Ганс Дельбрюк - История военного искусства
Можно было создать план войны без кровопролития; но, конечно, было совершенно невозможно исключить резкие удары, которые способствовали тому, чтобы склонить противника к уступкам. С большой обдуманностью и мудрым предвидением Перикл, излагая свои военные планы афинянам, прибавил, что надо воспользоваться случаем, "который не ждет". Стратегия измора, которая принципиально отказывается от абсолютного решения, несет с собой ту опасность, что полководцы могут сделаться слишком осторожными. В каждой войне бывают случайности, которые должны быть использованы решительно и храбро. Но удастся ли их использовать, - это почти всегда дело судьбы. Полководец никогда не знает точно, насколько силен противник и не будут ли играть роль какие-либо обстоятельства, учесть которые он не сможет. Пока он медлит, взвешивает, вновь и вновь исследует, случай упущен; полководцу всегда бывает вдвое, в десять раз труднее найти в себе решимость для дальнейших действий, если основным принципом ведения войны для него является положение, что окончательный исход зависит не от решительного сражения с присущим ему риском, а от постепенного изнурения противника. Но по ходу нашего изложения, особенно когда речь идет о позднейших временах, мы увидим, как часто полководцы терпели поражение, если они держались принципов стратегии измора и избегали решительных сражений. Тогда мы поймем, как значительны слова Перикла о том, что, даже принимая за основание принципы стратегии измора, никогда не следует упускать случая, "который не ждет".
Афиняне считали, что Перикл как полководец одержал девять побед. Мы слишком мало знаем об этих победах, чтобы сделать какие-либо заключения о стратегических способностях Перикла, но ведение Пелопоннесской войны, связанное с известием о многих боевых победах, заставляет нас отвести Периклу место не только среди государственных мужей, но и среди великих полководцев всемирной истории. Не план войны как таковой дает ему на это право (ибо не советы, но поступки создают славу полководца), а колоссальная решительность, которая нужна была для того, чтобы, не останавливаясь на полпути, заранее учесть, чем нужно было пожертвовать, - уступить всю Аттику врагу, суметь силой своего личного авторитета разъяснить это решение демократическому народному собранию и заставить принять его. Проведение этого решения есть стратегическое действие, которое можно поставить в уровень с любой победой. В 480 и 479 гг. афиняне очистили перед персами не только страну, но и самый город; это был еще более величественный шаг, но совсем другого рода. Это был поступок, вызванный отчаянием, когда другого выхода не оставалось, если не хотеть покориться врагу. Сражение, посредством которого хотели вновь завоевать родину, должно было разыграться немедленно. В Пелопоннесской войне речь также шла о неизбежной необходимости, но не о такой, которая была явно перед глазами, а такой, какую мог предугадать только вдумчивый стратег; речь шла об оставлении города не только в данный момент, но о действии, которое предполагалось повторять из года в год. Еще теперь иногда выскакивают ученые умники, которые оспаривают необходимость этого поступка и тем самым лишний раз подтверждают мудрость Перикла, который сумел заставить суверенный афинский народ принять такую трудно понимаемую стратагему.
Военный план Перикла выполнялся афинянами продолжительное время, причем в первые полтора года, пока Перикл стоял во главе города, проводилась умная и энергичная последовательность в действиях, так что различные мероприятия вполне соответствовали друг другу; с не меньшей силой велись действия и после падения и смерти Перикла, но без согласования отдельных действий, толчками, под влиянием момента, часто под действием речей того или иного оратора. Несмотря на это, Афины сохраняли превосходство над противником. Даже страшные опустошения, которые произвела чума, похитившая четверть афинского населения, не сломили силы этого города, а непрестанная малая война предоставила в конце концов "случай" к решительному удару. 420 лакедемонян были заперты на острове Сфактерии, другая часть была убита, а остальные 292 чел. - из них 120 спартиатов - были взяты в плен.
Этой победой через 5 лет после смерти Перикла был выполнен его военный план. Ясно, что конечной целью войны нельзя считать порабощение Афинами всей Греции, как впоследствии Рим поработил Италию. Об этом не думал ни Перикл, ни другой какой-нибудь афинский государственный деятель; для этого Афины были слишком слабы; для этого надо было бы не только выиграть крупные сражения на суше, но также осадить и занять неприятельские города - Фивы, Мегару, Коринф. В этой войне для Афин, как и в современных европейских войнах, речь шла только о самоутверждении, о сохранении равновесия и о распространении сферы влияния.
