Михаил Швецов - Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига
Известна «робость» американских исследователей делать выводы. Вывод — означает конец финансирования. Возможно и другое объяснение — заключительное суждение витает в умах, но не ложится на бумагу — потому что оно не выгодно сегодняшнему научному и политическому истеблишменту.
ИСТИНУ ГОВОРЯТ ТОЛЬКО ОДИНОЧКИ
А.ЗиновьевВ Америке существовала и есть до сих пор культура так называемого пуэбло. «с. 65. Слово «пуэбло» испанского происхождения. Оно означает народ, город, поселение, деревню. На Юго-Западе Северной Америки, особенно в Аризоне и Нью-Мексико, это слово использовалось испанцами специально для обозначения многоэтажных, по большей части сооружавшихся из адобов (адоб — высушенный на солнце кирпич, приготовленный из глины, смешанной с соломой или травой) построек индейских поселений….
с. 66. Обитатели пуэбло принадлежали к резко отличавшимся одно от другого племенам, говорили на самых различных языках и имели различную историю. Все они являлись земледельцами.
В архитектуре пуэбло важную роль играли сооружавшиеся наполовину под землёй кивы. Вход туда женщинам был строго-настрого запрещён. «В отличие от Новой Испании здешние племена не имеют вождей и управляются советом старейшин», — писал Кастаньеда.
Каждое пуэбло представляло собой своего рода самостоятельную «республику». Торговля между различными племенами осуществлялась редко…
с. 67. Их религия, обожествлявшая природу и в которой особое место отводилось солнцу, наиболее ярко проявилась в танцах. Эти танцы, не претерпевшие до наших дней почти никаких изменений, может увидеть современный турист.
Рыба чаще всего почиталась священной и потому не употреблялась в пищу (рыба — знак Христа — моя вставка).
с. 69. [В XIX столетии] …антропологи и археологи впервые обратили внимание на пуэбло и обнаружили, что жители этих глиняных небоскрёбов не были первыми американцами и что задолго до них здесь жили и исчезали целые народы».
Выдающимся исследователем американского Юго-Запада был Банделье. Там, на берегу реки Пекос, в одном из пуэбло племени мескалеро-апачей («москалей»? — моя вставка) родился, по преданию, Винниту — благороднейший из индейцев. Банделье обмерил развалины Пекоса с такой точностью, которую ни до, ни после него никому не удалось превзойти. Владея многими языками, он впервые перевёл и прокомментировал старые испанские источники…
Он родился в 1840 году в Берне в семье офицера. «О его матери друг Банделье Лумис утверждал: государственной тайной является то, что по материнской линии в его венах течёт царская кровь…. Достоверно известно, что она была царской аристократкой».
Банделье является автором романа «Дилайт Мейкерс» (нет русского перевода — моя вставка), где им творчески переработаны результаты антропологических, этнографических, социологических, ботанических, зоологических, географических и исторических исследований и наблюдений, которые тот проводил на протяжении долгих лет жизни в районах пуэбло.
Эта книга — уникальное явление. Она стоит вне традиционных историко-литературных категорий, представители которых…до нынешнего дня, как пишет Керам, не посвятили ей ни строчки. Отчего такая сдержанность?
В докладе в Нью-Йоркском историческом обществе в 1885 году Банделье сказал: «Дни исторических романов сочтены. Прогресс в развитии вспомогательных научных дисциплин достаточно велик, чтобы поднять американскую историческую науку на такую высоту, на которой она превратится в критическую и благодаря этому приносящую конкретную пользу отрасль человеческого знания».
Вот в этом он и ошибся: россказни на исторические темы, замешанные на лжи, до сих пор во всём подлунном мире являются главным занятием учёных, политиков и школьных учителей.
8 сентября 2013 г. ВоскресеньеМой родной Максим!
Наша встреча через годы и расстояния близится к концу. Пора и мне расслабиться. За эти пять месяцев я сам стал рабом, рабом обязательств перед тобой. Писать было интересно, потому что я почти уже и теперь уверен, что мои усилия даром не пропадут. Ты подаёшь большие надежды как будущая зрелая личность, которой я помогаю быстрее «встать на ноги».
