Андрей Дикий - Пропавшая грамота. Неизвращенная история Украины-Руси
Все это Сагайдачный несомненно понимал, а потому и был вынужден идти на соглашения с Польшей, настолько непопулярные в широких массах народа и казачества, что приводили даже к открытому сопротивлению и противодействию, как, например, бунт Бородавки.
И, наоборот, все антипольские зигзаги политики, Сагайдачного, без всякого сомнения отражали настроения и устремления и его личные, и всего народа.
Что другое, как не эти настроения, могло вызвать вступление Сагайдачного со всем войском в Киевское братство, не признанное королем, центр борьбы против Польши и ее политики с совершенно определенными промосковскими симпатиями и связями?
Титулование царем Михаила Федоровича и предложение служить ему в борьбе против всех его врагов (значит, и против Польши) в то время, как Польша его царем не признавала и с Москвой была только во временном перемирии, другого объяснения, как выражение подлинных настроений народа, иметь не могут.
То же самое можно сказать и об обращении митрополита Борецкого к Москве с просьбой принять всю Украину в свое подданство. Настроение же своего народа митрополит, конечно, хорошо знал.
Переход казаков на сторону Москвы во время похода на Москву не встречал противодействий со стороны Сагайдачного. В польских архивах сохранилось письмо участника этого похода польского шляхтича Загурского, в котором он прямо обвиняет Сагайдачного в содействии переходу целого казацкого полка (Ждана Коншина) на сторону Москвы.
Нигде в исторических документах нет следов того, что Сагайдачный противодействовал переходу украинцев в Московское государство, и в то же время сохранилось множество подробных донесений пограничных московских воевод об этих переходах, с указаниями не только числа перешедших, но даже и их имен.
И, наконец, завещание Сагайдачного, по которому он все свое немалое имущество завещал Киевскому братству с тем, чтобы на доходы с этого имущество содержались и обучались бедные дети. Чему будут обучаться и в каком духе воспитываться эти дети, Сагайдачный знал и, если бы он был врагом русско-украинского братства и единства, как это утверждают шовинисты-сепаратисты, то такого завещания, конечно, не сделал бы.
Сравнительно длительное возглавление Сагайдачным Украины-Руси было периодом консолидации всех ее культурных сил, объединенных, несмотря на классовые противоречия, в ненависти ко всему польскому, католическому, особенно же – к униатскому.
Осознавши себя как угнетаемый и преследуемый поляками народ, Украина-Русь искала выхода из невыносимо тяжелого положения в составе Речи Посполитой. И взоры ее передовых людей и чаяния широких народных масс все больше и больше обращались к единокровной и единоверной Москве. Росли и крепли культурно-религиозные связи Киева с Москвой. Расширялись торговые сношения Руси Московской с Русью-Украиной.
Москва всячески поощряла эти торговые сношения, давая ряд льгот купцам с Украины-Руси. Сохранилось много исторических документов, доказывающих покровительство московского правительства украинцам, приезжавшим с товарами в пределы Московского государства: например, по прямому распоряжению правительства был создан ряд «заезжих дворов для купцов из Черкасс» (тогда в Москве украинцев часто называли «черкасами») и «литовских людей», то есть из Украины.
Занятая своими войнами, Польша не могла остановить этот процесс созревания национального самосознания Украины-Руси, несмотря на то, что он был в полном противоречии с интересами Речи Посполитой, стремившейся слить воедино все население своего государства. Средством для слияния было избрано католичество. Но вместо слияния католичество своими мероприятиями привело к полному отчуждению и враждебности между поляками-католиками и православным населением Украины-Руси, которое само себя называло тогда «русскими»
Принятый на Западе в этот период, на соборе в Аугсбурге в 1555 г., принцип «quius regio – eius religio» («чье правление – того и вера») населением Украины-Руси был решительна отвергнут. Несмотря на то, что короли Польши были ярые католики, Украина-Русь твердо и непоколебимо стояла на стороне православия.
Фанатизм и непримиримость католической церкви создали предпосылки для религиозной войны внутри Польского государства и, в конечном результате, привели к его разделу в конце XVIII века.
