Николай Кудрявцев - Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России
Положение ордынцев становилось критическим. Ожидаемая помощь от короля Казимира IV так и не пришла. В Литве в это время развернулось широкое движение русско-литовских князей за воссоединение с Москвой, получившее в исторической литературе название «заговора князей». Эти князья намеревались со своими владениями «отсести» от великого князя литовского и перейти «под руку» московского князя[283]. Крымский хан Менгли-Шрей угрожающе навис с тыла, со стороны Дикого Поля. Из собственных улусов на Волге к Ахмату приходили вести о страшном разгроме, учиненном русской «судовой ратью». «Царь же того не ведающи, они же Вольгою в лодиях пришедши на Орду, и обретоша ю пусту без людей, токмо в ней женеск пол, стар и млад, и тако ея поплениша, жен и детей варварских и скот весь: овех в полон взяша, овех же огню и воде и меню предаша, и конечное хотеша юрты Батыевы разорити. И прибегоша вестницы ко царю Ахмату, яко Русь Орду его расплениша, и скоро, в том же часе, царь от реки Угры назад обретися бежати»[284].
26 октября 1480 г. «стала зима, и реки все стали, и мразы велкыи, яко же немощи зрети»[285]. Угра замерзла, и охрана бродов потеряла смысл. Иван III отвел войска сначала к Кременцу, а затем еще дальше к Боровску. Оттянув полки, великий князь приготовился дать сражение в выгодных условиях. Но Ахмат не принял вызова. Отсутствие помощи от Казимира, разорение русскими войсками ханской столицы, наконец, рано начавшиеся морозы, заставили хана принять решение об отступлении. В конце октября — начале ноября Ахмат «побеже чрез Литовские земли к улусам своим и землю королевскую, разгневався, повоева»[286]. Таким образом, русская и ордынская армии по разным причинам решили не вступать в сражение и отступили. Для России это отступление было равносильно победе. В сложной международной и внутриполитической обстановке Иван III принял «самый надежный», оборонительный план войны, который вполне соответствовал уровню развития военного искусства в XV в. Военные представления XII–XIII вв. о решающей роли генерального сражения, для которого, не думая о тылах, собирались все наличные силы, к исходу XV в. давно отошли в прошлое. Важными профессиональными качествами полководца стали осторожность, хитрость, расчетливость, сдержанность накануне решающего сражения. Иван III в полной мере обладал этими качествами, которые воспринимались многими его современниками как трусость.
28 декабря 1480 г. великий князь прибыл в Москву, где ему была оказана торжественная встреча. Война за освобождение России от ордынского ига была закончена. Ахмат отступил с оставшимися войсками назад в Орду, где против него немедленно выступили его соперники. «Егда оке прибеже в Орду, тогда прииде на него царь Ивак Нагайский и Орду взя, а самого безбожного царя Ахмата убил шурин его Нагайский мурза Янгурчей»[287]. Со смертью Ахмата власть в Большой Орде перешла к его сыновьям, что привело к окончательной потере единства.
Победа на реке Угре, тем не менее, не решила для России Восточный вопрос. Отношения с Казанским ханством, Большой Ордой, Ногайской Ордой, Астраханским ханством и Крымом оставались главными во внешней политике Москвы. При этом решающая роль отводилась Крымскому ханству. С конца 70-х гг. XV в. за спиной Крыма стояла сильная Турция, что делало крымских ханов наиболее влиятельными политиками на юго-восточных рубежах России. Союз с Крымом был необходим для окончательного ослабления Большой Орды и подчинения Казанского ханства Москве. В союзе с Москвой был заинтересован и Крымский хан Менгли-Гирей, который ждал от Ивана III военной помощи в борьбе с наследниками Ахмат-хана — «Ахматовыми детьми».
В 1485 г. «царь Ордынский Муртоза, Ахматов сын», вторгся со своей ордой в Крым, но потерпел поражение и попал в плен. Однако в том же году «ордынский царь Махмут, Ахматов сын», пришел с войсками в Крым, разгромил войска Менгли-Гирея и «брата своего отнем у него». Свою власть Менгли-Гирей сумел восстановить только с помощью турецкого султана. «Ахматовы дети» вынуждены были покинуть Крым, но они продолжали господствовать в степях, угрожая новыми нападениями. Иван III, проводя курс на союз с Крымом и, одновременно, на ослабление Большой Орды, активно поддерживал крымского хана. В 1485 г. великий князь писал хану, что «посылал под Орду уланов и князей, и казаков всех, колко их ни есть в моей земле. И они под Ордою были все лето и делали сколько могли». В 1487 г. «наши люди» снова ходили «под Орду» и «там под Ордою улусы имали и головы поимали»[288].
