Петр Мультатули - Господь да благословит решение мое (Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов)
Эта глубокая вера в Бога давала Императору силы и уверенность в победном завершении войны. Но как разительно отличалась его искренняя вера от формальной обрядности большинства окружавших его лиц! Уверенность Царя в победе основывалась на уповании в милость Божию; пессимизм военных - на неуверенности в собственных силах. "В Ставке нет ни одного человека, - писал князь Н.Д. Жевахов, - способного понять глубокую натуру Государя. Если не всеми, то значительным большинством религиозность Государя объясняется "мистикой", и люди, поддерживающие веру и настроения Государя, - в загоне... Государь не только одинок и не имеет духовной поддержки, но и в опасности, ибо окружен людьми чуждых убеждений и настроений, хитрыми и неискренними. На этом гладком фоне, полированном внешней субординацией, где все, казалось, трепетало имени Царя, все склонялось, раболепствовало и пресмыкалось, шла закулисная, ожесточенная борьба, еще более ужасная, чем на передовых позициях фронта... Там была борьба с немцами, здесь - борьба между "старым" и "новым", между вековыми традициями поколений, созданными религией, - и новыми веяниями, рожденными теорией социализма; между слезами и молитвами и тем, что нашло такое яркое отражение в словах протопресвитера Шавельского, сказанных им о крестном ходе: "Некогда заниматься пустяками". Я осязательно почувствовал весь ужас положения и тем больше, что самая война мне казалась ненужной и, сама по себе, являлась победою "нового", к чему так неудержимо стремились те, кто ее вызывал, и за которыми так легкомысленно шли все, отвернувшиеся от старого"{316}.
Г) Русское командование и западные союзники в 1916 году
Отношения с союзниками по Антанте по-прежнему оставались крайне противоречивыми. С самого начала войны правительственные круги союзных держав воспринимали Россию, как "паровой каток", который своими несметными полчищами завалит Германию, обеспечив победу над ней. Отношение к русскому народу было пренебрежительное. "По культурному развитию, - откровенничал посол Франции Палеолог, - французы и русские стоят не на одном уровне. Россия - одна из самых отсталых стран на свете. Сравните с этой невежественной бессознательной массой нашу армию: все наши солдаты с образованием; в первых рядах бьются молодые силы, проявившие себя в искусстве, в науке, люди талантливые и утонченные; это сливки человечества... С этой точки зрения наши потери будут чувствительнее русских потерь"{317}. Союзники постоянно требовали от России помощи. В декабре 1915 года Россию посетила французская делегация сенатора Думера. Думер запросил у истекающей кровью русской армии 300 000 солдат, которые бы на правах колониальных войск, под командованием французских офицеров, вели бы войну на Западном фронте. Справедливости ради надо сказать, что французские военные не приветствовали эти шаги политиков. Генерал Ю.Н. Данилов писал: "Трудно сказать, в каких сферах родился этот своеобразный проект, но, насколько можно судить, во французской главной квартире ему не сочувствовали, находя в этом проекте не только разного рода технические трудности, но считая его и с моральной стороны малопригодным"{318}. Князь Кудашев писал Сазонову 1 декабря 1915 года: "Цель приезда сюда Думера, вероятно, вам известно, оказалась в том, чтобы получить согласие Государя Императора и его начальника штаба на посылку русских солдат во Францию; французы указывают на страшную убыль в людях"{319}. Военное ведомство Думеру в его просьбах отказало. "В Петрограде, - пишет Данилов, - Думеру бьшо заявлено, что запас военнообязанных в России, вследствие огромных потерь и значительной численности выставленных армий, не столь велик, как это обыкновенно думают во Франции, и что к середине будущего 1916 года следует уже ожидать исчерпания всех контингентов до 30-тилетнего возраста включительно"{320}. В Ставке Думер был принят Николаем II, который ему сказал, что Россия готова помочь Франции, но о посылке такого количества людей и на таких условиях речи быть не может. Такую же позицию высказал Думеру и генерал Алексеев, который был возмущен "мыслью об обмене живых людей на бездушные предметы оружия". "Лишь крайняя финансовая и материальная зависимость России от Франции, а также искреннее желание оказать последней посильную помощь и сохранить добрые отношения заставили генерала Алексеева признать возможным произвести опыт формирования и посылки на французский фронт не более, однако, двух полков пехоты с двумя запасными батальонами"{321}. В декабре 1915 года Николай II отдал приказ об организации 1-й Особой пехотной бригады для отправки во Францию, разумеется, под русским командованием. По личному приказу Царя для Особой бригады был создан специальный оркестр, дарован походный иконостас работы художника Соломко.
