Белла Шагал - Горящие огни
Папа делает вид, что ничего не слышал. К чему эти излияния? Потом ей самой будет неловко. Он переводит разговор на другое.
- Что вы собираетесь делать с этим колье? Составить его из одних крупных камней? Тогда оно конечно будет красивее и ценнее... Но, помните, перед отъездом вы просили что-нибудь вам подобрать? Я не забыл. Долго искал и нашел... Настоящее сокровище...
- Правда? - Лицо ее загорается, будто освещенное полной луной. - Вы великолепны! Я всегда говорила - настоящий джентльмен!
Папа краснеет и смущается еще больше. Он отворачивается и ищет на связке ключи от сейфа, который темной громадой возвышается в углу, напротив сияющих серебром полок. В магазине два сейфа. Один стоит около маминого стула и наполнен золотыми часами, цепочками брошками, браслетами и кольцами. Второй здесь, рядом с отцом, высокий, неприступный, в каких-то таинственных значках.
Открыть его не так-то просто. На посторонний взгляд каждый из хитроумно выточенных тщательно хранимых ключей обладает магической силой.
Папа с закрытыми глазами вставляет их один за другим. В глубоких скважинах что-то лязгает, и тяжелая дверь открывается. Изнутри тянет холодом.
Видны полки, коробки, ящики с пакетами из плотной бумаги, наверное оберегающими от дурного глаза драгоценные камни.
Папа в самом деле боится сглаза и все твердит сыновьям:
- К чему все выставлять напоказ? Блеску и так хватает. Зачем ослеплять людей? Они вообразят невесть что. И без того на нас пялятся на улицах. Попробуй всем объясни, что это такая же торговля, как любая другая! В городе уверены, что я сам набит золотом и бриллиантами!
Так что к драгоценным камням никто, кроме него, не прикасается. Только он знает, что лежит в каждом пакетике. Различает ощупью, будто камни излучают свет сквозь обертку.
И за каждый берется по-разному. Даже глаза его меняют цвет, смотря по тому, какие камни в них отражаются: то зажигаются жарким пламенем напоенных огнем и солнцем рубинов, то пригасают перед зеленым омутом изумрудов, а то окрашиваются синей тенью сапфиров.
Бриллианты же пронзают глаза своим сиянием через все слои шелковистой бумаги. Они лежат в особом, потайном отделении. Над ними - шкатулка с отборным жемчугом.
Папа бережно достает ее двумя руками, проверяет, все ли цело.
Жемчужины разложены в мешочки по оттенкам. Тут вся гамма от бело-перламутровых до тускло-желтых. Нежно-розовые, как детская щечка, и даже черные, но живые, похожие на зрачки.
- Покажите мне все, я так давно не видела камней. Соскучилась по ним.
Папа с головой ныряет в сейф и поворачивается к ней с полными руками пакетов и мешочков.
Брови молодой женщины взлетают, глаза погружаются в каждый камень, как в прохладный родник.
- Понимаете, каждый день хочется что-нибудь другое. Не наденешь же одно украшение и утром, и вечером!
Папа согласно кивает.
- С чего вам угодно начать?
Он расстилает на стеклянном столике маленький зеленый коврик, расставляет первую порцию пакетиков, и две головы склоняются над ними.
Из-под белой бумаги полыхнули рубины. По папиному выпуклому лбу пробежал красный блик... В глазах молодой женщины зажегся огонек. Бледные щеки зарумянились.
- О, какие жгучие! Так и жгут пальцы! Сколько огня в маленьком камушке! - Она прикрывает глаза ладонью. - Не сегодня, сегодня мне как-то тоскливо...
"Тоскливо, - думает папа, - даже когда видит такие драгоценности. Что же с ней творится?"
Он раскрывает пакетик с небесно-голубой бирюзой. Госпожа Бишовская поглаживает камни, словно детские головки.
На столике остаются пакетики с аметистами, но она отодвигает их, сметает рукавом:
- От этих никакой радости... я их не слышу...
Папа сворачивает пакетики и раскрывает другой, с бриллиантами. На столик опрокидывается звездное небо. Алмазные грани, как зеркальные осколки, разбрызгивают цветные лучи, и прозрачные отцовские пальцы светятся. Камушки по одному соскальзывают с бумаги, медленно докатываются до бархатного лоскутка, застывают и тут разгораются во всю силу, будто их раздувает мощное дуновение.
- От них теряешь голову... впиваются, как иголки... сама не знаю, люблю их или нет... - Молодая женщина опускает глаза и шепчет в полузабытьи: - Войдешь в таком роскошном колье в ярко освещенную гостиную... сияют люстры, искрятся камни... войдешь и захмелеешь!
Мысленно она перенеслась в бальный зал, на ней белое атласное платье в кружевах, с большим декольте. Вот она переступила порог и замешкалась, ослепленная блеском хрусталя и зеркал. Перед ней расступаются, на нее все смотрят... а она прикрывает лицо веером.
