Д. Хмельницкий - Правда Виктора Суворова(Сборник)
При всем научном позитивизме исследователя странными кажутся его постоянные сожаления по поводу неудач советского руководства, армии и разведки (с. 298,301, 306, 323, 324,510,511 и др.). Наверное, было бы лучше, если бы РККА начала вторжение в 1941 г. первой? И россыпями костей русских, и не только русских, солдат было бы щедро усеяно не только пространство «от Сталинграда до Берлина», но и Евразия с Африкой, острова Океании, Австралия, а то и Америка.
Далее автор, как и многие журналисты, публицисты и ученые, смешивает и путает два понятия: мировое господство (о чем мечтал Гитлер) и мировое владычество (идея-фикс лидеров СССР).
Сожаление о несостоявшейся мировой революции просматривается и в этой цитате: «В случае же полного охвата Земли социалистической системой была бы полностью реализована сформулированная в либеральной европейской традиции задача создания единого государства Человечества. Это, в свою очередь, позволяло создать достаточно стабильную социальную систему и давало бы большие возможности для развития» (с. 506). Глобальная паутина концлагерей, голодоморы, неурожаи и дефицит не только в плодороднейших (как в СССР), но и во всех остальных районах планеты, безусловно, давали бы просто беспредельные возможности для развития человечества. И, наверное, именно о такой картине мечтали европейцы-либералы.
Философ-солидарист Роман Редлих пишет о том, что: «...опыт советско-китайских отношений ясно показывает, что, если бы коммунизм овладел всем миром, опасность термоядерного конфликта стала бы еще более острой, а хищническая эксплуатация природы еще более безответственной»[235].
Так что вряд ли стоит сожалеть о том, что было и что есть. Могло быть и хуже. Или вообще не быть.
* * *
Через год после издания первой книги Мельтюхов, благодаря работе «Упущенный шанс Сталина», вписавший свое имя серебряными буквами в новейшую российскую историографию, казалось бы, порадовал читателя новым изданием — «Советско-польские войны»[236]. За полвека в СССР и России по этому вопросу не было ни одной стоящей монографии, что вызывает сожаление. Вопрос действительно важный, но из-за идеологического диктата советского времени не разработанный. И появление подобной книги, казалось бы, можно только приветствовать.
В издательской аннотации к монографии скромно говорится, что «историк сумел непредвзято взглянуть на советско-польские отношения в их динамике».
К сожалению, в этот раз Мельтюхов не написал объективное исследование.
Начнем с самого простого — с асимметрии в использовании терминологии.
Так, описывая действия сторон в конфликтах 1918— 1920 гг., автор использует следующую терминологию: Киев, Минск и Барановичи Красная Армия «освобождает» (с. 20, 49,70 и др.) или «занимает». Поляки же в монографии города и территории «захватывают» и «оккупируют» (с. 20,24,26,28 и др.), только в отдельных случаях — «занимают».
Неоднократно описываются случаи жестокости польских войск и только один раз — советских. В последнем случае подтверждающая информация для чего-то взята из официального польского коммюнике. Очевидно, что подобную асимметрию при подаче материала нельзя объяснить незнанием — никому несложно взять с полки «Конармию» Бабеля или «Красный террор» Мельгунова и привести соответствующую информацию о том, что творили «освободители» на занятой территории. По терминологии Мельтюхова, даже украинцы из петлюровских соединений «захватывают» собственные западно-украинские города, а РККА эти города «освобождает».
Описание самого хода столкновения носит характер не исследования, а компиляции. При этом в оценке действий бойцов противоборствующих армий опять присутствует субъективность. Прилагательные автора таковы: красноармейцы воюют «мужественно», «стойко», «упорно», «ожесточенно», «героически», «умело» (с. 47, 59 и др.). Поляки же в описании автора просто воюют, как машины, не проявляя ни храбрости, ни трусости — вообще никаких человеческих чувств. Единственное найденное автором рецензии в книге Мельтюхова описание качеств поляков, которые мы можем отнести к человеческим чертам, — «мстительный вандализм» (с. 62).
Из исследования мы узнаем о сложностях Красной Армии со снабжением, тылами и коммуникациями, о каких-либо подобных сложностях Войска Польского данных нет.
Про заградотряды в армии Польши Мельтюхов упоминает, хотя они существовали короткое время в действительно критический период войны, а о таковых же в Красной Армии — нет, хотя там они были распространены на протяжении всей Гражданской войны.
Автор и не скрывает своего сожаления по поводу того, что РККА неудачно закончила поход на и за Вислу (с. 79).
В общем, прямо по Чапеку: «Их чудовищные зенитки стреляют по нашим доблестным летчикам, мирно бомбящим их поганые города».
