Майкл Грант - Клеопатра. Последняя Из Птолемеев
Обычно считается, что Александрийские пожалования навлекли на Антония и Клеопатру поражения и беды и сделали неизбежной победу более традиционно ориентированного Октавиана. Такая точка зрения не лишена оснований. И все же она во многом основана на ретроспективном знании. Человек, изучавший деятельность Октавиана в то время, мог бы найти разные факторы, которые действовали ему во вред. Например, его многочисленные войска не всегда были управляемы и требовали таких денег, которые он не всегда был в состоянии выплатить.
Несмотря на то что резиденция Октавиана находилась в Италии, у него вовсе не было большинства в сенате, поскольку в мнениях сенаторов отсутствовало единство. Конечно, Александрийские пожалования Антония вызвали неодобрение многих сенаторов и подорвали его позиции в Риме. Однако он сам, конечно, не мог не учитывать таких вещей и надеялся, что долгосрочные выгоды от его мер превзойдут временные трудности, возникшие в настоящих обстоятельствах. Важно также, оценивая последствия восточных преобразований Антония, учесть, что в самом 34 году до н.э. не случилось никаких осложнений для Антония и Клеопатры, которые нельзя было бы разрешить за один день с помощью удачной военной операции.
И все же эти действия Антония вполне могли вызвать у римлян тревогу и повлечь за собой нежелательные последствия, которые сам триумвир мог и не предвидеть. Дело в том, что на Востоке уже около столетия распространялась подпольная пророческая литература. Основной темой этих сочинений была конечная победа Востока над римскими завоевателями, поскольку на Востоке появится некий могущественный спаситель, который низвергнет Рим. Первое из подобных сочинений появилось в конце II века до н.э. Затем подобные антиримские идеи еще в более резкой форме нашли выражение в так называемом «пророчестве Гистаспа», и римляне даже запретили читать его под страхом казни.
Подобные бунтарские идеи отразились и в обширной грекоязычной пророческой литературе, известной под названием Сивиллиных книг. Римские власти тщательно отобрали приемлемую или даже выгодную для них часть такого рода пророчеств и издали ее в 83 году до н.э. Но большинство этих Сивиллиных пророчеств (по имени легендарных пророчиц – сивилл) были антиримскими по своему характеру. Многие из них восходили ко II веку до н.э. ко времени, когда эллинистические правители, такие, как Антиох IV, надеялись на близкий конец Рима, или же к периоду после 146 года до н.э. когда Греция стала римской провинцией.
Существовал также ряд прорицаний, предрекавших, что спасение Востоку принесет не мужчина, а женщина, причем женщина эта – царица Клеопатра. Когда она была в зените своего могущества, некие анонимные прорицатели утверждали, что недалек уже День суда, за которым последует золотой век:
Все звезды вражды упадут в океан,
И явятся новые звезды взамен.
Средь них взойдет и комета – звезда,
Что беды несет врагам.
Когда десятое поколенье уйдет,
То явится царственная жена,
Чья мощь многократно умножит добро.
И процветанье наступит тогда,
И братство на землю придет.
Земля свободной будет для всех
И станет больше плодов приносить,
Чем вспомнить может народ.
Польются молочные реки тогда,
И реки меда или вина… [5]
Из текста ясно, что речь идет о времени правления триумвиров, а царица, которая здесь упоминается, может быть только Клеопатрой.
И пока римляне спор ведут,
Кому Египтом владеть,
Появится среди мужей жена,
Из рода славных царей.
И Рим тогда злая ждет судьба,
Погибнут воины в своих домах,
Прольются реки огня с небес,
И сам владыка небесный придет,
Чтоб править людьми навек [6]
Женщину эту иногда именуют «вдовой» (очевидно, вследствие гибели супруга и «соправителя» Клеопатры Птолемея XIV). О ней говорится также:
Когда весь мир покорится ей,
Когда наступит царство вдовы,
То золото и серебро в океан
Будет сброшено, и мечи
Поглотит море.
И сам владыка небес,
Сам бог низвергнет на землю огонь,
И по его проклятью тогда
Загорятся земля и море везде,
Чтоб мог очиститься целый мир;
И звезды в небе погаснут тогда,
Не будет уже ни ночи, ни дня,
Не будет ни лета и ни зимы,
И бог произнесет тогда свой приговор
Над миром,
И наступит великий век [7].