Война между Большой Ордой и Крымом создала благоприятную обстановку для подчинения Казанского ханства. 18 мая 1487 г. русское войско подошло к Казани и приступило к осаде города. В городе находилось много сторонников русских, которые свергли, в конце концов, хана Али и открыли 9 июля 1487 г. ворота Казани. Хан Али с женами был отправлен в ссылку в Вологду. Новым ханом стал ставленник Москвы Мухаммед-Эмин. В том же году Москва прекратила платить дань Казанскому ханству, а в переписке Иван III и Мухаммед-Эмин стали именовать себя и друг друга братьями. Фактически в 1487 г. был установлен протекторат России над Казанским ханством. Казань брала на себя обязательство не воевать против России, не выбирать ханов без ее согласия и защищать интересы русских подданных, проживавших в ханстве. Действия Москвы вызвали протест со стороны Ногайской Орды и Сибирского ханства, но остались без ответа со стороны Крыма. В этом была немалая заслуга российской дипломатии, которая активно работала в Крыму.
Начиная с 1482 г. посольства в Крым направлялись регулярно каждый год, а иногда и несколько посольств в год. С 90-х гг. в Крыму образовалось подобие постоянного русского представительства при дворе крымского хана. Русский посол находился в Крыму полтора-два года, а затем его сменял другой. Задачи послам ставились лично Иваном III в подробных наказах или грамотах. Так, например, в июне 1487 г. из Москвы с посольством к хану Менгли-Гирею был направлен Грибец Иванов сын Климентьев. Один из пунктов данного ему наказа гласил: «… да отписати к великому князю о тамошних вестех о всех: о ординском деле, и о турском (турецком), и о волошском (молдавском), и о Литве, и о послех о Королевых (т. е. послах польского короля и литовского великого князя Казимира), и о всем о тамошнем деле»[289]. Для отправки в Москву донесений, «отписок», к каждому послу прикомандировывался небольшой конный отряд, который сопровождал посольство в Крым. В состав отряда входили татары, состоявшие на русской службе, а с начала XVI в. рязанские казаки. Прибыв на место, посол по мере надобности отправлял гонцов группами по 3–4 человека с грамотами в Москву. Весь путь от Крыма до Москвы занимал у гонцов в среднем чуть больше месяца.
Из Москвы послам, находившимся в Крыму, регулярно приходили грамоты с требованием присылки новых вестей. Весной 1490 г. Иван III писал Г. И. Клементьеву, который вновь был послан в Крым осенью 1489 г.: «ты бы… ко мне отписал о всем о тамошнем деле, да и о вестех о тамошних о всех; каковы после того иные вести поновятся, и ты бы… ко мне с вестми послал…». Аналогичный наказ с требованием регулярно сообщать все новости, которые удалось получить, был дан в 1501 г. послам Ивану Мамонову и Федору Киселеву: «… о всем о тамошнем деле к великому князю отписати… а великого князя… о всем без вести не держати»[290]. Однако, чтобы получить нужную информацию, послу приходилось приложить немало усилий. Все, что касалось личности хана, его семейных отношений, ссор различных политических группировок, внешней политики и т. д., не подлежало разглашению.
Добыть необходимые сведения можно было только с помощью дипломатической разведки. Послу приходилось завязывать полезные знакомства при ханском дворе, подкупать крымских мурз, прибегать к шпионажу. Результат деятельности посла напрямую зависел от его умения и способностей. Так, в октябре 1492 г., посол в Крыму И. А. Лобан-Колычев доносил в Москву со ссылкой на ханского посла, вернувшегося из Литвы, о смерти польского короля и великого князя литовского Казимира, которому наследовали его сыновья. Польская корона досталась Альбрехту, а литовская корона — Александру. В том же донесении Лобан-Колычев пишет о приезде в Крым литовского посла Ивана Глинского и приводит содержание его «речей» хану. Затем в донесении подробно излагается цель приезда к Менгли-Гирею посла от молдавского воеводы Стефана[291]. Понятно, что получить такую информацию можно было только с помощью методов дипломатической разведки, самым распространенным из которых был подкуп.
Немалые средства из московской казны тратились послами на создание в Крыму «русской партии». Каждое приезжавшее в Крым посольство обязательно привозило подарки не только самому хану, но и его многочисленным сыновьям, женам, а также князьям и мурзам. При этом русским дипломатам нужно было хорошо разбираться в тонкостях взаимоотношений среди крымской знати и следить за ходом борьбы политических группировок вокруг отдельных представителей семьи Гиреев, чтобы «правильно» распределить привезенные дары. Сторонники России в Крыму сыграли важную роль в укреплении союза между Москвой и Крымом в конце XV — начале XVI вв.
