Эйлин Пауэр - Люди средневековья
Быть может, Томас Бетсон сразу же располагает нас к себе, поскольку в первом же своем письме он говорит о своей любви. В этом письме, посланном Вильяму Сторону 12 апреля 1476 года, он сообщает, что их шерсть прибыла в Кале. «Милостивый государь, — начинает он свое послание, — кланяюсь вашей милости и достопочтенной госпоже вашей жене и если вы позволите, то и моей любимой Катерине». Через десять дней он снова пишет Сто-нору, на этот раз из Лондона, накануне отплытия в Кале. Он благодарит Стонора за его «поддержку и верную любовь, которую вы проявляете ко мне и которую я ничем не заслужил», и оповещает его о том, что послал ему подарок — соленых миног от себя и бочонок красного вина от своего брата, и заканчивает письмо такими словами: «Сэр, прошу вашу милость передать мой нижайший поклон досточтимой госпоже, вашей жене, и моей доброй кузине и нежно любимой Катерине Рич и умоляю вашу милость всегда любить ее и относиться к ней благосклонно». Кто же такая эта Катерина Рич, которой он передает поклоны в своих письмах? Катерина Рич была падчерицей Вильяма Стонора, одной из дочерей его жены от первого мужа. Они с Томасом Бетсоном были помолвлены, хотя в то время ей не было еще и тринадцати лет.
Современное общество, полагающее, что семья должна создаваться по любви, которую испытывают друг к другу взрослые люди, часто бывает шокировано, узнав о том, что в рыцарскую эпоху брачные союзы строились в основном на расчете и во многих случаях взрослые мужчины женились на маленьких девочках, которые не вышли еще из подросткового возраста. В те дни считалось, что юноша вступает в брачный возраст, когда ему исполняется четырнадцать лет, а девушка — в двенадцать (эту разницу великий законник Линдвуд[19], сын торговца шерстью, объясняет тем, что сорняки растут гораздо быстрее!). Ради приобретения имущества, для прекращения семейной вражды или просто для обеспечения их будущего в Средние века часто обручали или даже женили детей, которые еще не вышли из колыбели. Церковь требовала только одного — чтобы дети, войдя в возраст (в четырнадцать и двенадцать лет), были свободными и могли расторгнуть помолвку, если она их не устраивала. Ничто так сильно не отделяет современную Англию от старых добрых времен, как дело малютки Грейс де Сейлби, которую в четырехлетием возрасте выдали замуж за аристократа, который позарился на ее обширные земли. Через два года он умер, и ее выдали замуж за другого, а когда ей было одиннадцать, за третьего, который заплатил за нее триста марок. Узнав о подобных браках, не знаешь, плакать тут или смеяться. Джона Ригмар-дена, ставшего женихом в трехлетнем возрасте, священник отнес в церковь на руках и заставил повторять слова супружеской клятвы, но в середине службы малыш заявил, что не будет сегодня больше ничего заучивать, на что священник ответил ему: «Скажи еще несколько слов, а потом пойдешь играть». Джеймс Баллар, десяти лет, был обвенчан с Джейн, своей женой, «в десять часов вечера без согласия его друзей, среди которых находился сэр Роджер Блейки, в ту пору викарий Колна, и на следующее утро этот самый Джеймс заявил своему дяде, что вышеназванная Джейн (знатная дама, достигшая брачного возраста. — Авт.) дала ему два яблока, чтобы он пошел с ней в Колн и женился на ней». Элизабет Бридж, урожденная Рэмсботэм, говорит, что после ее венчания с Джоном Бриджем, которое произошло, когда ему было одиннадцать, а ей тринадцать лет, он не использовал ее «любовно, поскольку в первую брачную ночь вышеназванный Джон не ел за ужином мяса, и, когда наступило время идти спать, вышеназванный Джон разрыдался и сказал, что хочет уйти со своим отцом домой, а остановились они тогда в доме ее брата».
