Николай Каманин - Скрытый космос. Книга 1. (1960-1963)
24 июля.
Весь день вместе с Руденко были в институте. Обсуждались те же вопросы по программе медико-биологической подготовки космонавтов, что и в ЦПК. Руденко дал задание Волынкину и Яздовскому к 1.10.1962 года доложить программу. В конце совещания Волынкин попросил совета у Руденко, как быть с партактивом: проводить или не проводить его до Военного Совета ВВС. По решениям ЦК КПСС и Правительства институт является головным в стране по медико-биологическим вопросам освоения космоса. Акт комиссии Мишука и Бабийчука, утвержденный Вершининым, пытается свести роль института до узких ведомственных рамок ВВС (как обоснованно готовить космонавтов и требования ВВС к технике). Получив такой акт, институт оказался на распутьи: или не выполнять решения ЦК КПСС, или наплевать на акт и решения Главкома. Вот в такой обстановке Руденко порекомендовал проводить актив. Думаю, что на активе очень крепко достанется ВВС и особенно — Бабийчуку.
26 июля.
Провели совещание в ОКБ-1. Присутствовали: Бушуев, Ишлинский, Гагарин, Карпов, Раушенбах, пять космонавтов и другие. Обсудили возможности космонавта, находящегося на первом корабле, наблюдать за вторым кораблем и третьей ступенью ракеты. Решили доложить Госкомиссии, что средства и возможности наблюдения очень ограничены (обзор — 7 градусов, запас рабочего тела на 2–3 часа ориентации корабля). Рекомендовали космонавтам: наблюдать за третьей ступенью, кораблем соседа и за пуском второго корабля, а также за наиболее характерными объектами на Земле.
27 июля.
Сегодня вместе с Гагариным, Волыновым и Комаровым на самолете ЛИИ Ту-104 летал на невесомость. Ощущение невесомости очень приятное, я с удовольствием ожидал очередного сеанса, а их было 6 по 25 секунд каждый, и сожалел, что слишком быстро возвращается привычный вес. Целью полета была проверка возможности выхода и входа космонавтов в свое летное кресло. В результате двух полетов и 12 горок пришли к выводу: время невесомости в 25 секунд позволяет космонавту выйти из кресла за одну горку, а на обратный вход требуется 4–5 горок. В условиях реального космического полета время на выход и вход в кресло у космонавта не будет ничем ограничиваться, важно, чтобы все десять операций по освобождению от подвесной системы и по выходу из кресла осуществлялись точно и последовательно, а сколько секунд или минут на это будет затрачено — это не имеет никакого значения. Наоборот, тренировки с большими ограничениями по времени на исполнение операций могут привить космонавтам вредные навыки. Решили тренировки в воздухе больше не проводить, а заменить их тренировками на земле без ограничений по времени, с задачей добиваться точности и последовательности исполнения всех операций.
Вчера Карпов возил пять космонавток, Николаева, Поповича и Быковского к Королеву. Сергей Павлович беседой с космонавтами остался доволен и дал согласие на поездку женщин на старт. Из восьми инженеров, которых мы начали готовить к роли бортовых инженеров и инженеров кораблей, Сергей Павлович дал согласие допустить на старт только четырех. Тут же во время беседы Королев утвердил задание на полет, ранее согласованное с маршалом Руденко: «Продолжительность полета до трех суток». Даже после моих вчерашних приятных ощущений невесомости я остаюсь при прежней убежденности, что нужно чаще летать в космос, и каждое очередное увеличение длительности полета космонавтов должно быть научно и экспериментально обосновано (более длительными полетами животных и полетами людей с медленным и последовательным наращиванием продолжительности). Решение по полету принято Госкомиссией, мне приказали его подписать — я подписал. Теперь мне, врачам и космонавтам при подготовке полета придется о многом договориться, чтобы в ходе полета до возникновения опасных моментов в состоянии космонавтов своевременно прекратить полет. Трудностей в этом деле будет очень много, нужны большие силы, чтобы их преодолеть. Буду делать все, чтобы 3-й и 4-й полеты советских космонавтов закончились благополучно и без заметных неприятностей для здоровья ребят.
