Эдвард Томпсон - Гунны. Грозные воины степей
Кое-что нам известно о двух сыновьях Аттилы, Эрнаке и Денгизихе; Приск видел Эрнака во время обеда у Аттилы. Эрнак, с разрешения Маркиана, обосновался в Малой Скифии, у слияния Дуная и Тисы. Денгизих оставался в долине Тисы до тех пор, пока не услышал, что остготы напали на садагов. Тогда он решил выступить против остготов. Его поддержали три гуннских племени — ултзинзуры, биттогуры, бардоры и одно германское, враждебное готам, ангискиры. Денгизих подошел к городу Басиану в южной Паннонии. Готы были вынуждены оставить садагов в покое и бросить свои войска на гуннов. Эффект был поразительный: уцелевшие в сражении гунны «в ужасе перед оружием готов с того времени пропали»{80}.
В следующий раз Денгизих появляется в конце шестидесятых годов V века. Из источников мы узнали, что в 468 (или в 469) году в Константинополь прибыло посольство от «детей Аттилы». Перед посольством стояла цель устранить разногласия между правительством Восточной Римской империи и гуннами и заключить мирный договор, чтобы гунны вновь могли торговать в пограничных городах Римской империи. Но посольство получило отказ. Император Лев I (457–474) не видел причины, по которой следовало заключать торговый договор с людьми, нанесшими столь значительный вред империи. Он «не пожелал, чтобы гунны, причинившие так много вреда его земле, пользовались имперскими торговыми уставами». Когда сыновья Аттилы узнали об отказе, как сообщает наш источник, между ними возникли разногласия. Денгизих считал, что надо объявить римлянам войну — понятно, что именно так он поступал и прежде, но Эрнак был категорически против. Он заявил, что ему достаточно войн, идущих на его территории. Тогда Денгизих начал кампанию один. Он вышел на берег Дуная, где был встречен командующим во Фракии Анагастом, сыном того самого Арнегискла, который часто сражался с Аттилой. Анагаст послал к Денгизиху своих приближенных, чтобы спросить, по какой причине Денгизих хочет начать войну. Денгизих с презрением отправил послов Анагаста назад, а через своих послов предупредил Льва I, что если он не даст земли и денег царю и войску гуннов, то войны не миновать. Лев выслушал послов и не пожелал зачислять варваров в римскую армию. В ответ Денгизих вторгся на римскую территорию. Это была его последняя кампания. В 469 году Анагаст разгромил армию гуннов, а Денгизиха убил и послал его голову в Константинополь, где ее выставили на всеобщее обозрение. Все жители Константинополя с радостью и облегчением смотрели на голову гунна, что лишний раз доказывает, что римляне все еще опасались внезапных набегов гуннов. Судьба Эрнака не известна. Оракул, предсказавший, что Эрнак восстановит род Аттилы, как выяснилось, был не прав. Вполне возможно, что он погиб, сражаясь в качестве наемника в рядах армии Восточной Римской империи. Последний набег в V веке гунны сделали на территории в низовьях Дуная в самом начале правления императора Зенона (правил в 474–491 гг.), войскам которого не составило особого труда отбить атаку гуннов.
Основные силы гуннов оставались в низовьях Дуная во времена правления Льва I и Зенона, но они уже не грабили римские провинции; некоторые гунны, как Эрнак, пошли на службу в имперскую армию. В то время, когда был убит Денгизих, или немного раньше, мы узнаем о неком Хелхале (Келкале), командире, служившем под началом Аспара. Хелхал во время перемирия сообщил готским командирам, что империя «дает им землю, но не для их пользования, а для находящихся между ними гуннов. Ибо они [гунны], не занимаясь земледелием, подобно волкам нападают и расхищают их пищу, так что они [готы] состоят в положении рабов, трудятся для доставления им [гуннам] продовольствия». По его словам выходило, что со времен Винитария «готское племя всегда было враждебно гуннам и еще предки клялись избегать союза с ними». Сам же он, «хотя и гордится своим гуннским происхождением, но из любви к справедливости» сообщает готам о намерениях римского императора. Готы поверили его словам и бросились уничтожать гуннов. Анагаст пришел в восторг от обмана Хелхала, хотя вряд ли за это Хелхал получил повышение по службе. Скоро воюющие стороны поняли, что их борьба только на руку врагу, поэтому они опять пришли к соглашению и возобновили борьбу с имперскими силами. «Коварный обман» оказался не столь успешным, как на это надеялись Хелхал, Аспар и Анагаст.
