Евгений Яковкин - Русские солдаты Квантунской армии
Примечательно, что другой такой же отряд под командованием Ильинского разложился и перешел на сторону противника{420}. Также среди диверсионных подразделений асановцев стоит выделить отряд Темирханова, считавшегося потомком Чингисхана. Его отец Василий Темирханов в чине ротмистра служил в личном конвое императора Николая II. Отряд Темирханова осуществлял диверсии и подрыв коммуникаций для задержки продвижения советских войск.
С отрядом Темирханова столкнулись советские части генерала И.А. Плиева. Советский генерал Плиев красочно описал этот момент в своих мемуарах: «[…] Кудаков рассказал, как его бойцы спасли от разрушения каменный мост. Отряд двигался впереди главных сил дивизии. Поднявшись на гребень, солдаты заметили внизу суетившихся у моста людей в необычной одежде, наряд которых состоял из халатов и надетых на голову мешков.
Один из них, отойдя на несколько шагов, воткнул в землю металлический штырь с чем-то белевшим на конце. Еще два человека забивали под мостом колья в расщелины между плитами, а третий держал в руках небольшой прямоугольный тючок зеленого цвета. “Тол”, — подумал командир отряда. Позади минеров он заметил сидевших на корточках человек двадцать диверсантов. Под оттопырившимися халатами явно было укрыто от дождя оружие. Майор подозвал командира автоматчиков старшего сержанта Бурова:
— Незаметно обойди мост по лощине и спрячься с той стороны. Жди моего сигнала. Мы обстреляем диверсантов, нагоним на них панику. А как увидишь зеленую ракету, атакуй.
Сверху майор видел, как пробирались, укрываясь за камнями, автоматчики Бурова. К тому времени, когда они обойти диверсантов, Кудаков распределил цели между оставшимися с ним бойцами. Первые очереди свалили нескольких бандитов. Остальных словно ветром сдуло. Из-за громадных валунов, за которыми укрылись хунхузы из группы прикрытия, послышались ответные выстрелы. Зеленая ракета подняла в атаку группу Бурова. С криками “ура”, стреляя на ходу и бросая гранаты, его автоматчики навалились на диверсантов сзади. Бандиты не ожидали такого оборота. Они поспешно бросили оружие и подняли руки. Выстрелы продолжали щелкать только из-под моста. Трое солдат из группы Бурова получили ранения. Наши бросили под мост гранату. Когда пленные уже строились на дороге, бойцы вытащили из воды вымокшего главаря банды.
— Вот и все, — закончил рассказ Кудаков. — Да, чуть не забыл. На штыре болтался лист бумаги с какими-то каракулями.
— Где он? — нетерпеливо спросил Чернозубенко.
— У меня. — Майор достал из полевой сумки вчетверо сложенный листок, протянул подполковнику: — Пожалуйста.
Чернозубенко склонился над запиской, с трудом разбирая размытые дождем строки.
— Что, Михаил Дмитриевич, не разберешь?
— Ничего, товарищ командующий, понять можно. Странно, но стиль тот же, что и в записке, которую нашли у колодца в Цзун-Хучит. И подпись та же. Вот послушайте: “Вы не пройдете! Боги низвергнут вас в ущелья и пропасти Большого Хингана. Вы прошли через мертвую пустыню Шамо только потому, что обманным путем, ночью, захватили наши колодцы. Но через гневные потоки рек вас не перенесет никакая сила. Мосты исчезнут. Пусть погибнут русские, но монгольские воины должны вернуться назад, чтобы жить. Их славные предки видели светлоликого, всепобеждающего Тимучина. Пусть это великое имя хранит их от бед и несчастий. Это говорю вам я, потомок Джудэ, который был стремянным Джучи, сына Тимучина, я — Тимур-Дудэ”.
— Обратите внимание, какая железная логика, — рассмеялся Чернозубенко. — Мы, видите ли, обманным путем добывали себе воду, чтобы не погибнуть от жажды, а он, честный бандит, отравлял колодцы стрихнином. Каков прохвост! Как только его земля носит!
— Между прочим, подполковник, земля носит его по твоей милости. Кто обещал мне поймать этого потомка Чингисхана?
— Что и говорить, оплошали мы с этим делом…
— Товарищ командующий, товарищ подполковник, — воскликнул вдруг Кудаков, — а ведь штырь с запиской ставил сам атаман хунхузов. Я отлично запомнил. Может, он и есть Тимур?
— Это мысль, — согласился Чернозубенко. — Если разрешите, товарищ командующий, я догоню пленных и допрошу атамана…
Подполковник Чернозубенко вернулся через несколько часов.
