Андрей Мелехов - «Танковая дубина» Сталина
Хочу еще раз подчеркнуть: указанная цифра в 25 000 танков не включает бронированные тягачи «Комсомолец», которых, согласно С. Залоге и Д. Грандсену, с 1937 по 1941 год в СССР была произведена 4401 штука («Soviet Tanks and Combat Vehicles of World War Two», c. 103). Впрочем, немецкий историк Йохен Фоллерт утверждает, что упомянутая цифра — 4401 — отражает наличие «комсомольцев» в Красной Армии в январе 1941 года (20,5 % от всего количества специализированных тягачей). Всего же, по его информации, тягачей этого типа до войны было произведено 7780 единиц («Tyagatshi», с. 89). Так или иначе, эти машины, по сути, представляли собой танкетки, вооруженные пулеметом ДТ. Их обычно не учитывают при подсчетах советских бронированных машин накануне войны: возможно, это и правильно. Но можно ли тогда принимать во внимание тысячи доставшихся Вермахту французских танкеток-тягачей «Рено» и сотни бронированных транспортеров Lorraine? Ведь эта бронетехника вообще ничем не вооружалась. 27 июня 1941 Ф. Гальдер сделал следующую запись: «Вагнер (генерал-квартирмейстер) доложил о большом трофейном складе в Дубно (группа армий «Юг»): большое количество жидкого топлива и бензина, 42 210-мм мортиры, 65 пулеметов, 95 грузовых машин, 215 танков, 50 противотанковых пушек, 18 артиллерийских батарей» (том 3, книга 1, с. 53). Сегодня я почти уверен в том, что упомянутые «215 танков» как раз и являлись тягачами «Комсомолец». Логика генерала Вагнера понятна: как еще назвать бронированную гусеничную машину, вооруженную пулеметом?.. Ведь называли же (и до сих пор называют) «танками» немецкие «командирские» машины! Так или иначе, оставляя «комсомольцев» «за кадром», я все же предлагаю о них не забывать. Тем более что сами немцы считали их боевыми машинами и часто использовали в этом качестве при охране коммуникаций.
Думаю, что не помешает сделать примерную разбивку упомянутых 25 тысяч танков по типам: все-таки хочется знать, чего так стеснялись товарищ Жуков и советские военные историки. Используя данные, взятые из разных источников (преимущественно из книги М. Барятинского «Танки Второй мировой»), можно составить следующую приблизительную табличку по составу советского танкового парка на 22 июня 1941 года:
Таблица № 4
В отношении БТ-2 и БТ-5 я указал не точные цифры наличия танков этих типов в Красной Армии на 22 июня (таковых в моих источниках не оказалось), а общие данные по количеству машин, выпущенных промышленностью за годы серийного производства («по Дорошкевичу»), Это я сделал, чтобы от общей численности танков БТ накануне войны, предоставленной М. Барятинским, прийти к минимально возможному наличию в Красной Армии более современных танков БТ-7. Как видим, из 7549 танков БТ в Красной Армии к началу войны минимум 4908 единиц (65 %) приходилось на БТ-7 и БТ-7М.
Цифры по Т-34, КВ и Т-40 я привел по книге Виктора Суворова «Святое дело» (с.324). Он, в свою очередь, ссылается на уже упоминавшийся выше весьма информативный, но столь же редкий фолиант — «Боевой и численный состав Вооруженных сил СССР в период Великой Отечественной войны. Статистический сборник № 1 (22 июня 1941 года)», изданный чрезвычайно ограниченным тиражом в Москве в 1994 году. Получается, что «каноническое» число советской историографии — 1864 единицы Т-34 и КВ — занижало реальное количество машин этих типов на 247 штук. Отметим также, что танки БТ-7М, выпускавшиеся с 1939 года, а также плавающие танки Т-40, принятые на вооружение 19 декабря 1939 года (вместе с Т-34 и КВ), трудно назвать «устаревшими». Между тем этих машин, начисто «забытых» советскими мемуаристами и историографами при подсчетах танков «новых типов», на 21 июня 1941 года в Красной Армии имелось 1064 единицы.
Нетрудно прикинуть, что общее количество «поименно» вошедших в список танков — 24 130 единиц. На что может приходиться разница примерно в 870 машин? Возможно, в число «прочих» (это, по сути, цифра-«затычка») могут входить устаревшие, но еще не списанные советские танки Т18 (МС-1) образца 1929 г., оснащенные перед войной 45-мм пушкой. Согласно книге М. Барятинского «Танки Второй мировой», они принимали участие (и, как он пишет, «в ряде случаев не без успеха») в приграничных сражениях на Украине и в битве за Москву (с. 206). Возможно, в те же 870 «неопознанных» машин входят «экспроприированные» в ходе «освободительных походов» в Польшу и страны Прибалтики импортные танки (преимущественно английского, итальянского и французского производства).