Вскоре после сражения у Недао гунны появились на службе у западных римлян. В 457 году они вошли в состав разнородной армии, которую Майориан{81} планировал направить в Галлию и Африку.
У Майориана была причина пожалеть о том, что взял на службу гуннов; они единственные из всей многонациональной армии подняли мятеж. «Только один народ отказался повиноваться, народ, который в последнее время стал еще более диким, чем обычно, потерявший во время войны вождей, и Тульдила разжег в этой неуправляемой массе безумную жажду борьбы, за которую они платят дорогой ценой». Тульдила германское имя, и получается, что гот подстрекал гуннов поднять мятеж. Больше мы ничего не знаем о Тульдиле, кроме последствий спровоцированного им бунта: мятежники все до одного были уничтожены.
Для участия в запланированном Майорианом вторжении в Африку опять наняли гуннов. Часть плана Майориана состояла в том, что уже знакомый нам Марцеллин должен был занять Сицилию, чтобы защитить остров от вторжения вандалов. В армию под командованием Марцеллина входил довольно многочисленный отряд гуннов, которые не внушали ему доверия. Рицимер, которого Майориан считал другом, подкупил гуннов, чтобы они покинули Марцеллина в трудном положении. Марцеллину не оставалось ничего другого, как отступить с Сицилии и позволить Гейзериху переключить все внимание на Майориана. Предательство и разногласия были отличительными чертами гуннов как в самые первые, так и в самые последние дни.
7Неизвестно, думали ли такие военачальники, как Денгизих и Эдеко, что смогут восстановить огромную империю, которой управлял Аттила? Но что бы они там ни думали, их надежды на объединение гуннов и восстановление господства над степью были разрушены событиями шестидесятых годов V века.
Считается, что последний параграф тридцатого фрагмента сочинения Приска «является одним из самых важных для этнографа, поскольку это единственная запись о Великом переселении народов, являющемся важным фактором в процессе реконструкции этнографического размещения народов». В этом отрывке Приск рассказывает, что в середине шестидесятых годов Увека в Константинополь прибыли послы от сарагуров, урогов и оногур (хунгур).
Послы рассказали, что они покинули свою страну, будучи изгнаны савирами, а тех, в свою очередь, прогнали авары. А что заставило аваров тронуться с места? Они бежали от некоего народа, пишет Приск, обитавшего на берегах океана (то есть китайцев. — Ред.) и «покинувшего свою страну вследствие туманов, поднимавшихся от разлития океана, и появления множества грипов: было сказание, что они не удалятся прежде, чем не пожрут род человеческий (не исключено. — Ред.); поэтому-то, гонимые этими бедствиями, они напали на соседей, и так как наступающие были сильнее, то последние, не выдерживая нашествия, стали выселяться». (Авары, первоначально жужане (жу-жань, жуань-жуань) — союз кочевых племен, образовавшийся в IV в. на территории Монголии в западной Маньчжурии. Вожди союза жили в районе Хангайских гор, в IV в. обосновались даже на севере Великой Китайской равнины, восточнее Оддоса, в 367 г. разбиты китайцами, в 552–555 гг. разбиты алтайскими тюрками и в 557 г. появились в Восточной и Центральной Европе. — Ред.) Итак, одна нация привела в движение другую. Сарагуры покорили акациров; в 448 году Аттила подчинил акациров, но потом они вернули независимость. Теперь их опять покорили, и их завоеватели отправились в Константинополь устанавливать дружеские отношения с Восточной Римской империей. Что они и проделали с успехом. Но они были всего лишь предвестниками народов, устремившихся за ними в западном направлении. Прошло относительно немного лет после смерти Аттилы, когда степь наводнили новые воинственные племена варваров-кочевников. Денгизих, Эрнак и другие были вынуждены оставаться в Римской империи или вблизи ее границ; у них были отрезаны пути к отступлению в открытую степь.
Ссылка Приска на «океан» означает, что Великое переселение народов начиналось на территориях, располагавшихся к северу и северо-востоку от Алтая в Сибири. Хотя, по нашему мнению, переселение ограничивалось побережьем Аральского моря. (Здесь, как и раньше, с погребальными обрядами, автору не хватает широты образования. — Ред.) Но в любом случае степь заполнили воинственные племена, среди которых жалкие остатки гуннов играли разве что второстепенную роль неких воришек и угонщиков скота.