— Вот я и сдержал свое слово, — докладывал возбужденный Михаил Дмитриевич. — Человек, которого мы разыскивали, нашелся. Только оказался он вовсе не тем, за кого себя выдавал. Никакой это не потомок Джучи и даже не монгол, а самый настоящий русский. Сын ротмистра Темирханова, служившего в личной охране царя. После разгрома Колчака укрылся в Маньчжурии. Здесь его и завербовала японская разведка»{421}.
В другой своей работе генерал Плиев вскользь упоминает также еще один отряд из русских эмигрантов и китайцев, которые были переодеты в красноармейскую форму и проводили диверсии в тылу Красной армии{422}. Также в районе станции Ханьдаохэцзы во время прохождения советских войск отряд из чинов РВО пытался оказать сопротивление, но был весь уничтожен.
Многие чины РВО, как, например, русский полковник маньчжурской службы Н.Б. Коссов, одна из ключевых фигур в отряде, участник боев против советских и монгольских войск вблизи озера Хасан и реки Халхин-Гол, ушли через Великую Китайскую стену в американскую зону оккупации в Китае. Впоследствии Коссов жил в Австралии, где и скончался. Он был представителем той части белоэмигрантов, которая сохранила ненависть ко всему советскому и не доверяла коммунистам. Эти люди хорошо изучили своих прежних противников но Гражданской войне. Они полагали, что их будут преследовать. Как пишет Балмасов, белоэмигранты, служившие японцам, считали, что было бы подло предавать тех, кто помог им выжить в недружелюбном Китае, предоставив им работу. Эти люди не только сохранили честь русских на японской службе, показав, что далеко не все из них в трудную минуту готовы предать своих командиров, но и спасли свою собственную жизнь{423}.
17 августа 1945 г., окончательно потеряв управление разрозненными войсками и сознавая бессмысленность дальнейшего сопротивления, главнокомандующий Квантунской армией генерал Отодзе Ямада отдал приказ начать переговоры с советским командованием на Дальнем Востоке. Там, где японские войска приступили к выполнению требований о капитуляции, складывали оружие и сдавались в плен, но приказу советской Ставки Верховного главнокомандующего от 18 августа боевые действия разрешалось прекратить. Вступив в пределы Центральной Маньчжурии, войска Забайкальского фронта устремились к крупнейшим промышленным и административным центрам — городам Мукдену и Чанчуну. В результате боевых действий за период с 15 августа по 19 августа войска Забайкальского фронта преодолели безводную пустыню и горно-таежную полосу и овладели на правом фланге Чжанбэйем (северо-западнее Калагана), а на левом фланге — Хайларским укрепленным районом, продвинувшись в глубь Маньчжурии от 360 до 600 км. Ввиду того, что сухопутные войска явно не успевали захватить крупные города Маньчжурии к намеченному сроку, было принято решение для их захвата широко использовать воздушные десанты. Почти одновременно готовилось десантирование советских войск в Мукдене и Чанчуне, Харбине и Гирине, Порт-Артуре и Дальнем. Вслед за десантами должны были подтянуться главные силы армии{424}. 18 августа 1945 г. командующий Квантунской армией Ямада Отодзо подписал текст акта о капитуляции подчиненных ему сил и сдался в плен{425}. 19 августа 1945 г. советские войска 39-й армии захватили важные стратегические города Чанчунь, Цицикар и Мукден. В Чанчуне размещался штаб Квантунской армии во главе с ее командующим генералом Ямада Отодзо{426}. К этому дню организованное сопротивление японских войск Квантунской армии в Маньчжурии фактически было прекращено, и боевые действия практически сводились к сдаче японских частей и приему пленных{427}.
Чекисты расправлялись с эмигрантами, имеющими громкие имена, вроде Г.М. Семенова и К.П. Нечаева. Их обвиняли в том, что они принимали активное участие в наборе русских наемников в войска, сражающиеся с коммунистами, и для службы японцам{428}. Кроме того, были арестованы такие вожди белоэмиграции, как Л.Ф. Власьевский, А.П. Бакшеев, фашисты К.В. Родзаевский, Б.Н. Шепунов, Л.П. Охотин, И.А. Михайлов, князь Н.А.Ухтомский{429}, генерал Уржин Гармаев. В 1945 г. брали всех разом. Сюда входили люди, классифицированные СМЕРШевцами как «бывшие» «колчаковцы», «каппелевцы» или «семеновцы»; русские молодые люди, которые служили в отряде «Асано»; старожилы КВЖД или служащие дороги, взятые «за связь с БРЭМ»{430}.
