Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610
Выше упоминалось понятие «агнаты» по отношению к принцам крови — потомкам королевской семьи по нисходящей мужской линии. Но служилые дворяне, вступая в брак с женщинами из королевской семьи (это знаменитый «королевский брачный союз», лелеемый добропорядочными дворянскими семьями), перестают быть простыми дворцовыми обитателями (гостями дворца суверена). Отныне они сами формируют новые родовые ответвления, также принадлежащие к древу Капетингов. Так разветвляется королевское древо, обширное монархическое родство по мужской линии, включающее как агнатов, так и единоутробных потомков в окружении обитателей королевского дворца, которые колонизуют даже верхние эшелоны аристократии, подступы к Королевскому совету. Одновременно, помимо кровных связей и дворцового застольного братства, эти высокопоставленные персонажи находятся постоянно в положении выручаемых-выручающих по отношению к власти или королевской казне: они предоставляют свои средства казне, когда она пуста, и гребут из нее, с благословения монарха полной мерой, когда это позволяют бюджетные доходы или когда этому дает основание значимость оказанных ими услуг.
Теперь о Церкви, которая также представлена в Совете: Брисонне, Амбуаз, Ла Балю в 1460-1500 годах положили начало традиции превращения кардиналов в министров и государственных деятелей. Эта традиция продлится в XVI веке (Тур-нон), достигнет наибольшего расцвета в XVII веке (Ришелье, Мазарини) и весьма достойно завершится в XVIII веке (Дюбуа, Флёри, Тансен, Берни).
Будучи одновременно и приверженцем «мантий», и сторонником ослабления церковного влияния, Людовик XIV допускает лишь одно отступление от этого правила: настолько он не доверял вообще людям, которые облачались в «красное» (получали кардинальский сан) в Риме и свою лояльность должны были свидетельствовать Папе, а не французскому монарху. В более широком смысле некоторые епископы, имевшие или не имевшие собственный домен, присутствовали в Совете при королях Карле VIII и Людовике XII из соображений политической и технической целесообразности, а не для того, чтобы заниматься духовными или религиозными делами. Среди них помимо Брисонне и Амбуаза фигурируют члены семьи Помпадур — настоящего епископского питомника, — вышедшей из лимузенской знати. Один из них — Жоффруа де Помпадур сумел преуспеть в противостоянии с архиепископом Бордо в результате частной войны, закончившейся победой «помпадурских сил» (гражданские войны к этому времени исчезают, а частные, хотя и случаются реже, на некоторое время переживут гражданские). Большой охотник до барышей, этот Жоффруа, епископ Перигё (затем Ле-Пюи) и ведущий счетовод, был влиятельным членом Королевского совета во времена Боже до тех пор, пока не попал в полуопалу за участие в 1486 году в орлеанском заговоре. Тем не менее семья выйдет из этих епископальных и «советнических» передряг окрепшей и более влиятельной: они окажутся благотворными для расцвета фортуны этого рода.
Между привилегированными сословиями (духовенством и особенно знатью) и разночинцами в Высшем совете находятся еще канцлеры Франции. Среди них — один Брисонне, два Рошфора (бывшие бургундцы), некий Жан де Гане. Их семьи принадлежат к судейской, нотариальной или торговой буржуазии, преодолевающей промежуточные этапы в процессе «одворянивания», впрочем, не всегда обязательные.
В рамках «кадровой политики», которая проводилась королем (или от его имени), семьи канцлеров не совсем чистых кровей приближают нас, наконец, к пресловутому «разбогатевшему народу», отдельные представители которого (Роберте, Брисонне) нами уже здесь рассматривались.
Среди нескольких десятков буржуа или экс-буржуа, которые поочередно присутствуют в Высшем совете в течение десятилетий от Людовика XI до Людовика XII, встречаются интеллектуалы — потомки членов Парламента, эксперты по финансовым, военно-морским, дипломатическим делам, торговый или судейский люд, просто выскочки из семей мясников и даже королевский врач Адам Фюме, который стал докладчиком по государственным делам. Корпус докладчиков формировался из юристов, входивших в Высший совет или состоявших при нем. В Совете заседали люди различного происхождения, потомки «людей мантии», включая врачей, но также и выходцы из неаполитанской коллегии адвокатов (Мишель де Риез) и даже дворянские бастарды (Сейсель).
