Джон Норвич - Расцвет и закат Сицилийского королевства. Нормандцы в Сицилии. 1130–1194
Нелепость ситуации, вероятно, забавляла Рожера. Не будучи крестоносцем ни по темпераменту, ни по убеждению, он не постеснялся извлечь все возможные политические выгоды из бестолковости западных предводителей в прошлый раз и вполне готов поступить так же снова. Судьба палестинских христиан ничуть его не заботила; они заслужили все, что получили. Сам он всегда предпочитал арабов. С другой стороны, Левант его соблазнял. Разве не был он по праву князем Антиохии, а возможно, королем Иерусалима? Но главное, ему предстояло защищаться от нападения византийцев, а при таком противостоянии внезапное наступление было лучшей обороной. Пока нынешняя озлобленность против Мануила не прошла, ничего не стоило обратить острие нового Крестового похода против него.
Потому Рожер охотно взял на себя роль – как она ни была неуместна – мстителя за Запад и начал усиленно создавать себе новый имидж. Прежде всего, он отправился в Потенцу на встречу с королем Франции, где убедился в том, что Людовик полностью его поддерживает. Главную проблему, как всегда, представлял Конрад. Ко многим причинам, по которым тот уже ненавидел Рожера, прибавилась новая и, возможно, самая важная – ревность. Конрад знал, что провал Крестового похода нанес серьезный удар по его репутации, а авторитет Рожера неизмеримо и абсолютно несправедливо возрос. Это император Германии, коронованный или нет, являлся – исторически и по божественному праву – мечом и щитом западного христианства; Конрада возмущала подобная узурпация его императорских прерогатив, по-своему столь же непростительная, как захват южной Италии.
Святой Бернар очень старался его переубедить, но безуспешно. Бернар был француз, а французов Конрад считал столь же дурным народом, как и сицилийцы; кроме того, за последнее время у него уже имелся печальный опыт следования советам Бернара вместо собственных решений. Доводы Петра Клюнийского и кардинала Теодуина из Порто, одного из самых влиятельных членов курии, также не произвели на Конрада должного впечатления. Все эти церковные деятели, как он знал, были оголтелыми врагами Византии, особенно аббат из Клерво, который явно ощущал собственную ответственность за Второй крестовый поход и стремился переложить как можно больше вины на восточного императора. Конрад все видел насквозь. А Мануил был его другом, и он ему доверял. Так или иначе, их связывал официальный договор, который он со своей стороны не намерен был разрывать.
Рожер не выказывал ни малейшего желания примириться. Напротив, он начал новую интригу с графом Вельфом Баварским, братом Генриха Гордого, все еще соперничавшим с Конрадом за имперский трон. Вельф, по приглашению Рожера, посетил Палермо на обратном пути из Крестового похода, и там ему предложили новые субсидии на создание конфедерации немецких князей, противников Гогенштауфенов. Эта новая лига могла представлять серьезную угрозу, способную задержать Конрада в Германии на ближайшее время. Карательная экспедиция в Италию вновь откладывалась – но его намерения рано или поздно свести счеты с королем Сицилии только крепли.
Для Мануила также 1149 г. окончился хуже, чем начался. В конце лета пал Корфу – возможно, благодаря предательству, поскольку Никита Хониат сообщает, что командир гарнизона впоследствии перешел на службу императору; но прежде чем Мануил смог воспользоваться достигнутым успехом и двинуться дальше, в Италию, пришли вести о восстании в Сербии при активной военной поддержке соседнего Венгерского королевства. Одновременно он узнал – к величайшему своему неудовольствию – о последнем подвиге Георгия Антиохийского, который после инцидента с Людовиком и Элеонорой привел флот из сорока кораблей через Геллеспонт и Мраморное море к самым стенам Константинополя. После неудачной попытки высадиться сицилийцы прошли какое-то расстояние по Босфору, разграбили несколько богатых поместий на азиатском побережье и, прежде чем отправиться восвояси, нагло выпустили несколько стрел в сторону императорского дворца.