Мужская рука обхватывает ее талию. Она отдается танцу, чувствует на себе пристальный взгляд. Дыхание ее смешивается с другим горячим дыханием.
Со вздохом открывает она глаза: перед ней папа, занятый своими мешочками и сверточками, поглядывает на нее исподтишка и спешит все запаковать и припрятать. Шелковистая бумага шуршит, словно дует легкий ветерок. Юная дама приходит в себя. Зеленые изумруды и хризолиты окончательно возвращают ее к реальности.
- О, эти зеленые камни такие заманчивые, притягивают, как море... Их хорошо носить, когда ты уверена в себе, а не сейчас...
- Может быть, на сегодня хватит - тихонько спрашивает папа.
- Нет-нет!
Он достает еще один пакет:
- Я обещал вам что-нибудь найти и хочу сдержать свое слово.
В пакете оказывается россыпь жемчуга. Крупные и мелкие жемчужины, истосковавшиеся по свету, пене волн и водорослям родных морей, разметались по шелковистой бумаге.
Они так и дрожат, упиваясь свободой. Оживают даже те, что поблекли и помертвели от времени. Вырванные из морских недр, они жадно льнут к живому телу, пусть хоть к ладони или кончику пальца.
У госпожи Бишовской захватило дух. На глаза набежали похожие на перлы слезы, большой жемчужиной засияло все лицо.
- Как вы угадали! Спасибо!
Папа берет пинцетом бусинки покрупнее и осматривает со всех сторон, будто проверяет, не выросли ли они взаперти. Остальные откладывает в сторонку: "А вы еще маловаты, вам надо, с Божьей помощью, еще немножко подрасти". И провожает их нежным взглядом.
Очень скоро на красном бархате выстраивается длинное ожерелье.
- После этого на то колье я и смотреть не могу... Так я и скажу тому человеку...
- Ну, одно будет для выходов, а другое, вот это, для себя.
- Благодарю вас.
- Хотите знать, сколько весят жемчужины? Вес не всегда зависит от величины, тут важен еще и свет. Давайте взвесим.
Он достает из ящичка две обмотанные шелковой ниткой чашечки, распутывает, получаются весы, которые он держит двумя пальцами, как игрушку. На одну чашку кладет крохотную гирьку, на другую - сияющую жемчужину. И блеск ее оттягивает чашу.
- Вот так с каждой, если она чистая и светлая. Да вы и сами понимаете важнее всего - как они светятся. Это главное мерило. Такие образчики встречаются не часто. Они доставят вам радость.
Она вытягивает шею, как будто на нее уже надето ожерелье, встряхивает головой и встает.
- Вы даже не понимаете, что вы для меня сделали. Невероятно, но я просто оживаю. У меня всегда была на сердце тяжесть. Никто не знает, но вам я скажу. У моей матери было жемчужное ожерелье. О, не такое, как это, куда там! Из мелких и тусклых бусин. К маме оно перешло от бабушки - жемчуг на морщинистой коже пожелтел. Это ожерелье - единственное мамино наследство. Она осиротела еще в детстве. Старое бабушкино ожерелье красовалось на ней и под свадебным балдахином. Мама часто говорила: сколько слез я пролила, эти бусины, верно, железные, а то бы уж давно растаяли. Она надевала ожерелье каждый раз, когда рожала ребенка - нас у нее было девятеро, - и ей казалось, что ее рано умершая мать приходит к ее изголовью и благословляет ее и младенца. Жемчужины лучистые. От них, она говорила, дети будут красивые и сияющие. "Вон ты у меня какая красавица, чем не жемчужина!" Молодая женщина смущенно улыбнулась потом лицо ее омрачилось. Она глубоко вздохнула и голос ее дрогнул: - И вот в последний раз мама - не дай Бог никому - родила мертвого ребенка, но ей не сразу об этом сказали. И вдруг она закричала: "Горе мне, посмотрите что такое! У меня вся кожа зудит будто муравьями искусана!" В постели у роженицы нашли рассыпавшиеся жемчужные бусины. Ожерелье порвалось, и они раскатились по постели. Мама пристально на них смотрела. Липкая испарина покрывала все ее тело, и жемчужины, казалось тоже вспотели. "Ребенок мертвый, да?" Вместе с ожерельем оборвалась ее молодость. Детей у нее больше не было. Видите, какая у жемчуга сила! - Госпожа Бишовская поднимает голову: - А теперь вот и у меня будет свое жемчужное ожерелье. Я ведь еще молода. И может быть смогу оста вить в мире что-то хорошее. Понимаете теперь почему мне так дорог жемчуг? Так вы соберете ожерелье?
Уходила она с легким сердцем, словно летела на крыльях.
ЗИМА
Дома уютно. В печке пылают дрова. Их только что принесли со двора, поленья еще сырые и злобно шипят, попав с мороза в огонь. Окна законопачены и так приятно смотреть на улицу: там идет снег, кружат и кружат, завораживая взор, белые хлопья.
