Вадим Деружинский - Тайны Беларуской Истории.
Как мне думается, для таблицы гаплогрупп этносов Европы и всего мира нужен свой «Менделеев», который открыл бы системный закон в этом явлении. Пока же никакой всеобщей системы наука не видит.
Глава 6. ТАЙНА РАДУНИЦЫ, ИЛИ «ПАСХИ МЕРТВЫХ».
17 апреля 2009 года Беларусь в очередной раз отметила Радуницу — день памяти усопших. Беларусь является единственным государством в мире, где этот праздник объявлен нерабочим днем — настолько велико для нас значение этой уникальной, нигде больше не сохранившейся языческой традиции. Свыше миллиона беларусов в этот день посетили кладбища, оставив пищу на могилах умерших родственников. Откуда взялся этот праздник? Почему его нет у других народов? И зачем мертвым оставлять пищу?
Удивительный праздник.
Радуница — самый удивительный погребальный праздник среди всех, сохранившихся сегодня в Европе. Суть его в том, чтобы кормить мертвых родичей. Он, безусловно, является отражением более древнего языческого обряда, только «наложенного» на христианство и приуроченного почему-то к Пасхе.
Удивителен и сам обряд, и тот факт, что он не встречается ни у кого, кроме беларусов. Уже сам по себе он предполагает дохристианскую традицию хоронить тела в земляных ямах, а родственникам — навешать усопших. В языческие времена такая традиция существовала в Европе лишь на одном «пятачке»: в Центральной и Западной Беларуси (Литва, Ятвягия, Дайнова) и в Мазовии (ныне Польша), а также в Пруссии. То есть у западных балтов.
У остальных народов Евразии существовали две иные традиции: либо сожжение трупов, либо погребение в пещерах с запретом посещения могил.
Кремация с середины II тысячелетия до Рождества Христова стала повсеместной для большинства народов: и в Индии, и в Скандинавии, и среди финно-угров, и в Центральной Европе. Историк XIX века Василий Ключевский подробно описал погребальные обряды Центральной России — этносов славянизированных финнов. Как и славяне Польши и Чехии, они сжигали тела родичей, а кости «собирали в малую посудину и ставили на столбу на распутиях», в таком виде кости «чура» (или «щура», то есть прадеда) охраняли родича от всякого лиха. Отсюда слово «пращур» и выражение «Чур меня! », то есть «храни меня дед».
Кремация была обычным обрядом для всей Центральной России, что подтверждается всеми раскопками. Российский писатель и ученый-медик, автор знаменитой «Танатологии» (науки о смерти) Б. Н. Рыбаков приводит много примеров сооружения деревянных домовин-столбов на кладбищах от архангельского Севера до казачьего Дона — как пережиток этого обряда. Ничего подобного в языческой Беларуси не было: здесь усопших не сжигали, а хоронили.
Понятно, что никакой Радуницы у народов будущей России быть не могло, ибо еду не носят сожженным костям. Вместо этого здесь существовала другая традиция как отражение трупосожжения: уже в христианское время над могилами разводили костры, дабы как-то «привлечь» похороненного к обряду огня.
Славяне и скандинавы точно так же, как финны, кремировали трупы. Кремация была основным видом погребения и в Древней Греции (Гомер описывал только кремацию) и в Древнем Риме, откуда появился термин «колумбарий» (ниши для урн с прахом). Христианство запретило кремацию как противоречащую учению о воекресении из мертвых, поэтому к 400 году в Римской империи кремация прекратилась. В 768 году последовал официальный «Вселенский» запрет церкви на кремацию. После того как в 785 году христианство приняли вожди саксов, всякого сакса, кто не хоронил на церковном кладбище умерших, а сжигал их трупы, наказывали смертью.
Кремации нет среди иудеев и мусульман, но и там Радуница абсолютно невозможна. Тело покойника надо было отнести до захода солнца на кладбище (у иудеев — это пещера, закрытая камнем, у мусульман — яма в удаленном от села месте). Приближение, а тем более прикосновение к могиле на Востоке понималось как осквернение и требовало особой церемонии очищения. Теплый климат способствовал быстрому разложению трупов и был причиной таких обрядов.
Как видим, языческая традиция Радуницы существовала только у нас в Беларуси, где тела усопших еще в дохристианское время не сжигали, а закапывали. Но зачем относить еду мертвым? И почему сам праздник называется Радуницей?
