Михаил Елисеев - Скифы. «Непобедимые и легендарные»
Их боевая тактика поразительно отличалась от скифской — в отличие от своих врагов сарматы предпочитали ближний бой: «…они все подстрекают друг друга не допускать в битве метания стрел, а предупредить врага смелым натиском и вступить в рукопашную» (Тацит). А отсюда и соответственное вооружение, сарматские пики были гораздо длиннее скифских копий, а для рукопашного боя, в отличие от скифов, которые пользовались короткими мечами — акинаками, сарматы использовали длинный и тяжелый меч, который мог достигать от 70 до 110 см в длину. Чтобы защититься от удара таким оружием, тяжелая кавалерия сарматов была защищена доспехами и в принципе ничем не отличалась от парфянских катафрактариев. Корнелий Тацит оставил замечательное описание вооружения и приемов ведения боя сарматами в своей книге «История», где описал схватку легионов с кочевниками. «В тот день, однако, шел дождь, лед таял, и они не могли пользоваться ни пиками, ни своими длиннейшими мечами, которые сарматы держат обеими руками; лошади их скользили по грязи, а тяжелые панцири не давали им сражаться. Эти панцири, которые у них носят все вожди и знать, делаются из пригнанных друг к другу железных пластин или из самой твердой кожи; они действительно непроницаемы для стрел и камней, но если врагам удается повалить человека в таком панцире на землю, то подняться он сам уже не может». Продолжая описывать сражение, историк отмечает, что легионеры «пронзали своими короткими мечами ничем не защищенных сарматов, у которых даже не принято пользоваться щитами».
Но помимо тяжелой конницы, которая формировалась из племенной знати, сарматы располагали и прекрасной легкой кавалерией, которая формировалась из остальных слоев населения. Страбон указывает, что «у них в ходу шлемы и панцири из сыромятной бычьей кожи, они носят плетеные щиты в качестве защитного средства; есть у них также копья, лук и меч. Таково вооружение и большинства прочих варваров».
Главная сила этого нового врага была в его великолепной кавалерии, как раз в том тактическом элементе, в котором скифы обычно сами превосходили своих соперников. «Как это ни странно, сила и доблесть сарматов заключены не в них самих: нет никого хуже и слабее их в пешем бою, но вряд ли существует войско, способное устоять перед натиском их конных орд». В итоге получилось так, что их тактике скифы не сумели противопоставить ничего нового — и их поражение стало неизбежным. И как следствие военных неудач стало отступление в поисках тех мест, где можно было бы укрыться от грозного врага, перегруппировать свои силы и по возможности отразить внешнюю угрозу. И такое место в итоге было найдено — Таврический полуостров (Крым), куда и откочевала большая часть скифов. Именно здесь и произошел последний взлет легендарного народа, а звезда Великой Скифии сверкнула в последний раз перед тем, как погаснуть навсегда.
* * *Хотя изначально ничего не предвещало того, что скифским правителям удастся вернуть народу веру в себя и найти новые силы для продолжения борьбы. Дело в том, что, вторгнувшись в Крым, скифы вплотную столкнулись с греческими колониями, и в частности с Херсонесом. Мощный натиск кочевников вызвал настоящую панику в городе, ибо граждане увидели в этом угрозу не только своим доходам, но и самому существованию. И потому совершенно очевидно, что херсонеситы бросились искать себе могучих союзников, для борьбы с этой напастью и нашли таковых в лице сарматов. В итоге скифы оказались зажаты между двух огней — с одной стороны Херсонес, с другой — сарматы, и последствия такого союза они очень скоро ощутили на себе.