В первом приказе по Особой бригаде, от 3 января 1916 года, говорилось: "Государь Император 6-го декабря 1915 г. высочайше повелеть соизволил сформировать пехотную бригаду особого назначения в составе управления бригады, двух пехотных, трех батальонных полков и одного шестиротного маршевого батальона"{322}. Командующим этой бригады был назначен генерал-майор Н.А. Лохвицкий. В 1-ю Особую бригаду подбирались лучшие солдаты. 1-я Особая бригада была отправлена во Францию через Дальний восток и 20 апреля 1916 года прибыла в Марсель, где была встречена с восторженным воодушевлением. "Все балконы и дома украшены гирляндами из русских и французских флажков, на балконах и окнах висят роскошные ковры. Люди рванулись к русским солдатам, но их сдерживают канаты", - вспоминал очевидец{323}. Генерал Данилов пишет о том же: "Прибывшие во Францию русские воинские части встречались населением с восторгом. В начале войны французскому народу пришлось пережить немало испытаний. Конечно, он знал, что там, где-то на востоке, у него есть сильный союзник, который готов прийти к нему на помощь и не оставит его одного. Но теперь эту помощь он видел наяву. Перед ним проходят стройные русские ряды, которые явились, чтобы принять участие в непосредственной защите французской земли от грозного врага. Его поражала внешняя выправка русского солдата, которая производила неотразимое впечатление на французов, мало избалованных стройностью движений их воинских частей. По рассказам русских офицеров, входивших в состав особых бригад, восторги и симпатии французского народа сопровождали русских солдат с первого же часа вступления их на французскую территорию. Повсюду русских воинов встречали цветами и вином, и даже тогда, когда солдат размещали по казармам, и у ворот появлялись обычные дневальные, к стенам казарм приставлялись лестницы и угощение перебрасывалось в корзинах и пакетах через заборы"{324}. Главнокомандующий французскими армиями генерал Ж. Жоффр издал особый приказ, в котором говорилось: "Наша верная союзница Россия, армии которой так доблестно сражались против Германии, Австрии и Турции, захотела дать Франции новый залог своей дружбы, еще большее блестящее доказательство своей преданности общему долгу"{325}. Русские войска приняли широкое участие в боевых действиях на западном фронте, под командованием своих офицеров и именно как русские войска, то есть в своей национальной форме, со своими знаменами и так далее.
Надо сказать, что хотя союзники не присылали в Россию никаких воинских контингентов, отдельные военнослужащие союзных армий героически воевали на Восточном фронте. О подвиге одного из таких военнослужащих, французского офицера летчика Р. Бернэ, говорится в донесении Николаю II начальника штаба генерала Алексеева: "Командующий 2-й армией донес Главнокомандующему армиями Западного фронта, что 17-го сего февраля в 14-м часу, наблюдатель 2-го армейского корпуса авиаотряда французской службы подпоручик Бернэ, охраняя на самолете Вуазен 739 другой Вуазен, фотографировавший неприятельские позиции в районе Залужья, заметил, что немецкий истребитель с чрезвычайной скоростью, обеспечивающей ему успех, атакует охраняемый им Вуазен. Подпоручик Бернэ, с присущим ему благородством и глубоким сознанием долга взаимной выручки, свернув на врага и открыв огонь из пулемета, выпустил около ста пуль и исполнил свою задачу. Истребитель прекратил преследование фотографировавшего Вуазена и обратился против самолета Бернэ. Охраняемый подпоручиком Бернэ самолет был спасен и со снижением перешел на свои позиции. Истребитель, пользуясь своим преимуществом, подошел сзади вплотную к Вуазену подпоручика Бернэ и повредил пулеметным огнем жизненные части Вуазена, поразив и самого подпоручика Бернэ, который, исполняя долг перед Россией и Францией, пал смертью храбрых. Подвиг подпоручика Бернэ предусмотрен пунктом 2, ст. 9 Георгиевского статута. Командующий армиями и Главнокомандующий армиями фронта ходатайствует о посмертном награждении подпоручика французской службы Раймонда Бернэ, в порядке ст. 26 Георгиевского статута, орденом св. Георгия 4-ст. Изложенное на Высочайшее Вашего Императорского Величества благовоззрение поверяю. Генерал-адъютант Алексеев"{326}.
