Лоран Тейс - История Франции. Том 2. Наследие Каролингов
5. Захват церквей
Разумеется, княжеская и светская власть в целом останавливались перед правом неприкосновенности, дарованным королем в разное время церковным учреждениям. Последние заботились о том, чтобы в каждое новое правление получить подтверждение своего иммунитета. В общем плане сеть церковных учреждений в IX веке представляла собой один из самых эффективных инструментов управления: епископы назначались королем и были наравне с графами, а настоятели королевских аббатств тоже считались на государственной службе. Князья и здесь стремились захватить контроль, тогда как сопротивление короля именно в этой области было наиболее активным и иногда действенным. Контролировать избрание епископов, владеть аббатствами — либо став светским аббатом, либо отдав аббатство родственнику или доверенному лицу, — было необходимо для укрепления княжеской власти и гарантирования ее монополии. Прежде всего князья захватывали монастыри. В этом больше других преуспели Робертины: от Луары до Пикардии, от Сен-Мартена в Туре до Сен-Рикье через Сент-Эньян в Орлеане, Сен-Жермен-де-Пре и Сен-Дени маркиз Нейстрии имел множество богатых и влиятельных владений. Ричард Бургундский, хозяин Сен-Жермен в Осере, Сен-Мартен в Отёне и Сент-Коломб в Сансе (что более сомнительно), — тоже возвысился до почетного положения графа-аббата, и здесь Робертинам не было равных. Княжеские династии и хоронили своих родственников в фамильных аббатствах: графы Пуатье — в Сен-Илэр и Сен-Сипрьен, графы Тулузы — в Сен-Жиль, Ангулема — в Сен-Сибар, Гийом Благочестивый — в Сен-Жюльен в Бриуде, Герберт Вермандуаский — в Сен-Медар в Суассоне. Ставка была поистине крупной. Богатства церкви оказались в распоряжении князя, который мог использовать их для вознаграждения нужных ему людей. Будучи светским аббатом, он контролирует манс аббатства, позволяющий ему содержать свой дом. Не пренебрегает он и хвалами в свой адрес и молитвами за него. Вот почему борьба за обладание монастырями была особенно упорной. В конце IX века Бодуан Фламандский стремился заполучить аббатство Сен-Берген, принадлежавшее ранее его отцу. В 892 году оно было свободным. Бодуан просит его у Эда. Однако монахи, не желая подчиняться светскому лицу, начали хлопотать об изменении королевского решения. В результате монастырь был отдан Фулку Реймсскому. Жаждущий отмщения Бодуан подсылает к Фулку наемного убийцу; тот погибает в июне 900 года, а Бодуан присваивает себе аббатство, которое наряду с Сен-Васт в Аррасе, Сен-Пьер и Сен-Бавон в Генте, стало престижным владением его сына Арнуля. Так ради власти внук Карла Лысого, не колеблясь, пролил кровь преемника св. Реми; точно так же, как и в 894 году, люди Ричарда Бургундского избили епископа в Лангре, который был человеком не из их круга, а на следующий год взяли в плен архиепископа Сансского. Не менее скандальным было вступление малолетнего Гуго в Реймс в 925 году. Хроника Флодоарда, при всей ее сдержанности, исполнена тягостных подробностей: в 928 году «Беннон, епископ Меца, попав в ловушку, был кастрирован и ослеплен». Адалельм, граф Арраса, в 932 году стремился присвоить себе графство Нуайон, продвигая своего кандидата в епископы. Жители графства запротестовали, и граф в результате был убит прямо перед алтарем собора; даже возможность осквернения святыни не остановила убийц. В начале X века один агиограф прямо описывал интриги виконта Ренара Осерского против герцога Бургундского: «Он вынашивал планы поставить во главе церкви Осера епископа, который подчинялся бы его власти и молчал бы, если виконт запустит руку в казну дома Божьего».
