Борис Апрелев - На «Варяге». Жизнь после смерти
Гуляя по «Парадении», я мечтал о том, какое счастье было бы для каждого из нас проникнуть в эту тайну Средней Азии, Месопотамии и Индии, где так упорно легенда указывает рождение человека, и легенду о потерянном им рае. Обломки маленького, по–видимому, славянского племени «сияхпуши» разве не должны нас подталкивать к тому, чтобы проникнуть в тайну зарождения нашей славянской семьи? Откуда она пришла? Где создала свои чудные песни? О какой потерянной родине она мечтает смутно? Вот те мысли и вопросы, которые меня тогда занимали и глубоко волновали. Я был в эту минуту так далек от жестокой действительности, от мира, раздираемого войной. Эти дни, проведенные мною в Кенди, были воистину полным отдыхом, давшим передышку слишком натянутым с начала войны нервам.
Уже давно перевалило за полдень, когда мы с лейтенантом Семеновым–Тянь–Шанским вернулись в отель и улеглись в нашей комнатке, завесив шторами окна и пустив в ход «пунку» и ветрогоны. Однако удовольствие, полученное от этой первой экскурсии в окрестности Кенди, было столь велико, что алы ни минуты не раскаивались, что так переутомили себя.
Вечер этого дня мы опять провели на балконе отеля, любуясь зеркальным озером и силуэтами летающих «flying foxes».
Легли спать очень рано, назначив на завтрашний день поездку к другому озеру, а оттуда экскурсию пешком в глубь тропического леса в пещерный храм Будды — спящего.
В 7 часов утра мы были на ногах. Легкий утренний завтрак, и мы опять на автомобиле едем по намеченному пути.
На этот раз вместо точно искусственных аллей пальм вокруг нашей дороги росли разные тропические деревья, образующие густой почти непроходимый лес Колючие лианы и мелкие кустарники, густые папоротники и какая‑то трава опутывали и окружали основания стволов громадных пальм. Из чащи слышались иногда какие‑то писки, шорохи, но нельзя было разобрать, что это, голоса птиц или же звуки, издаваемые какими‑нибудь животными.
На этот раз с нами поехал гид, данный от отеля, ибо, по словам администрации отеля, пройти в пещерный храм Будды весьма затруднительно.
На повороте дороги открылся вид на озеро, берега которого были покрыты густым лесом. Мы быстро неслись к нему. Так красиво было кругом Казалось, точно опять какая- то волшебница перенесла меня в далекое детство, я вижу озеро, на нем домик «Следопыта» Фенимора Купера, в чаще леса должны скрываться краснокожие воины из племени ирокезов, вооруженные луками и томагавками. Удивительно, как сильны бывают впечатления детства и как ребенок, выросший среди природы, на всю жизнь получает чувство горячей любви к ней.
Наш автомобиль остановился около каменного мостика, переброшенного через небольшую речку, впадающую в озеро. Недалеко у берега видны были громадные черные тела. Оказывается, это слоны, лежащие в воде, где они спасаются от жары. Слоны были ручными и принадлежали тому храму, где хранится священный зуб Будды.
От этого мостика нам надлежало идти пешком и углубиться в густой лес.
Сделав небольшой привал, мы с нашим гидом отправились в путь. Хотя на ногах у нас были высокие сапоги, хотя брюки были сделаны из очень толстой материи, однако, как только мы попали в лес, мы оба почувствовали, что для этих прогулок мы не созданы. То, что казалось таким прекрасным и мирным из автомобиля, оказалось весьма жестоким и трудно проходимым
Мы запутывались в лианы, нас кололи колючки, мы проваливались где‑то в середине зарослей папоротника. Но как ни тяжело было идти, как ни медленно мы продвигались, но сознание, что мы идем в «тропическом лесу», среди девственной дикой растительности, было столь приятным, что боль и усталость не замечались. Наш гид, прекрасно говоривший по–английски и по–французски, утешил нас, что до храма недалеко. Он и повел нас этой тяжелой дорогой, ибо по ней путь всего ближе.
Среди влажных папоротников, цепляясь за лианы и колючки, мы наконец добрались до каменной стены, покрытой зеленым мохом и травой. Оказалось, что это каменный холм над пещерой, в которой находится знаменитый храм.
Проводник подвел нас к двери, ведущей в подземелье. Молчаливый человек в желтом одеянии открыл нам дверь, и мы начали спускаться в пещеру.
Пройдя темный коридорчик, мы вышли в подземный зал и невольно, пораженные, остановились.
Низкие бесформенные своды пещеры были слабо освещены дневным светом, попадавшим откуда‑то сверху. Вероятно, там было отверстие, служащее одновременно и для вентиляции. В пещере царили сумерки.
