Генри Ли - История инквизиции. том 3
В XI в. епископ предписывает епитимью за верование, что колдуны могут изменить состояние атмосферы или возбудить у людей любовь или ненависть. В середине XIII в. схоласт Фома Брабантский доказывает, что бури производятся нечистой силой.
В 850 г. собор в Павии назначал пожизненные епитимьи, чародейкам, возбуждавшим любовь или ненависть; несколько чародеев было сожжено в Саксонии в 914 г. Около половины X в. епископ Верчейльский снова опубликовал забытый канон Четвертого Толедского собора (IV в.), угрожавший лишением сана или вечной епитимьей в монастыре всякому епископу, священнику, диакону или другому духовному лицу, если оно обратится за советом к чародею, колдуну или авгуру (жрецу-птицегадателю). Однако в 1170 г. архиепископ Безансона прибег к помощи духовных, сведущих в некромантии, чтобы открыть некоторых еретиков.
Впрочем, Церковь иногда признавала эти верования за суеверия, лишенные всякого основания; так, например, поступил Ирландской собор IX в., предавший анафеме всякого христианина, который будет верить в существование ведьм. В 1080 г. Григорий VII сурово порицал обычай приписывать священникам и женщинам все бури, болезни и другие материальные бедствия; все эти несчастья насылаются Богом. В канонах вормсского епископа, опубликованных в первой половине XI в., то налагается епитимья за верование в существование чародейства, то наказание направляется против чародеения. Этот же епископ опубликовал целое собрание запретительных канонов, извлеченных из трудов первых соборов и творений отцов Церкви, свидетельствующих о полном признании существования магии и о том, что на Церкви лежит обязанность бороться против нее. Это верование в силу волшебства было твердо установившимся. Церковь разрешила даже расторжение брака, если соитию между новобрачными препятствовали козни чародеев, а чары, заклинания, молитвы, милостыня и другие духовные средства оказывались в течение трех лет бессильными против могущества Сатаны. Король Франции Филипп-Август воспользовался этим разрешением, чтобы развестись со своей женой Ингебургой Датской в день своей свадьбы. Иоанн Салисберийский описывает все разнообразие чародейства и утверждает, что чародеи убивают людей силою своих чар с соизволения Божьего. Петр Блуаский допускает возможность вмешательства Сатаны в приемы черной магии.
Тяжелое обвинение в чародействе легко было возбудить, но нелегко было оправдаться; поэтому к нему нередко прибегали в политических целях. Во время ожесточенной борьбы Григория VII против Империи в 1080 г. Брешианский синод, обвинив его в некромантии, низложил и избрал антипапу.
За чародейство, как и за ересь, виновным грозило сожжение на костре. В начале XIII в. молодой клирик из Сеста, обвиненный в чародействе распутной женщиной, которую он отверг, был осужден и сожжен.
Были часты случаи, когда еретики, надеясь остаться живыми на костре, заключали договоры с Сатаной. Обнаружили, что еретики, сожженные в 1180 г. в Безансоне, спрятали у себя под мышкой маленькие свертки пергамента, на которых были написаны подобные договоры.
Архиепископ Руана в 1235 г. отнес призывание демонов, жертвоприношение злым духам, и употребление таинств при совершении магических обрядов к грехам, отпущение которых могут дать только одни епископы. В 1294 г. синод в Анжу постановил, что, согласно с каноном, священники должны изгонять из своих приходов всех гадателей, чародеев, колдунов и других подобных им людей; было приказано всякому, кто знал людей, занимающихся подобными делами, доносить о них епископскому суду.
В 1287 г. эксетерский епископ в советах исповедникам упоминает чародеев и поклонников демонов как преступников, на которых нужно накладывать епитимью.
Французский юрист XIII в. Бомануар считает, что чародейство есть ересь, подлежащая ведению только Церкви и наказанием за которую, после отречения, является одна простая епитимья; если же не раскаявшийся чародей передавался в руки светской власти, то светский суд исследовал и обсуждал характер ереси, и если она не влекла за собой смерти другого лица, то виновного заключали в тюрьму только до того времени, пока он не отрекался от своих заблуждений. На чародейство пока смотрели, как на одну из наименее опасных форм ереси.
Юрисдикция, присвоенная Бомануаром духовному суду, была утверждена решением Парижского парламента в 1282 г. Однако в Тулузе королевские чиновники ведут сами в 1274 и 1275 гг. процессы ведьм и колдунов и предают виновных смертной казни. В Северной Франции светские суды в начале XIV в. также стали судить за чародейство. В 1314 г. в Париже была казнена по обвинению в чародействе одна женщина. В XIV в. чародейство стало преступлением, подсудным одновременно и духовным и светским судам.