В целом присутствие представителей «богатого народа» в Высшем совете стало особенно заметным в последние годы правления Людовика XII. Временами они составляли, как это было, например, в период, когда туда входили Флоримон Роберте, Гане, Понше, Котро, Юро, Бон-Санблансе и низкородный дворянин Батарне, доминирующую социальную группу. Однако в начальный период правления Франциска I произойдет отторжение буржуазии: будут отстранены Санблансе и семья Понше. Они станут жертвами гнева нового короля, а также классической охоты на козлов отпущения. В целом в течение полувека — от Людовика XI до Людовика XII — Высший совет достаточно точно отражал многообразие мнений, соотношение сил и снобизм, которые существовали в высших элитах нации. В своей основе эти элиты состояли из дворянского большинства и влиятельного буржуазного меньшинства. При этом первая группа оставалась малоподатливой перед более или менее безуспешными попытками представителей второй группы добиться высшего социального статуса и полной интеграции с дворянством. В Высшем совете царило также взаимное презрение и высокомерие. И в этом плане орган, о котором идет речь, полностью соответствовал своему времени. Несмотря на некоторые отклонения, Совет, как коллективное воплощение мудрости (предполагаемой) короля Франции, придерживался национальной и в целом антифеодальной линии, но ни в коем случае не антидворянской. Опираясь на армию, он пресекал дестабилизирующие попытки, возникавшие по замыслу принцев крови. В Совет назначали только по выбору короля. Такой авторитарный подход фактически предопределял платоническую роль Генеральных штатов, которые в принципе могли бы быть адекватной структурой коллективного представительства. Несмотря на эти недостатки, Совет был относительно «типичным» для правящих классов страны. Они привносили в него мелочность, извечные споры по вопросам рангового старшинства. Совет регулировал процессы их внутреннего размежевания и более фундаментальные распри между голубой и не совсем голубой кровью. Он был менее изолирован от верхних слоев общества в целом, чем его аналог в эпоху «административной монархии» XVII века и государства Людовика XIV. Конечно, это государство будет более обширным, развитым, мощным и организованным, чем небольшой руководящий аппарат в эпоху Валуа. Но Государство-Солнце в результате станет лишь более «величественным» и более изолированным от живых сил, воплощенных в дворянстве, духовенстве, купечестве. Этот отрыв произойдет только в пользу самого Совета, состоящего из высоких представителей «людей мантии» и их потомков, которые заполнят и даже монополизируют Высший совет и его окружение с 1661 по 1715 год.
IV. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ — ГУМАНИЗМ И ПЛЮРАЛИЗМ
Франциск I, праправнук Карла V, происходил из младшей ветви рода и не мог бы законно вступить на трон, если бы у Карла VIII и Людовика XII были наследники по мужской линии. Молодой человек воспитывался в семье, где процветали любовь к литературе, увлечение спортом, а порой и различные шалости. Франциск не избежит соблазна проявить себя во всех трех этих ипостасях. Его детство и молодость прошли совсем рядом с центром и высшими эшелонами государственной власти. Он — возможный претендент на трон не только в случае (который и представится), если у короля не будет сына. Но таковым он является и по линии своей матери Луизы Савойской, примыкавшей к древу рода Людовика XI: действительно, она — дочь сестры герцога Боже, который, в свою очередь, является зятем хитроумного короля. Наконец, женившись на «тихой, набожной и милосердной» Клод Французской, дочери Людовика XII, которая за девять лет замужества семь раз станет матерью, Франциск с самого начала дает своему предшественнику, у которого нет наследника по мужской линии, утешение сознавать, что его преемником станет зять. Но это относительное утешение: Людовик не очень любит Франциска.
Наследник короля прошлых времен Карла Пятого, племянник по семейному родству другого короля (Людовика XI) и зять третьего (Людовика XII), Франциск с полным основанием претендовал на высшее положение, которое и займет в 1515 году, после смерти «Отца народа».
Шести футов ростом, широкоплечий, с мускулистыми ляжками, худыми кривыми ногами, плоскими стопами и длинным носом, Франциск обладает живым умом и подвижным телом, он щедр, открыт, но готов пойти и на обман. Он порой наивен, любитель скорее говорить, чем думать. Посредственный латинист. Но проявляет интерес ко всему. Поэт, влюбленный в авторов прошлого, книги которых он заставляет читать ему во время еды, он также любитель свежего воздуха, посвящая утро делам, вторую половину дня — охоте, а вечер — развлечениям при дворе и танцам. Наездник, хороший солдат, посредственный генерал. Он не является жестоким. Его, в частности, протурецкая политика носит уже достаточно светский характер. Она во многом отличается от политики приверженных религиозным ритуалам королей Средневековья.
