Мария Потурцин - Жанна дАрк
Компьенский крест
Двадцать третьего апреля девятилетний Генрих VI, король Франции только по титулу, так как он не был коронован, высадился с подкреплением в Кале. Бедфорд хотел снова захватить Реймс, чтобы помазать своего племянника миром святого Ремигия. В начале мая англо-бургундские войска стояли на берегах Уазы, а Жанна двинулась навстречу им. Тем временем ее армия увеличилась на несколько тысяч человек, хотя она не позвала никого из старых командиров. Никто не должен был вмешиваться в ее судьбу.
В последующие десять дней удача не сопутствовала Жанне. При попытке атаковать предмостное укрепление Пон л'Эвек наемники были отброшены. Конечно, враг превосходил их в численном отношении, но когда люди Жанны не были в меньшинстве? При отступлении в сторону Суассона городские ворота оказались закрытыми, и вскоре после этого город сдался бургундцам.
- Комендант города получил за это четыре тысячи золотых дукатов, сообщил Жанне д'Олон, но тут же раскаялся в своих словах, поскольку Жанна встретила их таким гневом, в каком он ее еще никогда не видел: она сказала, что комендант должен быть повешен и четвертован за измену. С несколькими сотнями своих людей под покровом ночи девушка отправилась сквозь густой лес, мимо неприятельских форпостов в сторону Компьеня - города, губернатором которого желал быть Тремуй, ибо эта должность сулила ему большие доходы. На западном берегу Уазы рядом с городскими воротами находились бургундцы. Компьень представлял собой ключевое укрепление к северу от Парижа, его нужно было взять и удержать.
- Обещали ли деньги коменданту Компьеня, если он нам сдастся? полюбопытствовала Жанна.
- Говорят, что обещали, только он от них отказался.
- Храбрые люди, мы нанесем им визит, - эти слова можно прочесть и сегодня на памятнике Жанне, установленном в Компьене.
Архиепископ Режинальд также пребывал в Компьене. Он сердился на Жанну, сытый по горло ее самоуправством. Разве этой девушке не дали достаточно ясно понять, что в ее услугах теперь нет необходимости и они скорее нежелательны? Даже командиры послушались его, одна лишь Жанна из гордости и упрямства желала действовать самовольно. Видно, Господь уже не помогал ей - Режинальд считал, что у него есть не одно доказательство этому.
- Жанна, где ты надеешься умереть? - спросил он у нее, когда они как-то ехали рядом.
- Где будет угодно Господу, о месте и времени я знаю не больше, чем Вы, - был ее ответ. Без сомнения, дар пророчества покинул девушку.
Каждый день Режинальд получал донесения от своих шпионов о том, что Жанна объявлялась то в одном, то в другом городке. Больше он о ней ничего не знал и при этом, будучи канцлером короля, должен был уверять бургундцев в соблюдении перемирия.
Днем 23 мая епископ даже продиктовал письма, в которых сообщал о своем желании устроить пир, и тут ему сообщили, что комендант города Гийом де Флави хочет с ним поговорить. Флави был сводным братом Режинальда и проявил себя в те дни как очень умный и ловкий человек.
- Ну что, есть что-нибудь срочное?
- Господин архиепископ, Вы велели мне держать Вас в курсе событий. Сегодня утром Дева приехала в город...
- Знаю.
- Она посетила мессу в церкви святого Иакова, это было богослужение для детей. После она долго стояла, прислонившись к колонне, а при выходе из церкви ее ожидала толпа женщин со своими малютками. Видите ли, она по-особому относится к детям, мои дети тоже рвутся к ней, когда она проезжает по улице. Сегодня утром - у меня об этом надежные сведения - она громко сказала, так что все услышали: "Дети мои и мои милые друзья, я говорю вам, что меня продали и предали, и скоро меня ждет смерть. Молитесь за меня. Больше я не смогу служить королю и нашей Франции". Теперь я спрошу Вас, что это значит? Вы когда-нибудь слышали, чтобы она так говорила?
Их взгляды встретились, Режинальд в задумчивости погладил бороду.
- Нет. Такого еще не было.
- Теперь я несу ответственность за все происходящее в этом городе перед господином Тремуем. Я знаю, он разделяет ваше мнение, и то, что Дева продолжает сражаться, не входит в его планы. Но на ее стороне народ, наемники и женщины. Моя жена прожужжала мне все уши о том, что я не должен допустить гибели Девы... Мне не хотелось бы, чтобы потом меня стали обвинять в предательстве. Однако - если она и в дальнейшем будет продолжать действовать против Вашей воли, то я не знаю, что произойдет. Мне было бы спокойнее, если бы она выбрала какой-нибудь другой город в качестве своего опорного пункта.
