Андрей Буровский - Апокалипсис XX века. От войны до войны
Саксонский премьер-министр Цейгнер, левый социал-демократ, ввел трех министров-коммунистов в состав саксонского земельного правительства. Главу КПГ Георга Брандлера он назначил начальником канцелярии.
Созданный в Саксонии «Единый антифашистский фронт» коммунисты намеревались использовать в качестве трамплина к революционному перевороту во всей Германской империи.
ЭРНСТ ТЕЛЬМАН (1886–1944)
Родился в семье рабочего и сам рабочий, чем очень гордился. С 14 лет работал упаковщиком, возчиком, портовым рабочим, грузчиком в гавани, затем был корабельным юнгой и помощником кочегара. Попав в США, работал сельскохозяйственным рабочим на ферме. С 1912 г. возглавлял профсоюз транспортных рабочих Гамбурга. В Первую мировую войну служил в артиллерии.
В конце 1917 г. вступил в Независимую социал-демократическую партию, и к 1919-му стал главой гамбургской городской организации партии. В 1920 г. присоединил организацию к коммунистической партии. С 1922 г. член ЦК компартии Германии
В своей передовой статье, опубликованной в эти же дни в московской газете «Правда» — официальном органе ЦК ВКП (б), — Брандлер, расписывая на все лады мощь своих «пролетарских сотен», подчеркивал, что «пришло время действий» и «мобилизации масс на борьбу». Как часто бывает в борьбе с демократией, коммунисты использовали права, подаренные демократией. Когда депутаты коммунистической фракции саксонского ландтага выпустили листовки, призывающие немцев не повиноваться имперскому правительству, арестовать авторов листовок полиция не могла: как депутаты ландтага, они по закону оставались лицами неприкосновенными.
Руководство компартии поспешно перебралось из Берлина в Дрезден: поднимать народные массы.
Но коммунистов опередили: 13 октября командующий саксонским военным округом приказал распустить пролетарские сотни. Он подчинил себе саксонскую полицию и ввел имперские войска в Дрезден. Теперь бунта уже не поднимешь.
Они все равно попытались! 21 октября 1923 года в Хемнице собралась конференция представителей заводских комитетов и других рабочих организаций Саксонии. Руководство КПГ призывает к всеобщей забастовке… а в ответ — гробовое молчание. По-видимому, с заводов уже ушла шпана, укрывавшаяся от призыва во время войны. А кадровым рабочим революции совершенно не хочется.
Правительство Штреземана потребовало от премьер-министра Саксонии Цейгнера удалить коммунистов из саксонского правительства. Воинственный премьер отказался подчиняться; тогда Штреземан, в полном соответствии с 48-й статьей Конституции Веймарской республики, объявил о смещении Цейгнера, отстранении от власти саксонского правительства и передачи полномочий в Саксонии Государственному комиссару, генералу Мюллеру.
Первые части рейхсвера, по приказу министра обороны Гесслера, вступили в Саксонию еще 23 октября, а в Тюрингию — 5 ноября. Но пока положение в Баварии оставалось неясным, у генерала фон Секта просто не хватало сил для эффективных действий. Вот после подавления путча Гитлера — Людендорфа и упадка сепаратизма в Баварии законное правительство Германии получило достаточные силы, чтобы действовать одновременно в трех направлениях:
1) против профранцузских сепаратистов в Южной и Западной Германии, в «Республике Рейнлянд»;
2) коммунистов в Центральной Германии;
3) вооруженного восстания в Гамбурге.
При разгроме «пролетарских сотен» частями рейхсвера в Саксонии и Тюрингии мятежники потеряли убитыми и ранеными около 1000 человек.
ГАМБУРГСКОЕ ВОССТАНИЕ
По решению ЦК КПГ, восстание должно было начаться в Гамбурге. Революционные выступления намечались на утро 23 октября 1923 года. Первая цель: революция в Германии. Конечная цель — Всемирный Советский Союз.
Восстание начали около 400 боевиков из ударных групп во главе с Э. Тельманом (1886–1944) и около 200 присоединившихся к ним «пролетариев». Бойня началась с волны забастовок и уличных демонстраций. 20 октября 1923 г. во многих частях города были разгромлены магазины и начались столкновения с полицией. Во вторник, 23 октября, на рассвете, ровно в 5 часов утра, почти все полицейские участки во всех окраинных районах Гамбурга — Бармбеке, Эймсбюттеле, Шифбеке, Брамфельде и Гамме — были одновременно захвачены «революционными боевыми отрядами» коммунистов — гамбургским аналогом цейгнеровских «пролетарских сотен». Застигнутые врасплох полицейские разоружены почти без сопротивления.