Но с общероссийской точки зрения, возможно, именно действие католической церкви спасло Украину-Русь от полного поглощения польской культурой и направили ее пробудившееся и обостренное, благодаря преследованиям, национальное самосознание по путям к сближению с Москвой.
Период Сагайдачного (первая четверть XVII века) можно назвать периодом окончательного осознания населением Украины-Руси невозможности наладить совместную жизнь в одном государстве с поляками. Отсюда логически проистекало стремление разорвать, навязанную ей историческими событиями связь с Польшей и устроить свою судьбу согласно с собственными интересами и желаниями. Началась борьба за освобождение.
Восстания 30-х годов xvii века
Тарас Федорович, Павлюк, Остряница
Уже с конца первой четверти XVII века начало назревать новое восстание. В сохранившемся письме польского магната князя Збаражского подробно описывается неустойчивое положение на Украине и предвидится возможность новой «бури». «Опасность войны с рабами», как пишет Збаражский, «никогда еще не угрожала польскому государству с такой очевидностью, как в данный момент» (июль 1625 г.). «Все те русские края, которые считают себя угнетенными, частично властью частных собственников, частично же возмущаются против церковной унии, несомненно будут мстить нам вместе с казаками».
В том же 1625 году Севский воевода доносил в Москву, что на Украине готовится восстание, что казаки призвали на помощь донских казаков и хотят вместе с ними «биться с ляхами», а в случае неудачи «переехать на царское имя», то есть, перейти в Московское государство.
Не ожидая начала восстания, польское правительство решило его предупредить и направило в «волость» (так называлась заселенная часть Украины) военную комиссию и большие военные силы. Во главе комиссии был магнат Конецпольский, к которому со своими отрядами присоединилось еще около 30 магнатов – владельцев крупнейших имений на Украине.
Цель комиссии была свести до минимума число казаков, а все остальное население обратить в крепостных.
Характерно, что в этом походе принимали участие и некоторые православные магнаты русского происхождения, например, князь Четвертинский. Интересы классовые у него взяли верх над национально-религиозными, как это нередко бывало во время национально-освободительной борьбы Украины-Руси. Не только православные магнаты, но даже и высшее духовенство, а частично и реестровые казаки тяготели к социальному строю Польши и склонны были на далеко идущие компромиссы с ее правительством.
Князь Збаражский писал о князе Четвертинском так: «Хотя он и греческой веры, но не казацкого нрава и не казацкого происхождения и я знаю, что он был рад увидеть всех казаков в одной ложке утопленных». Надо полагать, людей таких настроений было немало.
Куруковское соглашение
Однако полякам и их украинским «коллаборантам» не удалось полностью разгромить казачество. После кровопролитных боев около Куруковского озера (1625 г.) дело закончилось все же компромиссом, правда, очень невыгодным для казаков. С казацкой старшиной Конецпольский подписал так называемое «Куруковское соглашение» или «Ординацию Запорожских казаков».
По этому соглашению число реестровых казаков ограничивалось 6000, Остальные (около 40 000) должны были превратиться в крепостных крестьян. Жить реестровые казаки имели право только в королевских владениях; из владений же магнатов, шляхты и церковных они должны были выселиться в течение 12 недель. Реестровые казаки получили право выбрать гетмана, но утверждал его король. Старшине было обещано увеличенное содержание, а некоторым из них обещана и «нобилитация», то есть возведение в шляхетское достоинство.
Все, не попавшие в реестр казаки, так называемые «выписчики», были возмущены условиями «Ординации» и не имели ни малейшего желания им подчиниться. Они устремились в Запорожье, начали искать связи с Доном, чтобы совместно воевать против Польши и, освободивши свою землю, перейти в подданство Москвы. В архивах сохранилось подробное об этом сообщение киевского священника Филиппа, непосредственно после «Ординации» приехавшего в Москву.
Провести в жизнь пункты «Ординации» (Куруковского соглашения) было гораздо труднее, чем их составить и подписать. Для этого надо было сломать единый фронт «выписчиков» и всего населения (за исключением незначительного количества «коллаборантов» и «соглашателей»). Но польские войска в это время были отозваны для участия в войне со Швецией, а без них нечего было и думать о выполнении «Ординации», которая, благодаря этому, несколько лет осталась на бумаге.