Режинальд кивнул слуге, который только что пришел с сообщением, что обед готов и гости ждут господина архиепископа. Он встал и на прощание протянул руку
Флави.
- Если она будет и в дальнейшем проявлять такое же высокомерие и действовать по своему усмотрению, то Господь, будьте уверены, перестанет ей помогать. Нам же ничего не останется, как смиренно перед этим склониться.
Флави бросил стремительный взгляд на лицо епископа - к сожалению, слова знатных вельмож всегда балансируют на острие ножа между "да" и "нет". Увы, если ложь будет раскрыта, то ответственность за это понесет не архиепископ и не Тремуй, а он, Флави, комендант Компьеня. Погруженный в тяжелые мысли, он спускался по лестнице епископского дворца. Герцог Бургундский тайно обещал Флави хорошие деньги, если он передаст пресловутую Деву в руки герцога, и вину коменданта здесь трудно будет заподозрить. Он пока еще не ответил на это предложение, так как нужно сначала поточнее узнать о настроении Тремуя, но его собственная жена с тех пор не уставала повторять ему угрожающим тоном слово "измена".
Комендант Компьеня был человеком, о котором ходили слухи, что он убивает мужчин, насилует женщин и ничего не боится. Несколько лет спустя собственный цирюльник перерезал ему горло, и, поскольку он еще дышал, жене пришлось задушить его. Карл VII стал благоволить к мадам Флави, так как она смогла доказать, что Флави отправил на тот свет ее отца и хотел утопить ее самое.
К вечеру того же 23 мая Жанна приступила к атаке бургундского предмостного укрепления Бодо на противоположном берегу Уазы. Бодо было расположено в болотистой низине у крутого холма, защищали его весьма малочисленные силы, к тому же не ожидавшие атаки в столь поздний час. Флави открыл западные ворота города, Жанна въехала на мост с четырьмястами или пятьюстами своих людей: на городских стенах находились лучники, был выстроен мост из лодок, чтобы обеспечить отступление бургундцев.
Это была не битва, а стычка, едва ли достойная упоминания в длинном списке сражений, проведенных Жанной. Она скакала на светло-сером коне. Ее ярко-красный плащ развевался поверх сияющих доспехов. И вот уже бургундцы бежали во все стороны, лагерь их был разгромлен, люди Жанны начали разрушать укрепления...
И тут один рыцарь, отправившийся прохладным вечером прогуляться в соседний лагерь, зорким взглядом посмотрел с холма в долину. Это был Жан Люксембургский. То, что он увидел, определило не только его дальнейшую судьбу.
Он приказал своим слугам мчаться галопом, собирая по всей округе столько пикардцев и бургундцев, сколько им удастся найти. Они съезжались отовсюду, окружая небольшое французское войско. Дважды людям Жанны удалось отбить атаки, отбросив бургундцев назад в болотистую низину. Но теперь с юга надвигалось еще и подкрепление англичанина Монтгомери, хронист пишет, что в нем насчитывалось пять тысяч человек. "Спасайся, кто может!" - послышалось в рядах французов. С боями они отступили к мосту, преследуемые неприятелем, Компьень прикрывал тыл, городские ворота были открыты, тот, кто окажется в Компьене, может считать себя спасенным.
Конский топот, лязг оружия, грубые возгласы на одном и на другом берегу Уазы... Жанна сама прикрывала отступление, пока все французы не вышли из окружения и не оказались на мосту. На вражеском берегу остались стоять она, два ее брата и двое шотландских стрелков из лука. Белый штандарт развевался, красный плащ был далеко виден в вечернем свете. "Вперед! Ведьма! Лови ее!" раздавалось на двух языках. На пятерых французов обрушились сотни врагов... Еще шаг, и французам удалось бы оказаться на мосту. Но тут загремели цепи, заскрипело дерево, и мост был поднят.
Жанна увидела это, затем пришпорила коня в последний раз в жизни.
- Друзья, бегите! - прокричала она, когда чья-то тяжелая рука сбросила ее с лошади. В тяжелых доспехах, делавших любого воина неподвижным, лежала она в траве. Мужские руки подняли забрало - и тогда все увидели лицо девушки.
- Сдавайся! Сдавайся мне!
- Я поклялась не сдаваться и сдержу свою клятву!
Пленных, не желавших сдаваться, можно было убивать. Но Дева, взятая в плен живой, представляла самую ценную добычу на этой войне - и каждый знал это. Молитвы Жанны, в которых она просила дать ей умереть, если попадет в руки врагов, услышаны не были. Лучник, служивший бастарду Лионнелю де Уэмдонну, привел ее в лагерь Жана Люксембургского.