Понятно, что в общее число — 25 000 танков — не вошли в полном составе и 2376 старых танкеток Т-27 (советский вариант английской Carden-Loyd Mk.VI), имевшихся в Красной Армии. Из Приложения № 3 видно, что на 25.10.1940 года 14 танкеток этого типа числились в 3-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса. Еще 38 Т-27 состояли на вооружении 4-го мехкорпуса Киевского Особого военного округа. Семь танкеток этого типа имелись в распоряжении 24-го мехкорпуса того же округа. Таким образом, я «пристроил» 59 единиц Т-27. Где же остальные 2317 штук?.. Е. Дриг подсказывает, что в целях экономии моторесурса самых ценных машин (Т-28, Т-35, Т-34 и КВ) 800 танкеток этого типа были выделены для обучения механиков-водителей в батальонах средних и тяжелых танков. Скорее всего, большинство Т-27 в штатной численности танковых частей и соединений просто не учитывалось: их считали чисто учебными машинами. По утверждению М. Барятинского («Танки Второй мировой», с. 216), Т-27 активно использовались Красной Армией в начальный период войны и в качестве артиллерийских тягачей для противотанковой артиллерии (вместе с уже упоминавшимися «комсомольцами»), В таком случае какое-то их количество могло проходить по ведомостям артиллерийских частей. Не выясненное пока мною число Т-27 было передано воздушно-десантным войскам. Читатель может задать вопрос: а зачем мы вообще считаем все это «барахло»?.. Я, разумеется, согласен, что танкетки Т-27 явно не отвечали требованиям времени (хотя в умелых руках вполне успешно применялись против немецкой пехоты). Вместе с тем совсем забывать о них не хочется: ведь при подсчетах бронетанковых «активов» Германии и ее союзников советские военные историки не брезговали учитывать и еще более древнее старье.
Если брать по максимуму машины, вооруженные огнеметами, пулеметами и короткоствольными пушками КТ-28, то выходит, что 6049 танков (24 % от общего числа) из 25 000, имевшихся в распоряжении Красной Армии на 22 июня 1941 года, не имели возможности эффективно бороться с танками противника. Доля же «танкоубийц» составляла почти 19 000 (76 %) машин. Используя данный термин, я имею в виду танки с пушками калибра 37 мм и выше с длиной ствола, обеспечивавшей сравнительно высокую начальную скорость бронебойного снаряда — свыше 550 м/сек. Только такие орудия предоставляли возможность эффективного поражения бронетехники противника.
Теперь остановимся на общей численности германского танкового парка накануне начала операции «Барбаросса». Немецкие и чешские машины давно подсчитаны самими немцами: в частности, Мюллером-Гиллебрандтом. Ссылаясь на него, современный российский историк А. Лобанов приводит цифру в 5639 танков («Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 504). Тот же показатель наличия бронетехники в Панцерваффе накануне войны уже много десятилетий используют и все остальные историки (включая и советских). Не видит причин не доверять этой цифре и ваш покорный слуга. Правда, «по-хорошему» к ним надо добавить еще кое-что. Например, А. Лобанов напоминает о 50 штуках SLG33 (150-мм пехотных орудиях на шасси Pz.I и Pz.II) и 202 единицах САУ-истребителях танков, вооруженных 47-мм чешской пушкой — Pz.Jgr.I (там же, с. 329). Используя данные Мюллера-Гиллебрандта и А. Лобанова, дадим следующую разбивку германского танкового парка по типам на июнь 1941 года:
Таблица № 5
Отметим, что из 5891 «панцера» и САУ, имевшихся в распоряжении Вермахта, 2364 танка приходилось на легкие машины, вооруженные огнеметами, пулеметами и 20-мм автоматическими пушками, — то есть были фактически непригодны для использования против других танков. К той же категории относились 517 средних танков Pz.IV с короткоствольными 75-мм орудиями, а также 377 самоходок, вооруженных такими же «окурками», и 50 единиц 150-мм САУ непосредственной поддержки пехоты — SLG33. Иными словами, 3308 единиц бронетехники (56 %), состоявшей на вооружении Вермахта в июне 1941 года, имели весьма ограниченные возможности для борьбы с танками (а тем более с танками советскими). Напомню, что в советском танковом парке легковооруженные машины составляли 24 % (примерно 6000 единиц).
Несмотря на то, что в приложении к своей книге (с.329) А. Лобанов ссылается на Мюллера-Гиллебрандта, в тексте работы он дает гораздо более высокий показатель наличия бронетехники в Вермахте и войсках СС на 22 июня 1941 года — 6276 танков и САУ. Поскольку уважаемый автор не объяснил, откуда взялась столь значительная разница — 385 боевых машин, — я буду по-прежнему ориентироваться на цифру 5891.