Захват Рожером Корфу, хотя и временный, сыграл свою положительную роль; а Балканское восстание, которое так удачно разразилось, вынудило Мануила отложить планировавшееся вторжение. При взгляде назад кажется, что все складывалось слишком уж на руку Рожеру; не могло ли быть, что король Сицилии каким-то образом спровоцировал и эти события? Хронисты на сей счет молчат – возможно, они сами не были полностью уверены, – но такая версия кажется вполне вероятной. Рожер, чья родственница Бузилла была замужем за королем Кальманом, всегда поддерживал дружеские связи с венгерским королевским домом. Если наши подозрения справедливы, 1149 г. знаменует высшее его достижение в области дипломатии. Оказавшись перед лицом самого мощного военного союза, который мог быть достигнут в Средние века, союза между Западной и Восточной империями, действующими – что редко бывало за шесть с половиной веков их совместной истории – в полном согласии друг с другом, он сумел в течение нескольких месяцев обезвредить обоих противников. Этот успех сравним с тем, как дядя Рожера Роберт Гвискар в 1084 г. заставил армии двух империй разбежаться перед ним в разные стороны. Но у Роберта Гвискара было тридцать тысяч воинов; Рожер достиг своей цели, не заставив ни одного сицилийца взяться за оружие.
Имелось также другое отличие: если Гвискар пользовался поддержкой папы, отношение папы Евгения к Рожеру оставалось двойственным. Естественно, он никогда не забывал, что Рожер – его ближайший сосед на юге, вечная заноза, постоянно мешающая жить, а иногда опасная. С другой стороны, король Сицилии теперь, казалось, был благорасположен к папе. В начале 1149 г. он предложил Евгению военную и финансовую помощь в борьбе против римской коммуны; папа, видя, что положение в Риме постоянно ухудшается, и зная, что не может ждать помощи от Конрада, который еще находился на Востоке, согласился. В результате с помощью сицилийских войск во главе с Робертом из Селби он сумел к концу года вернуться в Латеран. С тех пор, по-прежнему не веря в искренность Рожера, Евгений рассматривал его как полезного союзника, которого глупо отталкивать без серьезной причины.
Но все же папа сомневался; и он продолжал сомневаться, когда в начале лета 1150 г. получил письмо от короля Сицилии с предложением о встрече. Цель Рожера нам ясна. Его вооруженное столкновение с империями отсрочилось, но ненадолго. Ему следовало ударить первым, и таким ударом мог стать новый Крестовый поход, в котором он поведет силы Запада против неверных, представленных в первую очередь Мануилом Комнином. Для этого ему требовалось множество союзников, но сперва – благословение папы. С другой стороны, возможно, ему придется защищаться. Тактика мелких препонов, которую он использовал, чтобы вынуждать обоих своих врагов заниматься домашними делами, не могла работать постоянно. Конрад одержал важную победу над Вельфом, а Мануил практически урегулировал ситуацию на Балканах. В пределах года, может быть, даже ранее – они могут совместными силами атаковать его королевство. В таком случае у него будет гораздо меньше союзников, на которых можно положиться; и поддержка папы оказывалась еще более необходимой.
Небольшой город Чепрано, расположенный как раз на границе между Сицилийским королевством и Папской областью, семьдесят лет назад видел торжество Роберта Гвискара, получившего подтверждение всех своих прав от Григория VII, – эта мысль могла подбодрить Рожера, когда в июле 1150 г. он направился туда, чтобы встретиться с Евгением и добиться подобной инвеституры, которая ныне являлась его первой и важнейшей целью. Ради того, чтобы получить от папы официальное признание легитимности своей власти, он был готов на многие уступки. Ничто другое не стояло между ним и главенством в Западной Европе. Его право назначать сицилийских епископов, допускать или не допускать в земли королевства посланцев папы и даже наследственная привилегия действовать вместо папских легатов могли стать разумной платой за такое главенство.
Но Чепрано видел также множество неудач. Прошло всего шесть лет с тех пор, как Рожер и папа Луций расстались, разочарованные и огорченные после провала других переговоров, из которых оба рассчитывали извлечь выгоду; и результат будущих бесед с преемником Луция вызывал сомнения. Папе пришлось снова покинуть Рим; новое наступление сицилийских войск могло оказаться полезным и приятным дополнением к основной плате. Однако Конрад теперь снова был в Германии, собирая силы, наращивая мощь и быстро восстанавливая свой авторитет. Если он рассчитывает в ближайшее время нанести удар, Евгений едва ли станет рисковать собственным положением и престижем папства, утверждая королевские права Рожера.
Так оно и оказалось. Папа, по-видимому, испытывал давление со стороны Конрада; его забрасывал письмами аббат Вибальд из Корби, заклятый враг Рожера с тех пор, как тот прогнал его из Монте-Кассино, а ныне ближайший советник Конрада. Иоанн Солсберийский, вероятно присутствовавший в Чепрано, сообщает, что Рожер шел на все возможные уступки, «но ни его мольбы, ни его дары не достигли цели».
