Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир
О ты, город, который посмел напасть на Экур, который глумился над Энлилем,
Ты, Аккад, который посмел напасть на Экур, который глумился над Энлилем,
Да обратятся твои улицы в прах,
Да превратятся твои глиняные кирпичи в грязь,
Да будут они прокляты богом Энки,
Да вернутся твои деревья в леса,
Да будут они прокляты Нинильдой.
Твои смертоносные топоры – да несут они смерть твоим женщинам,
Твои убойные бараны – да пойдут на убой твои дети,
Твои несчастливцы – да утопят они своих детей…
О Аккад, да обратится твой дворец, с радостным сердцем построенный, в развалины;
Там, где отправлялись твои обряды и молитвы,
Пусть лис-охотник сметает хвостом могильные холмы развалин.
Да зарастут твои каналы, подобно тропинкам, на которых растет только сорная трава;
Да зарастут твои дороги, и пусть на них растет одна лишь «трава плача».
И пусть на твоих каналах и пристанях
Не появится ни один человек,
испугавший дикого козла, насекомых, змей и скорпионов.
А твои луга, на которых росли полезные растения,
Пусть родят один лишь «тростник слез».
О Аккад, да течет вместо пресной воды горькая;
Сказавший: «Я буду жить в этом городе» – не найдет места для жизни;
Сказавший: «Я буду лежать в Аккаде» – не найдет места для отдыха.
Ненависть звучит в этих словах, ненависть к завоевателям, подавлявшаяся на протяжении почти двух столетий унижений и притеснений; она звучит в каждом слове проклятий, которые посылают Аккаду боги. Нет, это не боги, это шумеры проклинают Аккад – символ могущества народа-победителя, который сам оказался побежденным иноземными захватчиками. Аккад обречен на гибель не потому, что его люди совершили святотатство, осквернили храм Энлиля. Его преступление в том, что была нанесена обида верным почитателям шумерских богов. Теперь боги отомстили. Об этом говорится в последних строках «Плача», составленных в тех же выражениях, что и проклятия богов, с той лишь разницей, что все, к чему призывали боги, свершилось. Сбылась мечта шумеров о падении Аккада. И хотя те-кто пришел после аккадцев, обрушившись на давних врагов Шумера, словно бич божий, еще страшнее, радость по поводу крушения Аккада переполняет сердца.
Шумеры ослаблены и политически недальновидны. Многовековые раздоры между городами-государствами, оказавшимися под властью аккадской династии в одинаковом положении, утихли лишь на время. Попытки объединить Шумер, если они и предпринимались после смерти последнего из преемников Саргона, ни к чему не привели. Цари четвертой династии Урука были лишь местными правителями. А ведь именно теперь особенно необходимо было объединиться, потому что ужасы аккадского владычества – ничто по сравнению с нависшей над всей Месопотамией угрозой со стороны дикого горного племени кутиев. С восточных гор в долину Двуречья хлынули орды варваров. С этими племенами шумеры сталкивались уже не раз. А теперь кутий, народ, по мнению ряда ученых, скорее всего кавказского происхождения, которых не так давно громил Шар-калишарри, дождались своего часа. Разваливающаяся держава потомков Саргона была для них столь же лакомой, сколь и легкой добычей, тем более что отдельные шумерские князьки, по-видимому, готовы были сговориться с кем угодно, лишь бы освободиться от господства Аккада. Даже «дракон с гор», как они его называли, казался им подходящим союзником.
Кутии не знали милосердия, для них не было ничего святого. Они жгли и разрушали города, предавали огню храмы, оскверняли алтари и статуи богов. Кощунственные поступки Нарам-Суэна бледнеют перед их святотатством. Никто до них не совершал ничего подобного: в те времена победители относились с почтением к богам побежденного народа. Не было предела жестокости «дракона с гор». Никто – ни старая женщина, ни малое дитя – не чувствовал себя в безопасности. Ярость кутиев обрушилась в первую очередь на семитский север. От гордой, прекрасной и богатой столицы Саргона Аккада не осталось ничего. (Мы уже знаем об этом из приведенной выше скорбной песни о том, как был проклят и уничтожен Аккад.) Ограбив город, варвары буквально сровняли его с землей, так что до сих пор не удается найти его следов. В пламени гибнет Ур вместе с великолепным храмом бога Нанны; разрушен Урук. Его правитель, если он рассчитывал при помощи кутиев освободиться от господства Аккада, жестоко просчитался. Правда, в некоторых шумерских городах кутии повели себя менее жестоко. То ли они насытились разрушениями и решили сохранить отдельные города, чтобы те могли впоследствии приносить им богатую дань, то ли их смягчили смирение и повиновение властей и горожан, но часть городов они пощадили. К числу уцелевших городов принадлежит Лагаш.
