Арнольд Тойнби - Статьи из книги Цивилизация перед судом истории
107
независимого Патриарха18. И хотя греческий Вселенский Патриарх и по сей день признается "первым среди равных" главами православных церквей - которые, хотя и исповедуют единое учение и обряды, иерархически независимы друг от друга, - русская православная Церковь с момента предоставления ей независимости стала де-факто наиболее значительной из всех православных церквей, поскольку она намного превосходила остальные численностью и, кроме того, единственная из всех пользовалась мощной государственной поддержкой.
Начиная с 1453 года Россия стала единственной сколько-нибудь значимой и авторитетной православной страной, не попавшей под влияние мусульман19, а захват турками Константинополя был отмщен столетие спустя, когда Иван Грозный отвоевал Казань у татар. Это был новый шаг в освоении византийского наследия, и Россия не просто была приговорена к этой роли слепыми и безличными силами истории. Русские хорошо понимали, на что они шли: в XVI веке их политика была с подкупающей ясностью и уверенностью обрисована в знаменитом письме монаха Феофила Псковского20, адресованном Великому князю Московскому Василию III, чье правление пришлось на период между Иваном III и Иваном IV:
"Церковь Древнего Рима пала из-за своей ереси; врата Второго Рима Константинополя - были изрублены топорами неверных турок; но церковь Московии - Нового Рима - блистает ярче, чем Солнце во всей Вселенной... Два Рима пали, но Третий стоит крепко, а четвертому не бывать",
Узурпируя таким образом, сознательно и намеренно, византийское наследие, русские вместе со всем прочим восприняли и традиционное византийское отношение к Западу, что оказывало глубочайшее влияние на собственно российское отношение к Западу не только до революции 1917 года, но и после нее.
Византийское мнение о Западе не отличается особой сложностью, и его не так уж трудно понять людям Запада. На самом деле нам бы следовало даже сочувствовать ему, ибо оно проистекает из той же чрезвычайно нелогичной веры, которой мы и сами придерживаемся. Мы, "франки" (как называют нас византийцы и мусульмане), искренне верим, что являемся избранными наследникам|^^Цзраиля^Грдт1ии.и Рлма - Наследниками Обетования, за которыми, естественно, будущее. Нас в этой вере не поколебали даже последние открытия в геологии и астрономии, так беспредельно раздвинувшие границы нашей Вселенной во времени и пространстве. От первородной туманности к одноклеточным, от одноклеточных - к первобытному человеку и далее мы все еще прослеживаем божественно предначертанную генеалогию, телеологически21 достигающую апогея именно в нас. Византийцы делают то же самое, с той только разницей, что они приписывают себе право первородства, которое, по нашим западным убеждениям, принадлежит нам. Византийская версия мифа говорит, что не франки, а византийцы являются Наследниками Обетования, избранным народом. Этот момент верования имеет одно совершенно практическое следствие. Когда Византия и Запад вступают в противостояние, Византия всегда права, а Запад всегда не прав.
Совершенно очевидно, что эти ортодоксальность и вера в предопределение, воспринятые русскими от византийских греков, столь же характерны для современного коммунистического режима, как и для прежнего. православно-христианского правления в России, Марксизм, разумеется, западное мировоззрение, но именно западное-то мировоззрение и разрушает Западную цивилизацию; вот почему русскому человеку XX века, от
108
цом которого был "славянофил"22 XIX века, а дедом - истый православный христианин, легко было стать убежденным марксистом. При этом не возникало необходимости изменять унаследованное им отношение к Западу. Для русского марксиста, как и для славянофила или православного христианина, Россия всегда "Священная Россия", а Западный мир, мир Борджиа и королевы Виктории, мир "Самопомощи" Смайлса или Таммани Холла23, безусловно и навсегда погряз в ереси, коррупции и разложении. Мировоззрение, позволяющее русскому народу сохранять неизменным это традиционно негативное отношение к Западу и одновременно служить своему правительству инструментом индустриализации России, с тем чтобы уберечь ее от завоевания уже индустриализованным Западом, - это тот самый удобный, ниспосланный свыше дар богов, который сам падает в руки Избранного народа.
