Владислав Петров - Всякий, даровитый или бездарный, должен учиться… Как воспитывали детей в Древней Греци
Есть очень важный момент, на котором обязательно следует акцентировать внимание: в отношениях древнегреческих мужчин и мальчиков в принципе отсутствовало принуждение, старший и младший, как правило, не зависели друг от друга и были свободны в своем выборе. При этом, когда заходила речь о «мальчиках», имелись в виду подростки, достигшие половой зрелости и с точки зрения греков — мы можем с ней соглашаться или нет, но это уже другой вопрос — отвечающие за свои поступки. Растление же малолетних (как, впрочем, и тех, кто постарше) наказывалось греческими законами, которые, правда — в силу своей внутренней логики, — за содержание публичных домов с подростками никаких санкций не предусматривали.
Не карал закон — а в некоторых полисах даже поощрял, — если это было освящено традицией, и похищение мальчика. «У критян существует своеобразный обычай относительно любви, — рассказывает Страбон. — Дело в том, что они добывают себе возлюбленных не убеждением, а похищают их… Если похититель при встрече окажется одним из равных мальчику или даже выше его по общественному положению и в прочих отношениях, тогда… преследуют похитителя и задерживают его, но без особого насилия, только отдавая дань обычаю; впрочем, затем… с удовольствием разрешают увести мальчика. Если же похититель недостоин, то мальчика отнимают… Достойным любви у них считается мальчик, отличающийся не красотой, но мужеством и благонравием. Одарив мальчика подарками, похититель отводит его в любое место в стране. Лица, принимавшие участие в похищении, следуют за ними; после двухмесячных угощений и совместной охоты (так как не разрешается долее задерживать мальчика) они возвращаются в город. Мальчика отпускают с подарками, состоящими из военного убранства, быка и кубка (это те подарки, что полагается делать по закону), а также из многих других предметов, настолько ценных, что из-за больших расходов друзья помогают, устраивая складчину. Мальчик приносит быка в жертву Зевсу и устраивает угощение для всех, кто возвратился вместе с ним. Затем он рассказывает о своем общении с любовником, доволен ли он или нет поведением последнего, так как закон разрешает ему в случае применения насилия или похищении на этом празднике отомстить за себя и покинуть любовника»{183}.
Большая глупость смотреть на все это глазами современного человека и судить, возмущаться или зубоскалить. Еще глупее украшать великими греческими именами, словно орденами, знамена гей-движения. Имели многие выдающиеся греки однополые связи? Да, имели. Были они геями хотя бы в каком-нибудь самом малом приближении к значению этого слова? Нет, не были.
Они просто принадлежали своему времени и своей культуре и жили сообразно ее обычаям.
Эфебия как почетная воинская повинность
В Афинах спартанским эйренам соответствовали эфебы — и те, и другие сочетали учебу со службой в регулярных войсках. Однако на этом общее между ними заканчивается, и следуют различия. Самое очевидное: в эфебию поступали юноши в полные восемнадцать лет, которые не знали ни криптий, ни истязаний у алтаря Артемиды, но зато получили образование по части мусических наук.
Надо заметить, что, хотя далее мы большей частью говорим об Афинах, эфебия не была чисто афинским феноменом. Аналогичные ей способы организации обязательной всеобщей воинской повинности граждан имелись едва ли не везде, куда распространилась эллинская культура, — от Крита до Тавриды, как древние греки называли Крым, и Пафлагонии, горной области на севере Малой Азии. Что же до эфебии в Афинах, то окончательно как государственный институт воспитания молодого воина и гражданина она оформилась к середине IV века до н.э. Парадоксально, но это произошло как раз тогда, когда Македония фактически положила конец независимому развитию полисов, расположенных на материке.
Ежегодное пополнение эфебии в Афинах в тридцатых годах IV века до н.э. составляло примерно тысячу человек. Причем юноши, которые по разным причинам предпочли посещению гимнасия занятия ремеслом, также служили в эфебии. То есть можно сказать, что наличие или отсутствие того, что мы условно назвали средним образованием, на возможность и даже обязательность службы в эфебии никак не влияло. Главным условием было родиться от свободнорожденного гражданина в законном браке и быть им признанным своим сыном (вспомним про обряд амфидромии).