Потом царица, упоминаемая в пророчестве, перестанет быть вдовой, поскольку «станет супругой льва» – намек на Антония, так как лев был символом Геракла, с которым отождествлял себя этот полководец. В этом месте, правда, говорится о прошлом (как во многих прорицаниях), но есть еще длинное прорицание, относящееся к более раннему времени, отражающее те поверья, которые связаны были с именем Клеопатры:
Сколь ни велики богатства, что Азия Риму дала поневоле,
Взысканы будут сторицей долги, и за каждого в рабство
Уведенного в Рим человека двадцать римлян станут рабами,
На тысячи римлян падет проклятье!
О Рим, о развратом упившийся город, подобный блуднице,
Станешь еще ты рабам угождать, позабыв о гордыне!
Будешь острижен ты в знак униженья хозяйкой суровой
И сброшен на землю, ибо в ее руках – правосудье и милость.
После ж она вознесет до небес тебя снова,
Счастье и мир снизойдут и на Азию, и на Европу,
Воздух здоровье и силу дарить будет людям повсюду.
Звери и птицы плодиться начнут, и не будет им перевода.
Благословенны мужчины и женщины, что доживут до такого Времени.
Они, подобно крестьянам, что в царский дворец
Впервые попали, узрят в изумлении чудо.
Праведный в мире закон воцарится повсюду,
И время придет исполненья заветных желаний.
И братство везде в мире наступит, и счастье,
Мир навсегда покинут нужда, и смуты, и беды,
Не будет ни войн, ни убийств, ни раздоров. [8]
Римлянин, «остриженный в знак унижения» суровой правительницей, – возможно, намек на территории, которые Антоний добровольно возвратил и передал в управление Клеопатре. По крайней мере, так их воспринимали сотни тысяч жителей Востока, униженных римским владычеством. И все же в этом пророчестве есть место для веры в примирение и всеобщее согласие, в идею доброго сотрудничества между римлянами и греками, на что нельзя было надеяться в Риме, созидаемом Октавианом, но что можно было увидеть в новых начинаниях Антония и Клеопатры.
* * *Меняется и внешний облик самой царицы, по крайней мере на ее официальных изображениях, предназначенных для населения Ближнего Востока. Об этом можно судить по чертам ее лица на крупной серебряной монете, выпущенной в Антиохии по случаю Александрийских пожалований. Здесь уже нет простого эллинистического стиля, свойственного более ранним портретам. Перед нами величественная владычица, чей взор можно назвать надменным (если не грозным). Голову царицы украшает пышная прическа, и одета она не в простую греческую тунику, а в роскошное парадное платье, расшитое жемчугами. Жемчуга украшают волосы Клеопатры, на шее у нее – жемчужное ожерелье, а в ушах – жемчужные серьги. Жемчуг тогда был самым модным и чрезвычайно дорогим камнем. Хотя в самом Египте добывали много драгоценных камней, жемчуг туда ввозили из стран, прилегающих к Индийскому океану. Поэт Лукан утверждал, что Клеопатра появлялась на пирах, по его выражению, «увешанная дарами Красного моря» (см. Лукан. О гражданской войне; «Красным морем» он, как и некоторые другие римские авторы, именовал Индийский океан). После победы Помпея над Митридатом мода на жемчуг проникла и в дома богатых римлян. Однако жемчуг, как и другие украшения и драгоценности, в те времена поступал в основном в Александрию, и только после настоящей аннексии римлянами Египта жемчуг подешевел (см. Плиний Старший. Естественная история).
Вообще Александрия славилась роскошью, которую пуритански настроенные римляне именовали вызывающей. Там постоянно шла обширная торговля предметами роскоши, из которых большая часть поступала в царский дворец. Все, что связано с производством и торговлей парфюмерией и благовониями, издавна было одной из монополий дома Птолемеев (а еще ранее – египетских фараонов). Клеопатра уже использовала свойственные александрийцам глубокие знания в этой области, когда в 41 году до н.э. приплыла по реке в Таре на описанное выше свидание с Антонием.