Вдали мы увидели знаменитую статую «Спящего Будды». Он был высечен прямо в скале и так искусно, что казалось, действительно там спит человек громадного роста. По размерам фигура Будды была, вероятно, раз в пять больше нормального роста человеческого. Одежды его были окрашены пурпуровой краской, которая казалась совершенно свежей. Лицо телесно–розового цвета. Одна рука покоилась вдоль тела, другая была подложена под голову до того художественно, что прямо не верилось, что это статуя. Точно живой человек лежит и спит мирным глубоким сном. Много восковых свечей горело перед статуей. Горели они и поодиночке, и в больших паникадилах, и целыми пучками, вставленные в ящики с песком Воздух подземного храма был наполнен благоуханиями, по–видимому, ладана и каких‑то ароматических трав. Жрец в желтой одежде неподвижно сидел у подножья статуи и ровным шепотом читал молитвы.
Подойдя вплотную к статуе, мы долго любовались ее деталями, удивительным выражением спящего лица, роскошью красок и тонкостью работы. Даже складки одежды казались из материи, хотя они были высечены на грубом диком камне.
По–видимому, великий мастер работал над этой статуей и много вдохновения и мистического чувства вложил в свою работу.
Кажется, более часа провели мы в этом подземном храме В одном месте мы увидели еще группу жрецов в желтых одеждах. Нас поразило, как эти буддийские монахи были ласковы с нами, и как они подчеркивали свою симпатию к русским, и к нашему «Белому Царю». Эти выражения симпатий не были просто актом вежливости, это чувствовалось и в интонации голоса, и в манере их нас приветствовать, и, наконец, в блестящих радостью глазах.
С сожалением вышли мы из этой мистической обстановки, от которой веет мудростью веков, и опять пешком отправились к мостику, где нас ждал автомобиль.
Промелькнули те же леса, и мы снова в нашем тихом отеле. К ужину обычное здесь «кери» с крепким соусом и бесконечные стаканы «лемон–скуаш» и «джинджир–эля».
Назавтра мы никуда ехать не собирались, но думали обойти пешком весь Кенди и ознакомиться со всеми его храмами.
Утро следующего дня мы начали с прогулки по озеру на шлюпке, поочередно садясь то гребцом, то рулевым. Мы кормили почти ручных рыб довольно большой величины. В одном из уголков озера мелькнул перед нами изумрудно-сапфировым комочком летящий зимородок.
После обеда неожиданно к нам приехали гости: адмирал, флаг–офицеры и много наших офицеров с «Чесмы» и «Варяга».
Оказалось, что те, кто поехал на охоту, уже вернулись. Масса рассказов о том, как они ехали на автомобилях по береговому шоссе с английскими офицерами. Как видели крокодилов, лежащих на берегах болот и речек, видимых прямо с дороги. Стреляли очень много, несомненно попадали, ибо было слышно, как пули щелкали по твердой коже чудовищ. Но крокодил, получив такую пулю, бросался в воду и нырял. Только лейтенант Гессе убил какую‑то удивительную «сухопутную» ящерицу огромного размера (более сажени длиной). Он увидел ее с автомобиля. Она стояла на берегу ручья, опираясь на хвост и держа в передних коротких лапах рыбу. В. Г. Гессе, прекрасный стрелок, выстрелил из 3–линейной винтовки и попал ей в голову. Этот трофей, доставленный на «Варяг», произвел фурор среди команды, которая называла ящерицу или «змеем Горынычем», или «драконом». Снятая шкура с этого чудовища украшала потом каюту моего покойного друга лейтенанта Гессе.
Приезд в Кенди русского адмирала и такой массы русских офицеров вызвало волнение в этом мирном горном городке.
Адмирал и прибывшие с ним сняли комнаты, выходящие окнами на озеро и целый день на набережной были видны толпы туземцев, пришедших посмотреть на «русских».
В этот день вечером был назначен вынос зуба Будды.
К обеду администрация отеля украсила столы русскими и английскими флагами, появился какой‑то маленький струнный оркестр, который пытался изобразить среди прочего и русские арии.
Спустилась ночь. Адмирал и офицеры в удобных шезлонгах расположились на балконе прямо против набережной. Высота балкона над землею была едва ли два аршина К ярко залитому электрическим светом отелю к вечеру начала собираться публика, прибывшая из Коломбо. Дамы декольтированные, мужчины в белых тропических смокингах. Все они приехали, чтобы посмотреть вынос Будды. Нашего адмирала и нас англичане приветствовали очень радушно.