Лишь полицейский участок в Эппендорфе оказал сопротивление. Повстанцы захватили его только после ожесточенной рукопашной схватки. «Революционные боевые отряды» завладели большими запасами оружия и боеприпасов, хранившимися в 26 гамбургских полицейских участках, и начали представлять уже нешуточную опасность.
К полудню мятежники уже успели превратить находившиеся под их контролем части города в форменные крепости. Сотни повстанцев были заняты рубкой деревьев, разборкой булыжных мостовых и сооружением уличных баррикад из бревен, камней и песка. Центром боев в Гамбурге стала «красная крепость» Бармбек. На этот район полиция неоднократно наступала целыми ротами и батальонами, но каждый раз была вынуждена откатываться под ураганным огнем спартаковцев с тяжелыми потерями. Только 25 октября в Гамбург были переброшены части рейхсвера и военных моряков при поддержке бронеавтомобилей.
Часть этих автомобилей красные захватили и пытались использовать. Они шли в бой под красным знаменем и с песней, которую потом много раз будут петь на коммунистических митингах и демонстрациях:
Ты, черно-бело-красная республика!
Красный фронт еще свернет тебе шею!
Мы еще живы на баррикадах,
Винтовки у нас еще не разряжены!
Мы машем красным флагом в знак приветствия!
Да здравствует, да здравствует Молодой Спартак!
Три дня и три ночи немцы стреляли в немцев. В самый разгар боев пришло известие: ЦК КПГ отменил всеобщую забастовку. И что 23 октября 1923 года генерал Сект объявил о роспуске Компартии и всех связанных с ней организаций. Узнав об этом, часть рабочих отрядов разошлась, остальные оказались быстро разгромлены[63].
Причин, по которым КПГ отменила начало Мировой революции, две:
1. Стало очевидно, что Германия исчерпала потенциал утопической революции. Мало кто поднимется на баррикадные бои, сколько ни вбрасывай в Германию идей, оружия и денег.
2. Сорвался план «помощи» из Советской России. Помощи уже не оружием и не деньгами, а всей мощью Красной Армии.
Первоначально планировалось, что как только начнется Всеобщая забастовка в Германии, ей на помощь двинется 3-миллионная советская армия.
План сделался не очень реалистичным, потому что об этом бесподобном плане узнали на Западе. С точки зрения неискоренимого романтика Александра Бушкова, тут не обошлось без его любимца, Иосифа Виссарионовича. Понимал мудрый Сталин, что Коминтерн — это плохо, вот и сдал Западу отвратительного Троцкого, «заложил» его план со всеми потрохами[64].
Давно известно, что не надо искать сложного объяснения там, где можно все объяснить намного проще. Коминтерн буквально кишел двойными и тройными шпионами — и бескорыстными, и платными. А сами коминтерновцы так были убеждены в правильности своего дела, что конспирация оставалась очень слабой. Переговоры с Польшей, с просьбой пропустить Красную Армию? О них просто не могли не узнать: в Польше было полно шпионов Франции — и платных, и вполне идейных.
Во всяком случае, блистательный план оказался известен. Польша начала подготовку укрепленных районов на восточной границе. Рейхсвер осознал, что может пригодиться против новой «русской» армии. Страны Антанты помогали Польше, а свои части приводили в состояние боевой готовности. СССР внезапно осознал, что Красная Армия вместо бодрого марша через Польшу рискует увязнуть в долгой позиционной войне с непредсказуемым исходом, а если и удастся войну выиграть, потрепанные части Красной Армии встретятся не столько с ждущими их «рабочими отрядами», сколько с хмурыми дядьками из рейхсвера… А рейхсверу будет помогать Антанта, и с ее армиями встреча тоже предстоит…
Осознав эту перспективу, Коминтерн и отменил всеобщую забастовку, плавно переходящую в восстание. А Гамбургское восстание торопливо объявили самостоятельным по значению «выступлением рабочего класса».
На этом восстании Эрнст Тельман и сделал блестящую карьеру: он доказал руководству Интернационала, что он «послушный».
В руководящих органах самой компартии Германии в середине 20-х годов возник раскол: слушаться ли Москву?! Тельман безоговорочно поддержал линию Коминтерна — потому и выступил в Гамбурге.