Чтобы в афинское гражданство не проскользнули посторонние, перед поступлением в эфебы каждый юноша проходил докимасию (от греч. δοκιμάζω — «проверять, испытывать») — выяснялось, насколько он соответствует требованиям, предъявляемым свободнорожденному афинянину. Что любопытно, этим же термином называлась и ревизия чиновников на предмет их соответствия занимаемой должности. Уже упоминавшийся Тимарх пройти через сито докимасии не сумел…
Если проверка проходила успешно, молодой человек заносился в списки своего дема, зачислялся в эфебы и с этого времени на протяжении двух лет, одетый в форменную одежду — широкополую шляпу и черную хламиду, находился на содержании государства, получая четыре обола, то есть две трети драхмы, в день. Трудно сказать, много это или мало, но очевидно, что на эти деньги вполне можно было жить — ровно столько, как мы помним, получал специалист, обучавший теосских детей метанию дротиков. Правда, на руки свои оболы эфебы не получали — деньги сразу попадали в распоряжение надзирателей, называемых софронистами (греч. σοφρονισταί — буквально «делать умным»), которые сочетали в себе функции воспитателей и интендантов и определяли, что нужно эфебам. Кормились эфебы строго по филам.
Служба эфебов начиналась с клятвы на оружии в храме Аглавры. Этот мифологический персонаж, дочь афинского царя Кекропса, рожденного самой землей Аттики, согласно одному из вариантов греческого мифа, бросилась в пропасть, когда оракул Аполлона возвестил, что кровопролитная война окончится только после того, как кто-то добровольно принесет себя в жертву. Таким образом, Аглавра была для афинян символом патриотизма и самопожертвования. Текст клятвы, произносившийся в присутствии представителей демов, гласил: «Клянусь никогда не позорить это священное оружие, никогда не покидать своего места в битве. Один ли, со всеми ли вместе я буду сражаться за своих богов и за свой очаг. Я оставлю после себя свое отечество не уменьшенным, но более могущественным и более крепким. Я буду повиноваться приказаниям, которые продиктует мудрость должностных лиц; я буду подчиняться и тем законам, которые находятся в силе в настоящее время, и тем, которые будут постановлены народом. Если кто-нибудь захочет ниспровергнуть эти законы или не будет повиноваться им, я не потерплю этого и буду сражаться за них один или вместе со всеми. Я буду почитать предков моего отца. Беру в свидетели Аглавру, Эниалия Ареса, Зевса, Фалло, Авксо и Гегемону». Чтобы было понятнее: Эниалий — прозвище бога войны Ареса; Авксо («прославляющая», «умножающая»), Гегемона («руководительница») и Фалло — это богини соответственно роста, ведения по жизни и цветения (расцвета).
Внесенный в списки дема эфеб мог жениться и выступать в суде, но участия в народном собрании и получения всех прав гражданина ему оставалось ждать еще целых два года. Полноценного гражданства удостаивался только тот, кто прослужил в эфебии положенный срок.
Первый год службы эфебы в основном проводили на учениях — совершенствовались во владении оружием, учились стрелять из катапульты и строить укрепления, осваивали мореходное искусство под руководством специально назначенных преподавателей. Гарнизоны их стояли неподалеку от Афин — в Пирее, а точнее, в главном порту полиса Мунихии и в Акте. Руководили процессом обучения начальник эфебии космет и приданные ему в помощь десять софронистов. И космет, и софронисты выбирались народными собраниями из лиц, достигших сорока лет, причем софронисты — по одному от филы. Среди преподавателей эфебии были педотрибы, отвечавшие за физические упражнения, гопломах, учивший биться на мечах, афет, преподававший технику обращения с катапультой, аконтист и токсот, обучавшие соответственно метанию диска и стрельбе из лука.
Когда истекал первый год службы, эфеб, если к нему не было нареканий, получал в торжественной обстановке личное оружие. «…После народного собрания в театре эфебы показывают народу строевые приемы и получают от государства щит и копье», — пишет Аристотель в «Афинской политии»{184}. Затем юноши отправлялись служить либо в гарнизон, стоящий на границе полиса, либо в местную, скажем так, полицию. Быть воином пограничной стражи — периполом — считалось более почетным занятием, но отлучаться домой периполам разрешалось, «разве только возникнет дело о наследстве или наследнице, или если кому-нибудь придется в его роде выполнять жреческие обязанности»{185}. Поэтому афинская золотая молодежь, привыкшая к определенному комфорту, предпочитала служить поближе к дому, и находились такие, которые от гарнизонной службы пытались увильнуть. Зато эфебы, происходящие из лучших афинских семей, то и дело становились участниками всяких проказ и частенько замечались в обществе флейтисток — в древней Аттике представительницы этой уважаемой ныне музыкальной специализации, как правило, совмещали игру на флейте с занятием первой древнейшей профессией.