Особенно сильно была заражена Испания, так как сарацины при своих фаталистических воззрениях увлекались искусством волхвования, и их считали самыми искусными теоретиками и практиками чародейства. В Кордовской школе было два профессора астрологии, три — некромантии, пиромантии (гадания по огню) и геомантии (гадания по земле) и один — искусствоведения, и все они ежедневно читали свои лекции. Арабские библиографы насчитывают семь тысяч семьсот авторов, изучавших толкование снов, и столько же известных своим знанием магии; однако в это время среди испанских мавров колдовство наказывалось смертью. Контакты с сарацинами вызвали и у христиан жажду к запрещенному знанию, и когда христианский мир вернул утраченные земли, там было многочисленное население, которому позволили сохранить свою религию и проповедовать верование в магию и чародейство. Но в XIII в. король Арагона Яков I Завоеватель ввел в законы наказание за чародейство. Кодекс, составленный Альфонсом Мудрым около 1260 г., но утвержденный кортесами лишь в 1348 г., рассматривает все отрасли чародейства, как всецело подлежащие суду светской власти. Кодекс не усматривает в тайных науках ни малейшего намека на ересь или преступление против веры; он признает, что надо поощрять или преследовать это искусство, смотря по тому, с добрыми или злыми целями оно употребляется. Астрология признается одной из семи свободных наук, так как свои заключения она делает на основании течения звезд, как оно изложено Птолемеем и другими учеными; но если дело идет о каком-нибудь обманщике, то жалобщик может требовать наказания его как простого чародея. Те чародеи и гадатели, которые утверждают, что они могут узнать будущее и неизвестное — обманщики. Таковы же некроманты, вызывающие злых духов; их действия противны Богу и гибельны человеку. Умение возбуждать любовь или отвращение также осуждаются; всякий, кто будет предаваться этому вводящему людей в обман искусству, будет немедленно отдан под суд и, если виновность его будет доказана, предан смерти; все же, которые дадут виновному приют, подвергнутся изгнанию. Но тот, кто прибегает к волхвованию с похвальными целями, как, например, изгнание демонов из бесноватого, снятие чар, разлучающих супругов, отвращение градовой тучи или тумана, грозящего гибелью жатве, уничтожение гусениц или саранчи, заслуживает благодарности.
Наиболее древнее средневековое законодательство относительно этого было составлено в Италии. В первой половине XII в. нормандский король Сицилии Рожер грозил наказанием всякому, кто составит любовный напиток, хотя бы он не причинил жертве никакого вреда. В древнейших статутах Венеции, обработанных в 1181 г., есть постановления относительно отравления и чародейства. В «Сицилийских конституциях» Фридрих II подтверждал закон Рожера и внес в него оговорку, в силу которой составляющие любовные напитки и вредные, запрещенные и наговоренные кушанья должны предаваться смертной казни, если жертва лишится жизни или рассудка; если же чары не причинили никакого зла, то чародей должен подвергнуться конфискации имущества и тюремному заключению на один год. Фридрих позаботился снабдить эти постановления примечанием, где прямо заявлял, что приписывание известным напиткам или кушаньям способности влиять на любовь или гнев — пустая басня; в своем кодексе он не упоминал ни о каком виде магии.
В Италии повсюду за чародейство полагались наказания, и оно относилось к компетенции светских судов. Булла Иннокентия IV от 1252 г. «Об истреблении» приказывает всем князьям поступать с еретиками, как с колдунами, и ставит их вне закона.
В германском законодательстве впервые упоминается о магии в «Статутах Генриха», выработанных около 1221 г.; чародейство приравнивается к ереси, наказание за которую предоставлялось на усмотрение судьи; но «Императорское право», «Саксонская правда» и «Земельные установления» ни слова не говорят о чародействе. В «Саксонском зерцале» чародейство поставлено рядом с ересью и отравлением как преступление, за которое полагается костер. Та же мера предписывается и в «Швабском зерцале»; но в позднейшей редакции последнего кодекса есть оговорка, предписывающая сжигать или предавать еще более жестокой смерти всякого — безразлично мужчину или женщину, кто будет заниматься магией или вызывать дьявола особыми заклинаниями или какими-либо другими хитростями, так как «люди эти отреклись от Христа и предались Сатане». Это постановление, очевидно, предусматривает только преступление против веры, не разбирая, был ли злой умысел совершен или только задуман. Эти дела были подсудны светским судам. Кодекс Прусских Марок около 1310 г. определяет наказания для чародеев: отрезание уха, клеймение щеки раскаленным железом, изгнание или крупные штрафы; но о смертной казни упоминания нет. У скандинавов законодательство, относящееся к этому преступлению, находится в сборнике «Ярнсида», собранном в 1258 г., и в кодексе «Законы гулатингенса», опубликованном в 1271 г. и в течение пятисот лет остававшемся общим правом в Норвегии. Волхвование, гадание и вызывание умерших караются смертью и конфискацией имущества; но обвиняемый может оправдаться, выставив двенадцать или шесть соприсягателей; это преступление было подсудно светским судам.