Из-за отсутствия опытного руководителя, государственного мужа, Афины после смерти Перикла упустили момент и благоприятное для них положение для заключения выгодного мира. Но даже после того, как афиняне были разбиты гениальным спартанским полководцем Брасидом при Амфиполе, они все же могли еще заключить мир, при котором полностью сохранили свое положение, а в сущности больше ничего и не было нужно.
Через 8 лет война снова разразилась, и афиняне ее проиграли, потому что пренебрегли одним из существеннейших советов Перикла, который предупреждал "не делать во время войны новых завоеваний".
Уже в 424 г., возгордившись успехом при Сфактерии, афиняне провели большую операцию на суше и потерпели очень-тяжелое поражение (при Делии), где они потеряли не менее 1 000 гоплитов. При заключении мира, который в сущности был только перемирием, они предприняли покорение Сицилии, потеряв при этом около 6 000 граждан8, большой флот и снаряжение. Это привело к поворотному пункту. Теперь ионийцы осмелились отделиться от Афин, пелопоннесцы появились на море и вступили в союз с персидским царем. Этой комбинации сил Афины выдержать не могли, были, наконец, побеждены на море и вынуждены покориться.
1. Основным вопросом при обсуждении Пелопоннесской войны является, конечно, вопрос, правилен ли был план Перикла. Ответ на него зависит в большой степени от статистики. Если правда, что в Афинах тогда было 60 000 граждан, тогда как установлено, что в Лакедемоне было не больше 2 000-3 000 спартиатов и 9000 периойков, то Афины, конечно, могли проводить такую политику и такой способ ведения войны, как Рим. Надо понять всю важность установления этих сухих цифр. От них зависит суждение о Перикле, а отсюда и суждение о Фукидиде. Авторитет величайшего из историков был бы непоправимо подорван, а один из столпов греческой литературы был бы опрокинут, если бы только кто-нибудь доказал, что в Афинах в 431 г. было 60 000 граждан. Ибо если Фукидид неправильно судит о Перикле и его политике, то мы вообще не можем ему доверять.
К счастью, обо всем этом не может быть и речи. То, что афиняне при Делии выступили "всенародно" и имели только 7 000 гоплитов, непреложно доказывает при сопоставлении с другими цифрами, что в Афинах никогда не было 60 000 граждан.
Можно допустить, что Афины, кроме упомянутых в речи Перикла 15 800 фетов и метойков, выставили еще 8 000 чел. и снабдили их гоплитским вооружением. Кроме того, могли быть призваны некоторые союзники и выставлено большое количество наемных гоплитов. Если отнять те войска, которые непременно должны были остаться на местах, и принять во внимание, что значительная часть триер тоже должна была быть в готовности, то Афины с величайшим напряжением могли бы выставить войско в 25 000 гоплитов. Войско, с которым пелопоннесцы напали на Аттику, Белох исчислил сначала в 30 000, затем9 в 27 000 гоплитов. Следовательно, победа в открытом бою представляется не совсем исключенной для афинян. Но какую пользу это могло принести? "Если мы даже победим, - сказал Перикл афинянам (Фукидид, I, 143), - то вскоре нам придется бороться со столь же многочисленным врагом". Огромное афинское войско могло лишь на несколько дней? - в крайнем случае на несколько недель - остаться в строю, так как граждане должны были вернуться к своим занятиям. О преследовании противника до пределов его страны, об осаде Фив или Коринфа не могло быть и речи. Даже последующие народные вожди, после славной победы при Сфактерии, все же не допускали этой мысли. Следовательно, победа не дала бы Афинам ничего, кроме кратковременного облегчения; поражение же могло бы стоить им половины граждан, и во всяком случае такой поход настолько подорвал бы их финансы, что другие походы были бы для них совершенно немыслимы. Нам придется еще не раз возвращаться к закону экономии сил, который проявляется в таких случаях. В появившемся в 1920 г. IV томе настоящего труда этот основной принцип стратегии разработан очень подробно.
2. Во всех подробностях я исследовал проблему перикловой стратегии в моей книге "Стратегия Перикла в свете стратегии Фридриха Великого" (1890 г.). Почти одновременно с этой книгой появилось исследование Ниссена "Начало Пелопоннесской войны" (Nissen, Der Ausbruch des Peloponnesischen Krieges в 63 томе "Hist. Zeitschrift"). Его возражения Фукидиду я считаю не совсем справедливыми, но в одном существенном пункте мы пришли к одинаковому выводу, а именно: если Афины имели захватные намерения в этой войне, то их целью могло быть только включение в свои пределы Мегары.