Почти сто лет хозяйничали в Шумере кутии. На троне за это время (91 год и 40 дней, если верить «Царскому списку») сменился 21 царь с «варварскими» именами. Можно только удивляться шумерской культуре, выдержавшей и это, второе, во много раз более тяжелое, чем первое, испытание. Поистине мощь и величие культуры проверяются в тяжелые периоды истории, в такие, когда гибель самих основ культуры побежденного народа кажется неизбежной.
Господство кутиев в Месопотамии закончилось, по-видимому, их полным изгнанием. (Ученые предполагают, что все эти спустившиеся с гор племена на протяжении ста лет почти не растворялись среди местного населения – как семитского, так и шумерского.) И тогда, в конце III тысячелетия, наступил последний и кратковременный – всего одно столетие! – период самостоятельного развития Шумера – шумерский Ренессанс, богатый великолепными достижениями во всех областях жизни.
Среди историков, пытающихся разгадать сложнейший ребус – историю Шумера, есть скептики, по мнению которых тексты, рассказывающие о хаосе, жестокостях и разрушениях периода владычества кутиев, родились под влиянием «шумерской национальной пропаганды», которая велась уже после обретения независимости. Немецкий ученый Шмид-тке и другие исследователи полагают, что отдельные города, по крайней мере в южной части Двуречья, и под властью кутиев сохраняли некоторую самостоятельность, имели свое правительство, вели торговлю с другими государствами и т. д. Разумеется, часть обвинений в адрес кутиев можно считать преувеличенной; правда и то, что ряд шумерских городов процветали (мы еще будем об этом говорить), хотя это стало возможно лишь в последние годы господства кутиев, когда завоеватели уже почувствовали, что теряют почву под ногами, а покоренная страна начала оправляться после тяжелых ударов.
ПОБЕДОНОСНЫЙ ЭНСИ УТУХЕНГАЛЬ
Человек, возглавивший борьбу против кутиев, был правителем славного города Урука, в котором родился знаменитый герой шумерских эпических поэм – легендарный Гильгамеш. Утухенгаль – так звали энси Урука и предводителя победоносной армии шумеров – выбрал подходящий момент для решительной битвы с кутиями – завоеватели были ослаблены в результате споров о престолонаследии, а стремление освободиться из-под иноземного гнета приобрело широкий размах в стране. На сороковой день правления кутий-ского царя Тирикана его армия сразилась с войсками Шумера, предводительствуемыми Утухенгалем. О событиях, предшествующих битве, и о самом ходе сражения мы узнаем из надписи Утухенгаля. Надпись начинается рассказом о том, кем был противник шумеров: «змея, приползшая с гор, враг богов, уничтоживший царство шумерийцев, наполнивший Шумер враждой».
Далее мы узнаем, что кутии
…уводили в рабство мужей и жен, родителей и детей…
Ненависть и вражда воцарились в стране. Тогда Энлиль, бог страны, повелел Утухенгалю,
могучему царю Урука, царю четырех стран света, царю, в словах которого нет обмана… стереть само их [кутиев] имя с лица земли.
Придя к своей госпоже и царице божественной Инанне, Утухенгаль обратился к ней с мольбой:
О моя владычица, львица боя, ты, которая бросается могучим прыжком на вражеские страны, Энлиль […] повелел мне вернуть царство и независимость; Инанна, великая госпожа, будь мне опорой.
Узнав о намерениях Утухенгаля, Тирикан, царь кутиев, изрек надменно: «Никто не устоит передо мной». Он укрепил берега Тигра до самого моря, оградил луга на юге и перекрыл дороги на север. (А дороги при кутиях, как явствует из текста, стали труднопроходимыми, заросли травой, потому что никто за ними не следил.) Утухенгаль, могучий богатырь, которому Энлиль дал силу, а Инанна свое сердце, направился в Урук, чтобы выступить против Тирикана. Принеся в храме жертвы, он сказал жителям своего города:
