Сборник статей - Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты
В советское время понятие «партизанская война» было переиначено в соответствии с марксисткой идеологией, и под влиянием опыта Великой Отечественной войны 1941–1945 годов она стала трактоваться как «вооруженная борьба народа, преимущественно крестьян России, и отрядов русской армии против французских захватчиков в тылу наполеоновских войск и на их коммуникациях». Советские авторы стали рассматривать партизанскую войну «как борьбу народную, порожденную творчеством народных масс», усматривали в ней «одно из проявлений решающей роли народа в войне». Инициатором «народной» партизанской войны, начавшейся, якобы, сразу после вторжения Великой армии на территорию Российской империи, было объявлено крестьянство, утверждалось, что именно под его влиянием русское командование позднее стало создавать армейские партизанские отряды.
Не соответствуют истине и утверждения ряда советских историков о том, что «партизанская» народная война началась в Литве, Белоруссии и на Украине, что правительство запретило вооружать народ, что крестьянские отряды нападали на неприятельские резервы, гарнизоны и коммуникации и частично вливались в армейские партизанские отряды. Значение и масштабы народной войны были непомерно преувеличены: утверждалось, что партизаны и крестьяне «держали в осаде» неприятельскую армию в Москве, что «дубина народной войны гвоздила врага» вплоть до самой границы России. В то же время деятельность армейских партизанских отрядов оказывалась затушеванной, а именно они и внесли ощутимый вклад в дело разгрома Великой армии Наполеона в 1812 году. Сегодня историки заново открывают архивы и читают документы, уже без довлеющей на них идеологии и указаний вождей. И реальность открывается в неприкрашенном и незамутненном виде.
Русская разведка в 1812 году
Виктор Безотосный
«Гроза двенадцатого года
Настала – кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?»
Интересно, что в этом четверостишии Пушкин, перечисляя основные факторы поражения «Великой армии» Наполеона в 1812 году на бескрайних просторах России, спрашивает – так ли? И не случайно в пушкинских строфах упомянут и потомок выходцев из Шотландии, Михаил Богданович Барклай де Толли, в то время военный министр России. Правда, даже тогда мало кто знал, что этот умный и дальновидный полководец являлся и фактическим создателем русской военной разведки.
А началом была «секретная экспедиция». Она появилась с приходом Барклая в военное министерство в 1810 году, в начале 1812-го получила впервые в России юридическое оформление и стала существовать под названием «Особенной канцелярии при военном министре». Результаты деятельности канцелярии не включались в ежегодный министерский отчет, и круг обязанностей ее сотрудников определялся «особо установленными правилами». Под разряд «особенных дел» подпадал сбор разведывательной информации, ее анализ, выработка рекомендаций для командования. С самого начала своего существования «Особенная канцелярия» работала в условиях строгой секретности и подчинялась только военному министру. О ней не знал практически никто из современников, поэтому по существу о ней и нет упоминаний в многочисленных русских мемуарах.
Минимальный штат сотрудников был тщательно подобран самим Барклаем. Помимо директора, там служили три экспедитора и один переводчик. До 19 марта 1812 года пост директора занимал близкий к Барклаю человек – флигель-адъютант, полковник А. В. Воейков, начинавший военную службу ординарцем у знаменитого А. В.Суворова во время швейцарской кампании 1799 года. В марте 1812-го его заменил полковник А. А. Закревский, также боевой офицер, имевший богатый опыт в военном деле и навыки ведения штабной работы.
Деятельность «Особенной канцелярии! велась в трех направлениях: стратегическая разведка – добывание за границей стратегически важных сведений, тактическая разведка – сбор данных о войсках противника на границе и контрразведка – выявление и нейтрализация наполеоновской агентуры.
Приговоренный к гильотине и другиеВоенные приготовления, как во Франции, так и в России, начались с 1810 года. С этого времени самые большие надежды в русском военном министерстве стали возлагаться на стратегическую разведку. Ей предстояло обозначить контуры военных приготовлений могущественного европейского соседа и дать оценку военно-экономического потенциала империи Наполеона и его союзников. Барклай де Толли с самого прихода в военное ведомство понимал необходимость организации за границей агентурной сети. Только на основе регулярно поступавших сведений можно было делать выводы о возможных шагах противника и вырабатывать собственную стратегию.
Поэтому уже летом 1810 года Барклай в докладе к царю выдвинул программу организации деятельности разведки за границей и просил разрешения направить к русским посольствам военных чиновников. Его запрос вскоре был удовлетворен, и последовало назначение в европейские столицы военных агентов, что-то вроде современных военных атташе. Каждому из них вручались письменные инструкции.
В Дрезден поехал майор В. А. Прендель, в Мюнхен – поручик П. X. Граббе, в Мадрид – поручик П. И. Брозин. В Париже такие функции возложили на полковника А. И.Чернышева, в Вене и Берлине – на полковников Ф. В. Тейля ван Сераскеркена и P. Е. Ренни. После отъезда Ренни в 1811 году его заменил поручик Г. Ф.Орлов.
Кандидатуры на должности военных агентов подбирались весьма тщательно. Представители богатых дворянских семей, Александр Иванович Чернышев, Григорий Федорович Орлов и сын генерала Павел Иванович Брозин, получили прекрасное домашнее воспитание. Выходец из семьи бедного лифляндского чиновника, Павел Христофорович Граббе окончил кадетский корпус, и перед отправкой его специально экзаменовали в знании иностранных языков. Двух полковников свиты царя по квартирмейстерской части (органа, заменявшего тогда в России Генеральный штаб) – голландского уроженца барона Федора Васильевича Тейля ван Сераскеркена и потомка шотландского переселенца в Прибалтике Роберта Егоровича Ренни – очень ценили и относили к числу «храбрых, распорядительных и точных высших офицеров».
Необычная, прямо-таки авантюрная судьба была уготована самому старшему по возрасту – тогда 46-летнему тирольцу Виктору Антоновичу Пренделю. В юности, покинув родину и попав во Францию, за активную борьбу против революции в рядах роялистов он был приговорен Конвентом к гильотине, но ему удалось бежать из тюрьмы. Уже находясь на австрийской службе в 1799 году, он воевал в Италии под знаменами А. В. Суворова и командовал казачьим отрядом. Это обстоятельство и решило его дальнейшую жизнь: он перешел в русскую армию и потом часто использовался для выполнения тайных секретных заданий многими русскими военачальниками и даже императором Александром I. В сопроводительном письме к русскому посланнику в Саксонии В.В. Ханыкову Барклай писал: «Я рекомендую… майора Пренделя как надежного, опытного и усердного чиновника, на которого положиться можно. Он от многих наших генералов употреблен был с похвалою». Подобные секретные поручения не раз выполняли полковники Тейль и Ренни. Заметной фигурой на военно-дипломатическом небосклоне являлся и А. И. Чернышев. В 1809 году во время франко-австрийской кампании он был послан как флигель-адъютант русского императора и стал личным представителем Александра I при Наполеоне. В завязавшейся переписке между царем и французским императором он выполнял роль особого курьера и заслужил у современников прозвище «вечного почтальона».
Все военные агенты (за исключением молодого Г. Ф. Орлова, в 22 года потерявшего ногу при Бородино и вышедшего в отставку полковником), затем дослужились до генеральских чинов. А. И. Чернышев же достиг вершин бюрократической карьеры – в царствование Николая I он, возглавляя военное ведомство, стал председателем Совета министров и фактически являлся вторым лицом в империи.
«Вечный почтальон»Анализ поступавшей к Барклаю разведывательной информации в 1810–1812 годах показывает: самые важные сведения отправлял из Парижа А. И. Чернышев, доверенный человек самого Александра I. Этот по-светски обходительный, красивый и обаятельный полковник русской гвардии сумел завести обширные знакомства в высших кругах французской знати. Даже Наполеон отличал ловкого курьера, приглашая его на охоту и обеды.
Своим человеком Чернышев стал и у сестры Наполеона, королевы Неаполитанской. Правда, молва приписывала ему любовную связь с другой сестрой императора – красавицей Полиной Боргезе. Вообще в великосветских салонах о Чернышеве сложилось устойчивое мнение как о покорителе женских сердец. В глазах дамского общества он поднялся еще выше после печально знаменитого бала австрийского посла князя К. Шварценберга, когда в разгар вечера загорелся дворец, и в огне пожара пострадало немало людей. Русский офицер не растерялся, действовал смело и решительно, не раз бросался в горящее здание и сумел спасти жизнь женам нескольких высокопоставленных лиц.