Методология, которой пользовался автор, только в ряде случаев может быть признана научной. В отдельных случаях описание событий и явлений носит просто реферативный характер, обычно же авторская оценка неотделима от фактов повествования. Ряд оценок действий и мотиваций польской стороны, звучащих в изложении Мельтюхова как обвинение, вообще не подкреплены ссылками на источники и литературу (с. 20, 24, 26 и др.). Это может вызвать удивление, поскольку в книге «Упущенный шанс Сталина» метод Мельтюхова был классическим: факт, его разносторонняя историографическая оценка, рассмотрение разных точек зрения с опорой на документы, вывод, подкрепленный соответствующей ссылкой. В рецензируемой же книге позитивистский подход (сначала факты — потом теория и оценки) — редкое исключение.
Самый яркий пример однобокости подачи фактов и их замалчивания: при описании советско-польской кампании 1920 года не только не цитируется, но и не упоминается знаменитый приказ № 1423 Западному фронту от 2 июля 1920 года о «трупе белой Польши» и «счастье на штыках для трудящегося человечества». А ведь приказ является одним из ключевых документов, характеризующих суть войны, цели и задачи сторон.
В книге приводится непроверенная информация, взятая из советской литературы, о массовой гибели пленных красноармейцев в 1919—1922 гг. в польском плену — их якобы погибло 60 тысяч из 136 тысяч (с. 104). Вероятно, несложно было использовать соответствующую польскую литературу и документальные публикации по данному вопросу, в которых приводятся совсем иные цифры.
Декларации советского правительства в монографии всегда подаются как реальные побудительные мотивы действий и приказов верхушки РКП (б). Поляки же в книге, наоборот, почти всегда двуличны и коварны, постоянно прикрывают свои империалистические амбиции пространными красивыми заявлениями. Сейчас практически у любого исследователя есть возможность сравнить внешнеполитическую пропаганду и дипломатические маневры большевиков с их действительными замыслами в 1918—1920 гг. Необходимо подчеркнуть, что внешнеполитическая ложь вовсе не является какой-то специфической особенностью коммунистов: «Все государства маскируются, «с волками жить — по-волчьи выть» (И. Сталин, 1938 г.). Поэтому весьма странно, что эта «погрешность» не была применена к внешнеполитическим действиям и заявлениям соратников Ленина и Троцкого.
Вероятно, субъективность и односторонность оценок автора вызваны в том числе и совершенной недостаточностью историографической базы исследования. Всего в работе 898 ссылок, из которых только 29 на литературу на польском языке. Отсюда, например, и сожаление Мельтюхова о том, что «о потерях сторон в советско-польской войне 1920 г. нет данных». По примерным подсчетам польских историков, безвозвратные потери польской стороны составили в 1920 году 112 тыс. человек убитыми[237] (теперь слово за российскими исследователями.) При написании книги вообще не использована литература на украинском и белорусском языках, что недопустимо: эти регионы служили как непосредственным местом боевых действий, так и объектом притязаний Варшавы и красной Москвы.
Недостаточно подтвержден тезис исследователя о том, что инициатива советско-польской войны 1920 г. исходила из Варшавы — борьба шла за действительно спорные территории, которые каждая сторона готова была отстаивать военной силой, в одном случае — вплоть до уничтожения национальной Польши и попытки развязать мировую революцию.
Издание, с одной стороны, неполно, с другой — содержит массу сопутствующей информации, косвенно относящейся к теме исследования. Читая название «Советско-польские войны. Военное и политическое противостояние 1918—1939 гг.», можно рассчитывать найти в работе подробный анализ военного планирования в межвоенные годы как той, так и другой стороны, планы политиков и военных в Москве и Варшаве относительно друг друга и спорных территорий, политико-теоретические разработки сторон, пропагандистское обеспечение тех или иных действий действительно враждебных друг другу государств. Этого в книге нет. Нет в книге и анализа политики Коминтерна по отношению к Польше, описания действий советской разведки во Второй Речи Посполитой и польской разведки в СССР, позиции польских коммунистов в 1918—1939 гг. по важнейшим вопросам межгосударственных отношений. Нет хотя бы краткого описания положения населения Восточной Европы непосредственно по обе стороны линии противостояния. (Вопрос более чем существенный — как жилось гражданам Речи Посполитой и СССР по обе стороны советско-польской границы, в чем были сходства и различия в их положении?) Зато зачем-то по дням и часам с подробностями описана военная кампания вермахта в Польше, Судетский кризис и позиция Варшавы по вопросу о чешско-немецком и польско-чешском пограничье.