Такое присвоение, подчас насильственное, функций, полномочий и богатств Церкви светскими властями стало широко распространенным в конце IX века и на протяжении всего X века. Участь епископств и больших монастырей разделяли также и маленькие сельские церкви. Местные господа и просто мелкие землевладельцы распоряжались церквями как своей собственностью. Делили их и передавали по наследству, независимо от того, были ли эти церкви присвоены, получены в дар или основаны лично владельцами. Церковные служители набирались из числа домашней прислуги. Как следствие, это привело к упадку культа, к обеднению литургии, ухудшению молитвы, усугубленных разбазариванием и секуляризацией церковных учреждений. Лучшие представители духовенства обличали деградацию. В последние десятилетия века жалобы их были небеспочвенными. Синоды, общецерковные и поместные соборы больше уже не созывались, — в этом тоже примета времени. В 909 году ассамблея в Тросли под председательством архиепископа Эрве Реймсского обличила лжехристиан и указала на разрушение монастырей как на следствие не одних только норманнских набегов. Позор, что эти светские аббаты, в окружении жен, детей, воинов и собак сражаются за обладание церквями, чтобы разграбить, растащить их на части, осквернить; что эти властители, подталкиваемые «алчностью и яростью», как гневно отзывается грамота аббатства Нуайе в 904 году, силой захватывают все то, что по закону принадлежит Церкви. В том же году Эд, молодой каноник из Сен-Мартен в Туре (в Сен-Мартен, как и многих других аббатствах, монахи уступили место каноникам, устав жизни которых был более мягким и приближенным к жизни в миру), проповедует покаяние и очищение, заклеймив хаос в умах и поведении людей: Эд, будущий аббат в Клюни.
На протяжении всего X века происходило присвоение церковной собственности, в частности монастырской, светской аристократией, которое привело к духовному упадку в обществе. Сложнее определить интенсивность этого возраставшего процесса, прежде всего потому, что нам известны и доступны лишь субъективные источники. Агиографы добавляют побольше черной краски, чтобы лучше оттенить положительные действия своих героев; церковные послания выбирают формулировки, подкрепляющие законность их требований; наконец, в зависимости от места и времени взаимоотношения светских и церковных властей отличаются друг от друга, поэтому довольно рискованно делать обобщающие выводы. Возможно, что юг Луары пострадал больше, нежели северные и восточные части королевства. Тогда как до 940 года аббатство Сент-Аман будто бы сохранило основные свои богатства и духовное влияние, благодаря знаменитому Гукбальду, который подвизался там вплоть до своей смерти в 930 году; вместе с тем в Оверни аббатство Сен-Жюльен в Бриуде было разорено виконтом Дальмасом, захватившим его после смерти Акфреда, последнего Гильгельмида, в 927 году. Не лучше обстояло дело и с Сен-Шаффр в Сосийанж. В Провансе не только сарацины, но соперничающие между собой местные богатые семейства разрушали, иногда до основания, епископства и монастыри в начале X века. В Тулоне, Фрежюсе, Антибе, Вансе аббатства лишились своих владельцев; уничтожены были Сен-Сезер в Арле, Сен-Виктор в Марселе, Лерен — старые цитадели в истории христианизации Галлии. Во второй половине века разбойные элементы появляются главным образом на севере; Аршамбо — в Сен-Пьер-ле-Виф в Сансе, Менар — в Сен-Мор-де-Фоссе водворяют свои охотничьи своры и птиц, на которых сами столь походили своей хищностью, в жилых зданиях аббатств и ведут мирскую жизнь князей. Епископ Герберт Осерский, побочный сын Гуго Великого, видного военачальника, раздает своим дружкам богатства епархии; а епископ Мана Сигфруа открыто живет во дворце со своей супругой — «епискописой». К 980 году, по инициативе архиепископа Адальберона, аббаты Реймсской провинции были созваны на ассамблею, где прозвучала самокритика. Констатировался упадок нравов — монахи и монахини живут как «кумовья» и «кумы», неоправданно часто общаясь друг с другом; роскошь в одежде, особенно «дорогие хитоны, обтягивающие с обеих сторон фигуру и украшенные свободными рукавчиками и турнюрами, так что со своими стянутыми талиями и облегаемыми материей ягодицами монахи похожи сзади на проституток». Действительно, судьба Церкви была связана с судьбой светской власти и зависела от нее: присвоение должностей и богатств, которыми князья расплачивались за услуги нужных им людей, распад, более или менее быстрый, традиционных институтов власти. К этому добавлялся и упадок духовной жизни и культурной деятельности в самой Церкви.
Однако и этот процесс был неоднороден. Когда расхищали, грабили и оскверняли, тогда же — пусть несколько позже и не везде — восстанавливали, учреждали, реформировали. Иногда это были одни и те же князья и сеньоры, дающие и отбирающие, очищающиеся и деградирующие. Для удобства пояснения я рассмотрю отдельно в следующей главе церковную реформу второй трети X века, ибо она приобрела наибольшее значение в конце века и особенно в XI веке. В жизни же все было перемешано друг с другом. «Церковь на службе мирян» — это выражение хорошо показывает, что вельможи использовали церковь и ее богатства в своих корыстных интересах. Однако становилось все очевиднее, что эти интересы не противоречили так уж особенно тем целям, которые преследовали и сами церковные лица. Так же, как беспорядок и реформы, тесно были связаны между собой отклонения и исправления. А нужды одних порождали излишество других. В итоге же и для тех, и для других хозяевами жизни оставались князья.