30 июля. Сегодня заседала Государственная комиссия по пуску «Востоков» (присутствовало около 70 человек). Решили вылетать на старт 2–3 августа. Пуски назначили на 9 и 10 августа. Комиссия рассмотрела много текущих вопросов и утвердила состав оперативной группы для руководства полетом. От ВВС в состав группы вошли Руденко, я, Яздовский и Карпов. На комиссии я докладывал о готовности задания на полет, о тренировке космонавтов по выходу из кресла и плавании в кабине корабля и проект инструкции космонавту о его поведении после приземления. Госкомиссия приняла мое предложение о направлении оперативных групп на Камчатку, в Якутск, Львов, Ленинград и другие пункты. Королев в своем докладе отвергал необходимость этих групп, но после моего выступления снял свои возражения, и комиссия приняла единогласное решение. Кутасин сделал очень неудачный доклад о поисковых командах и средствах их доставки. Председатель комиссии остался недоволен его докладом и бросил несколько нелестных замечаний в адрес генерала Кутасина. Неожиданно положение поправил Королев, вызвавшись вместе с ВВС доработать этот вопрос.
31 июля.
Вершинин сегодня уходит в отпуск, он едет с семьей отдыхать в Румынию. В последний час его работы мне удалось довольно легко уговорить его подписать доклад в ЦК КПСС об итогах работы Института авиационной и космической медицины и Центра подготовки космонавтов с приложением проекта решения о выделении дополнительной численности, денег и разрешении строительства ряда объектов. Маршал Руденко был против этого документа. Он предлагал написать в ЦК КПСС от имени министра обороны: «Министерство обороны выделило необходимую штатную численность, средства и в 1963 году построит…» и т. д.
1 августа.
Сегодня прохладно, хотя и яркий солнечный день. Лето кончилось, так и не начавшись. Сегодня мы в паре с Мусей опять обыграли в теннис полковника Смирнова и полковника Шестакова. Завтра я с группой космонавтов, врачей и инженеров на трех самолетах Ил-14 вылетаю на старт. Нам предстоит очень напряженная работа, а у меня нет уверенности в успехе полетов. Два корабля будут стартовать через сутки, и каждый будет летать до трех суток. Это очень громоздко и плохо аргументировано. На старте я договорюсь с Николаевым и Поповичем и другими ребятами о том, как понимать нормальное (удовлетворительное) состояние космонавта в полете. Нормальный, освежающий сон, удовлетворительное питание и отсутствие боли, тошноты и головокружения — вот что можно считать удовлетворительным состоянием.
2 августа.
Сегодня с аэродрома Чкаловская в Тюра-Там вылетели три Ил-14, на которых разместилось около 50 человек. Первый самолет взлетел в 7:30, второй — в 7:45, наш самолет взлетел последним в 8:00. На Чкаловском аэродроме нас провожали пятерка космонавток, Гагарин, Рябчиков, Гостев и другие. В моем самолете летят: Герман Титов, Карпов, Яздовский, Николаев и другие. Попович полетел на первом самолете. Я, Николаев, Смирнов и майор Пятыхин сели играть в преферанс. Я уже давно потерял интерес к преферансу и большого желания играть не имел, но мне хотелось сыграть с Андрияном Николаевым и понаблюдать за ним. Играет он хорошо, очень спокойно, быстро и верно принимает решения. Тряска самолета на него не оказывает никакого влияния, а его сверстник Пятыхин был очень бледен и играл неважно. Я предложил прекратить игру. Все поддержали мое предложение. Николаев играл с интересом. На его реплику, что играя мы и не заметим, как прилетим на старт, я сказал, что хорошо бы ему в трехсуточном полете иметь такую компанию. Николаев ответил: «Там удобств будет меньше, в условиях невесомости преферанс еще не освоили». Все легли спать, Николаев ушел в кабину пилотов, а я пишу эти строчки. В Николаеве мы, пожалуй, не ошиблись, у него хватит спокойствия, выдержки и воли на длительный полет. Все будет зависеть от того, как он будет переносить длительную невесомость. Николаев и Попович пока остаются первыми кандидатами на полет, но несколько предстартовых дней могут и изменить наши планы. С нами летят и три запасных космонавта: Быковский, Комаров, Волынов.
Мы без промежуточной посадки прилетели в Тюра-Там. Два других самолета садились для дозаправки в Актюбинске. В Тюра-Таме стоит сухая и очень жаркая погода. Местный аэродром не изменился, бетонная ВПП так и осталась длиной в 1200 метров. Мы садились на грунтовую полосу длиной более двух километров. Городок гарнизона на берегу реки Сырдарья значительно изменился к лучшему, за год прибавилось более десятка четырехэтажных домов, больше стало зелени и цветов. Последний раз я здесь был в апреле 1961 года. Прошел только год и четыре месяца, а здесь значительная перемена. На аэродроме, в городке, в столовой — все новые и незнакомые лица. Никерясов молодец, он встретил нас на аэродроме и доложил, что все указания по организации встречи и размещению личного состава ВВС он выполнил.