Впрочем, иногда в средневековых документах находишь более приятные случаи женитьбы детей. Таков брак парижского домовладельца, описанный в его книге. Мы видим, как он любит свою жену, с какой добротой относится к ней и как сочувствует ее неопытности. Такую же заботу и любовь мы находим в очаровательном письме Томаса Бетсона, которое он написал маленькой Катерине Рич в первый день июня 1476 года. Это письмо — настоящая жемчужина эпистолярного жанра, и странно, что никто из исследователей не обратил на него внимания, ибо, по нашему мнению, ни одна антология английских писем не может обойтись без этого послания. Я привожу его здесь полностью, ибо оно наполняет жизнью образы Томаса Бетсона и Катерины Рич:
«Моя дорогая, горячо любимая кузина Катерина, кланяюсь тебе со всем жаром своего сердца. Теперь ты поняла, что я получил посланный тобой подарок, и я испытывал и испытываю истинное удовольствие от него и принял его с радостью; и еще я получил письмо от Холейна, твоего доброго слуги, из которого я понял, что ты находишься в добром здравии и сердце у тебя исполнено счастья. И я горячо молю Бога, чтобы все продолжалось так и дальше, ибо для меня было большим утешением узнать, что он будет беречь тебя, так что помоги мне Иисус. И если ты всегда будешь есть мясо, ты начнешь поправляться и будешь быстро расти и превратишься во взрослую женщину, что сделает меня счастливейшим человеком в мире, даю тебе честное слово; ибо, когда я вспоминаю твое доброе отношение и грустную любовь ко мне, мне хочется утешить тебя, что я сделал бы с радостным сердцем, но с другой стороны, когда я вспоминаю, как ты еще мала, и хорошо знаю, что ты не хочешь есть мясо, которое сильно помогло бы тебе пополнеть, мысль о том, что я не могу утешить тебя, снова сильно огорчает меня. И поэтому я молю тебя, моя милая кузина, если ты любишь меня, будь веселой и ешь мясо, как едят все женщины. И если ты будешь делать это ради моей любви, подумай, что бы ты хотела получить от меня, и что бы это ни было, даю тебе честное слово, что с помощью Господа нашего сделаю это, если это в моей власти.
Я не буду ничего тебе больше обещать, поскольку по возвращении домой я расскажу тебе гораздо больше о том, что между тобой, мной и Господом. И если ты, как настоящая женщина, любящая меня, будешь вспоминать обо мне и хвалить меня всякими разными способами, позволяя мне со всем благоразумием в то же самое время отклонять от себя эти похвалы, как мне больше всего нравится, ради твоего утешения, моя милая кузина, ты поймешь, что с добрым сердцем и доброй волей я приму только половину этих похвал и сохраню их в своей душе; а другую половину с нежной любовью и радостью отошлю тебе, моя милая кузина, чтобы опять же поддержать тебя; и вдобавок я пошлю тебе благословение, которое Богородица дала своему дорогому Сыну. Молю тебя, чтобы ты радостно приветствовала моего коня и попросила его отдать тебе четыре своих года, чтобы ты поскорее выросла; а я, вернувшись домой, отдам ему четыре своих года и четыре лошадиные буханки хлеба в благодарность. Скажи ему, что я молю его об этом. И, кузина Катерина, я благодарю тебя за него, ибо ты очень заботишься о нем, как мне сказали. Моя милая кузина, недавно мне сообщили, что, будучи в Кале, ты искала меня, но не смогла ни найти, ни увидеть меня, но если бы ты подошла к моему прилавку, то тут бы ты нашла и увидела меня и не пропустила бы меня; но ты искала меня не в том Кале, и ты должна была бы узнать получше, где находится нужное тебе Кале, а с тобой и те, кто был с тобой в твоем Кале{8}. Молю тебя, нежная кузина, замолви обо мне словечко перед часами, и попроси их изменить свое поведение, ибо они всегда бьют в совсем неподходящее время, и всегда будут бить так, а это меня не устраивает. Скажи им, что если они не изменят свою привычку, то покупатели начнут избегать и не будут больше приходить сюда. Сделай так, чтобы они изменились к моему приезду, а приеду я, с Божьей помощью, очень скоро, взяв ноги в руки. Моя верная кузина, я верю, что, хотя я и не передал поклоны моей высокочтимой госпоже, твоей матери, в начале моего письма, ты в своей доброте замолвишь обо мне словечко перед ее милостью столько раз, сколько тебе захочется, и ты можешь сказать, если это будет тебе приятно, что на следующую неделю после Троицы я собираюсь поехать на рынок. И я надеюсь, что ты будешь молиться обо мне; а я буду молиться о тебе и, быть может, не так хорошо, как ты. И Всемогущий Иисус сделает тебя доброй женщиной и дарует многие лета и долгую здоровую, добродетельную жизнь, себе на радость. В большом Кале, с этой стороны пролива, в первый день июня, когда все ушли обедать, а часы пробили девять, и все кричат и зовут меня: „Спускайся, спускайся сейчас же обедать!“ — и какой ответ я им дам, ты давно уже знаешь.
Написанное твоим преданным кузеном, любящим тебя Томасом Бетсоном. Шлю тебе в подарок кольцо».Закончив письмо, Томас Бетсон улыбнулся, поцеловал печать и написал адрес: «Моей верной и горячо любимой кузине Катерине Рич в Стоноре, прошу доставить это письмо как можно скорее».
С этого началась очаровательная переписка, в которой принимали участие три человека — Бетсон, Стонор и дама Элизабет Стонор. В их посланиях мило перемешаны семейные новости и деловые вопросы. Дама Элизабет и Бетсон были в прекрасных отношениях, поскольку они подружились задолго до ее второго брака. В Стоноре ему была отведена комната, и леди была так привязана к Томасу, что часто называла его «мой сын Стонор». Почти в каждом ее письме мужу содержатся сведения о нем — в одном она сообщает, что он уехал утром, на восьмичасовой лодке, и