, стаа бросятся нам в глаза? Над всем остальным преобладают две ч П убеждение (уже упомянутое^ что Византия всегда права, и институт ' литарного государства. л "Убеждение в своей неизменной правоте впервые зародилось в'д
II
Постараемся несколько глубже вглядеться в византийское наследие России, которое и сегодня не утратило своего влияния на марксистскую Россию. Если мы обратим свой взгляд на первую, греческую главу византийской истории в Малой Азии и Константинополе в самом начале средних веков, какие наиболее характерные черты нашего сестринского общества бросятся нам в глаза? Над всем остальным преобладают две черты:
| убеждение (уже упомянутое^ что Византия всегда права, и институт тотв-^ литарного государства. л
"Убеждение в своей неизменной правоте впервые зародилось " душах греков в тот момент истории, когда - еще задолго до обретения чувства превосходства над Западом - они сами пребывали в весьма невыгодном и униженном положении. После целых веков политической неразберихи греки наконец-то обрели мир и покой, навязанный им римлянами. Для греков Римская империя была жизненной необходимостью и одновременно невыносимым оскорблением их гордости. Это поставило их перед серьезной психологической дилеммой. Выход они нашли в том, что прибрали к рукам Римскую империю. В эпоху Антонинов24 греческие писатели и философы овладели идеей Римской империи, представив ее как практическое воплощение идеального царства по Платону, а греческие деловые люди получили доступ к государственной службе25. В IV веке н.э. римский император Константин основал в Византии на месте древнего греческого города Новый Рим26. Константинополь по замыслу его латинского основателя должен был стать настолько же латинским городом, как и сам Рим, но к эпохе Юстиниана - двумя столетиями позже - Византия вновь стала греческой, хотя Юстиниан был страстным ревнителем латыни, его родного языка27. В V веке н.э. Римская империя сохранялась - после краха ее западной части, включая и саму Италию, - только в греческих и полуэллинизированных восточных провинциях. На рубеже VI и VII веков, во времена Папы Григория Великого28, латинский Древний Рим оставался бесхозным, заброшенным аванпостом Империи, центром которой стал теперь греческий Новый Рим.
Даже сегодня, если вы спросите греческого крестьянина, кто он есть, и он на минутку забудет, что в школе его учили отвечать на это "эллин", то он скажет вам, что он "ромейос", то есть греческий православный подданный вечной и идеальной Римской империи со столицей в Константине
109
поле. Употребление слова "эллин" для обозначения современного грека - ато возрождение архаизма; слово стало широко употребляться с VI века христианской эры, и теперь антитеза "римлянин" (грекоговорящий приверженец православной Церкви) - "эдлин" (язычник) - заменила прежнюю классическую антитезу "эллин" (цивилизованный человек) - "варвар". Это может показаться революционным изменением, однако природа ВСЕ РАВНО "влетит в окно", ибо один момент - и для греков важнейший - остался неизменным, несмотря на все перемены: грек всегда прав. До тех пор пока греческая языческая культура почитается как высший критерий превосходства, грек упивается своим эллинским происхождением. Но как 11та*ько роли меняются и эллинство в свою очередь свергается с трона и объявляется гкояыбелыо варварства во мгле веков, грек меняет тон и про-яозглашает себя подданным христианской Римской империи. Пусть эллинство потеряет лицо, но только не грек.
Таким обрааом, ловко отстояв свое звание истинного наследника трона, чей бы он ни был, греческий православный христианин идет дальше и "пригвождает" х яюзорному столбу католическое христианство. В IX веке греческий Воеденокий Патриарх Константинопольский Фотий29 указал, что эапддные христиане впали в ересь. Они исказили Символ Веры, включив туда неканонвгаесжое "Ш^ие". Византия всегда права, но в тот момент у нее имелась особая причина подчеркнуть заблуждения Западного Христианства. Фотий сделал свое дискредитирующее теологическое открытие относительно католиков во время первого раунда политических баталий между Византийским и Западным Христианством, в которых сам Фотий был ведущей боевой силой.
То состязание, как и сегодня между Соединенными Штатами и Советским Союзом, велось за политическое и идеологическое влияние на ничейное пространство, лежавшее между двумя противоборствующими силами. В IX веке язычники, которые во время "переселения народов"30 заняли юго-восточную часть Европы и распространились от ворот Константинополя до ворот Вены, начали испытывать тяготение к христианской цивилизации своих соседей. К какому из христианских миров они обратятся за просвещением? К греческому православию Византии? Или к латинскому католическому христианству франков? Благоразумие подсказывало. что предпочтительнее обратиться к той из держав, что географически более удалена и, следовательно, менее опасна в политическом плане; поэтому "моравские язычники, жившие лицом к лицу с франками, обратились к Константинополю31, а болгарские язычники, обитавшие рядом с Византией, обратились к Риму32 - так же как сегодняшние Греция и Турция, лежащие на пороге России, а не Америки, повернулись лицом к Вашингтону, а не к Москве Как только выбор был сделан и стало ясно, что он не отвергнут, началась борьба Запада и Византии за Юго-Восточную Европу, и ставки были столь высоки, что соперничество готово было обернуться столкновениями. Кризис, который Фотий подвел к кульминации, был неожиданно оттеснен на второй план вторжением венгров. Когда эта новая орда язычников к концу IX века укрепилась по обе стороны Дунаяг восточное православие и католичество оказались вновь удобно разъединенными. Но с обращением венгров в Западное Христианство, что произошло в конце Х века33, ссора между двумя соперничающими направлениями христианства возобновилась с новой силой и быстро вылилась в полный и окончательный раскол - схизму 1054 юда34.