Этим летом я начал впервые в жизни (!) читать замечательную книгу выдающегося детского хирурга советских времён Станислава Долецкого [151*]. Ранее она мне не попадалась в руки, как не встречались и коллеги, которые могли бы её рекомендовать. Он пишет: «Люди, обладающие свободным временем и возможностью проговаривать свои наболевшие вопросы с коллегами или друзьями, не будут испытывать стремления к общению с бумагой. В разговорах уточняются неясные вопросы, решаются спорные проблемы. Можно действовать…Человек начинает писать, когда лишается возможности заниматься своим делом в том объёме, как он мог бы и должен был бы им заниматься. Или он упирается в своих действиях в такую непреодолимую преграду, разрушить которую он не в состоянии».
Так и есть, я намекал на это выше. Именно невозможность реализовать в полной мере свои профессиональные возможности — общество этого не хочет, если не сказать коллеги акушеры-гинекологи, — а также опасение, что жизнь задаст тебе неверные ориентиры, заставили меня взяться за перо. Ради тебя, прежде всего. Долецкий отмечал, ссылаясь на известного одессита Ю. Олешу: «Многие люди думают, что жизнь пишется вначале начерно, а потом её можно переписать набело. Дудки! Жизнь всегда пишется набело. Со всеми помарками и ошибками». И сегодня выбрать тот самый верный путь гораздо сложнее, чем это было можно людям моего поколения.
Ты живёшь в условиях, когда на тебя обрушивается море информации, прежде всего, циничной и ненужной. Но ситуация затрудняется ещё и тем, что львиную долю её составляет такая, что мешает сделать правильный, выгодный именно тебе выбор, а предлагает «поработать на дядю», агрессивно ведёт человека в тупик. Информация делает людей роботами. Это и есть её цель… Ещё Стендаль писал о своём Наполеоне: «Бонапарт начал с того, что использовал энтузиазм, порождённый революцией. Подменить его энтузиазмом по отношению к себе и своим низменным интересам стало в дальнейшем одной из главных задач его жизни» (Стендаль. М.: 1959. — в 15 Т.Т. — Т. 12. — с. 135). Этот же автор особо отмечал деловую хватку Бонапарта в отношении писателей: с 1800 по 1814 гг. Наполеоном было приостановлено развитие литературы. Он купил литераторов, раздавая им должности и пенсии, потому что боялся их.
Чтобы не запутаться, не потерять верные ориентиры в жизни, очень нужен совет близких, родных людей, желательно свободных от пут информационного рабства. Т. е. твоих родителей, бабушек, дедушек, в том числе тех, что смотрят на тебя со старинных портретов, и учёных, таких, как А.Т. Фоменко и Носовский Г.В., не подверженных светскому, научному и церковному конформизму.
Наше российское общество уже давно заражено «неметчиной», заявлявшей о себе не только палочной дисциплиной Петра I, Аракчеева или Николая I, но и поползновениями религиозного протестантизма, унаследованного от эпохи Реформации. Сегодня наше правительство, заражённое идеями евроцентризма, превратило Россию в умирающего Прометея, печень которого обглодана западными стервятниками, носителями того самого протестантизма [152]. Слышу твоё: «А это сиво?». Отвечаю словами самого С. Кара-Мурзы: «Евроцентризм — расистская идеология Запада, возникшая вместе с капитализмом в недрах протестантского мироощущения… На большей части территории СССР сегодня установлен политический режим, в котором евроцентризм является доминирующей идеологией». Он пишет, что в теперешней нашей стране осуществляется проект ликвидации особой цивилизации, какой была Россия, а затем СССР. Причём везде, где к власти приходили люди, проникнутые идеями евроцентризма, грубо нарушались все традиционные культурные нормы и ритуалы. «Каждая культура ограничивает свободу вполне определёнными рамками, и применение этого понятия вне времени и пространства — вечная основа демагогии. Этические ограничения — один из важнейших каркасов, на которых держится общество. Разрушение этого каркаса вместо осторожной и постепенной замены деталей неизбежно создаёт ведущий к массовым страданиям хаос, хотя и сопровождаемый гимном свободе».
Кара-Мурза убедительно показывает, как евроцентристы жонглируют словом «свобода», подкупая доверчивые души, среди которых оказалась и большая часть российской интеллигенции. Однако в действительности речь всегда шла и идёт не о свободе, а о «мифе свободы» — одном из важных компонентов евроцентризма как идеологии.
Твоё обращение к доромановской истории и духу Великой Русской Империи будет надёжным ориентиром и хорошей защитой для того, чтобы выжить в потоке информационной лжи (или, точнее, войны) и определиться профессионально для преумножения явлений подлинно русской жизни.