У Полиена сохранился рассказ о том, как херсонеситы уговорили сарматов выполнить условия договора, и хотя вполне возможно, что он носит легендарный характер, в нем может быть зерно истины, и ничего необычного в этом нет. Из сообщения историка следует, что Амага, жена царя сарматов Медосакка, который погряз в пьянстве и других нехороших излишествах, взяла управление землями в свои руки, поставила на все посты преданных ей лично людей и вплотную занялась вопросами управления. Сама вершила суд, сама подавляла выступления недовольных существующим порядком, а когда этого требовала необходимость, сама водила войска на врага. И в этом нет ничего удивительного, ибо женщины сарматов вместе с мужчинами бились на полях сражений, не уступая им в доблести. «И слава ее была блистательной среди всех скифов, так что и херсонеситы, жившие на Таврике, терпя бедствия от царя находившихся поблизости скифов, попросили у нее права стать союзниками». И дело здесь даже не в том, что союз попросили именно у Амаги — если бы ее муженек вышел из запоя и изволил заняться государственными делами, то посольство направили бы к нему, а в том, что угроза, нависшая над Херсонесом, была настолько велика, что греки ринулись за помощью именно к сарматам. Ведь если разобраться, в перспективе эти самые сарматы представляли куда более страшную угрозу, чем те же скифы, и связываясь с ними, причерноморские эллины очень рисковали. Но, наверное, уж очень сильно допекли их новоявленные соседи, если они решили из двух зол выбрать, на их взгляд, меньшее. Царя, который в то время правил скифами, Полиен называет Скиф, и непонятно, то ли это настоящее имя, а то ли он его величает просто потому, что тот является правителем этого народа. Сначала Амага написала этому самому Скифу, «приказав удерживаться от нападений на Херсонес», но тот подобное пожелание «презрел» и, судя по всему, продолжал свою бурную деятельность в отношении эллинских земель в Тавриде. И тогда царица перешла к действиям, и трудно сказать, что ее раздосадовало больше — то ли то, что наплевали на ее приказ, то ли то, что продолжили обижать ее союзников. Она лично возглавила отряд отборных бойцов из 120 человек, «сильных душой и телом», и повела его в рейд прямо на резиденцию Скифа. Весь расчет этого предприятия строился на внезапности, потому что если бы скифы о нем узнали, оно бы вряд ли произвело такой эффект и имело подобный результат — вполне возможно, что трагически оно бы закончилось именно для царицы. Но судя по всему, скифы понадеялись на «авось» — а кто нам угрожает, а кто на нас нападет, да мы дома у себя… И так далее, и тому подобное, все это очень даже знакомо. Только вот не повезло на этот раз, поскольку, как зафиксировал Полиен, царица со своими бойцами, «внезапно появившись перед царским дворцом, перебила всех, бывших перед воротами». Как можно понять из текста, ворота во дворец были нараспашку, а чем занималась в этот момент стража, тоже можно представить. У страха глаза велики, и одуревшим от безделья воинам дворцовой охраны могло показаться, что нападавших значительно больше, чем на самом деле. Вломившись во дворец, сарматы, страшные в рукопашной схватке, учинили там настоящую бойню, убив царя и целую толпу его родственников и друзей, которые даже не смогли оказать достойного сопротивления. Но вот что интересно — убив несговорчивого правителя вместе со всей правящей верхушкой, царица пощадила наследника престола и даже оставила ему власть, словно говоря — ничего личного! Он меня ослушался и получил по заслугам! А ты смотри и делай выводы. Все это четко прописано у Полиена, он отмечает, что Амага «вернула землю херсонеситам, сыну же убитого вручила царство, повелев править справедливо и удерживаться от нападений на живущих по соседству эллинов и варваров, видя кончину своего отца». Провела, так сказать, воспитательную работу. И судя по всему, этим наследником оказался не кто иной, как Аргот, отец знаменитого скифского царя Скилура, которому суждено возродить былую мощь Скифии.
* * *О самом Арготе известно очень немного, и то благодаря его гробнице, которую нашли на территории Неаполя Скифского. Ю. П. Зайцев в своей монографии «Неаполь Скифский» отмечал, что «местоположение мавзолея… однозначно свидетельствует о том, что Скилур придавал этому монументу исключительное значение… вероятным выглядит и переход власти в Скифии от Аргота к Скилуру». А построен мавзолей был ни где-то, а прямо за главными городскими воротами, недалеко от входа в царский дворец. К этому времени сам Неаполь Скифский значительно расширяется, строятся оборонительные сооружения: городская стена, центральные ворота, восточная башня. К III–II вв. до н. э. относятся постройки основных архитектурных ансамблей скифской столицы, а сами стены значительно укрепляются — их толщина достигает 6,5 м, а высота 8 м. Все это свидетельствует о том, что скифы собирались обосноваться здесь надолго, и именно в правление Аргота была заложена основа успехов Скилура. То, что царство скифов находилось в постоянном контакте с Херсонесом и Боспорским царством, в итоге наложило свой отпечаток на его дальнейшее развитие, как на культурную, так и политическую жизнь. В своей книге «Эллинистический мир» Пьер Левек посвятил главу тому, как происходила постепенная эллинизация этого народа: «У скифов наметилась тенденция к переходу от кочевничества к оседлому образу жизни в поселениях. Во II в. до н. э. они построили новую столицу — Неаполь, греческую по названию и по структуре. Внутри укреплений, сооруженных согласно скифской традиции, найдены дорический портик эллинистического типа…, дома, украшенные фресками, скульптуры, греческие надписи». Судя по всему, для строительства в Неаполь привлекались греческие мастера, а многие постройки явно возводились по эллинским образцам. Греческая культура начинает все глубже проникать в скифскую среду, а при дворе стараются подражать духу эллинистических монархий. «Усилившаяся аристократия окружала себя роскошными изделиями греческих мастеров и даже уносила их с собой в могилу. Она вела такой образ жизни и отличалась такой культурной утонченностью, которая была совершенно незнакома широким массам, что влекло за собой еще большее социальное расслоение… Эллинистическое влияние в Скифии было глубоким» (П. Левек).
