предков и как вообще у всех семитов, у карфагенян было аниконическое (то есть не связанное с изображениями) видение божественного проявления. Культ мог осуществляться в любом предполагаемом месте пребывания божества (вершина горы, например) или рядом с любым объектом (трон, камень), готовым его принять. Отсюда и возник обычай устанавливать магические камни, или бетилы (термин имеет семитское происхождение (bt ‘l) и означает «обитель божества»), которым поклонялись). Но кроме этих общих сведений, нам трудно сказать что-либо еще о религиозном мировоззрении карфагенян. У нас нет литургических или мифологических текстов, способных прояснить, как осуществлялись культы, или что собой представляло религиозное чувство пунийцев. Нашими единственными источниками являются надписи, которые не всегда понятны и убедительны, и иконографические представления, интерпретация которых не всегда доступна. Но, несмотря на это, некоторые образы и надписи религиозного характера, в частности тарифы, устанавливающие размеры подношений или списки расходов, понесенных храмами, свидетельствуют о том, что религиозная жизнь была в высшей степени динамичной. В финикийском и пуническом мирах боги рождались, жили, умирали и возрождались вновь. Некоторые из них были практически преданы забвению, тогда как другие обретали новую жизнь в западных колониях.