Типичные заблуждения.
Российские религиозные энциклопедии пишут, что «Радуница — весенний языческий праздник восточных славян, связанный с культом предков». Термин «восточные славяне» в данном случае неуместен, ибо отмечают этот праздник только одни беларусы (этнически — западные балты). Этот праздник к славянам не имеет никакого отношения.
Более точную формулировку дает «Словарь славянской мифологии»: «Радуница в России, в Беларуси и северо-востоке Украины — поминальный день».
Однако в России он имеет сегодня характер вовсе не «славянский»: его активно отмечают в глубоко неславянских, но православных регионах — в Башкирии, Пермском крае, в Бурятии, на Алтае, в том числе его отмечают чукчи, принявшие православие. Причина в том, что его распространяет в этих регионах Московская церковь — как якобы «часть православия».
Конечно, невежественный обыватель в России может подумать, что раз сейчас Радуницу отмечают в Перми и Башкирии, то это «российский народный праздник» или по крайней мере «русский народный праздник». На самом деле в России он появился (вместе с Яном Купалой) по историческим меркам совсем недавно: только после войны Московии с ВКЛ в 1654—67 годах, когда войска царя Алексея Михайловича около 300 тысяч беларусов увели в Московию в качестве рабов. Именно от этих порабощенных беларусов (тогда именовавшихся литвинами) финские народы Московии и переняли Радуницу и Яна Купалу (там Яна переименовали в Ивана или Иоанна Купалу — на манер болгарских церковных книг).
Появление этих праздников в России в XVII—XVIII веках проследил известный собиратель русского фольклора И. П. Сахаров (1807—1863). Первое издание его «Сказаний русского народа» вышло в 1836 году.В нем он писал:
«Новейшие мифографы включили Купало в число славянских божеств; но его не было ни в Киеве, ни в других славянских землях. Об нем не говорят ни Нестор, ни другие писатели, это слово известно в наших письменных памятниках только с XVII столетия».
Это — важное свидетельство исследователя темы, запомним его. Далее Сахаров указал, что это праздник не русских, а литвинов — «литовцо-руссов», переименованных царизмом в 1840-е годы в «белоруссов». Поэтому нам правильнее было бы говорить не «Иван Купало», а «Ян Купала». Сахаров пишет:
«Литовцо-руссы называют Ивановское празднество — праздником росы. С вечера, под Ивановскую /Яновскую/ ночь они собираются на избранном месте, на поляне ставят шалаши, разводят огни, поют песни, пляшут с факелами и перескакивают через огонь. Рано утром отправляются в лес — на росу. Утренние сборы называются у них «стадом», а пляска «коркодоном». Утром собирались травы для врачевания и чарования. Литовцо-руссы верят и в папаротников цвет… В Лужском уезде, по реке Луге, Ивановское празднество известно более под именем Соботок. Вероятно, что это название занесено из Литвы».
А вот про Радуницу:
«Литовцы выходят во вторник на могилы своих родителей, в 2 часа пополудни, обедать и поминать их за упокой. Сначала начинается катание на могилах красных яиц, потом обливание могил медом и вином. Яйца раздаются нищим. Могилы накрываются белым столечником, устанавливаются кушанья. По старым приметам кушанье должно состоять из нечетных блюд и сухих. Богатые снабжают бедных кушаньями для родительской трапезы. После сего приветствуют родителей: «Святые родзицели, ходзице к нам хлеба-соли кушаць! » — И садятся на могилах поминать их. По окончании поминок говорят: «Мои родзицели, выбачайте, не дзивицесь, чем хата богата, тем и рада». Остатки кушанья раздаются нищим, и день оканчивается при корчмах с песнями и плясками».
Под «литовцами» Сахаров в 1836 году еще понимал именно беларусов, а вовсе не жемойтов, которых только в 1870-е годы царизм постепенно начал именовать «литовцами». Так вот, самое интересное заключается в том, что Радуницу и Яна Купалу жемойты Летувы не отмечают. Как не отмечали до недавнего времени и славяне (кроме литвинов-беларусов и мазуров в Польше — но это западные балты по происхождению, а не славяне). Понемногу эти праздники вошли в быт и живших рядом с ними ляхов и украинцев в Северной Украине, а с XVII века переняли от пленных литвинов (вместе с акающим диалектом вместо местного финского окающего) сначала в самой Москве, а затем через столетие — в округе.
