Михаил Бойцов - К чести России (Из частной переписки 1812 года)
[Так] как надлежит когда-нибудь кончить, то в коротких словах после столь плодовитого и нескладного описания скажу, что одно желание всех русских должно быть - продолжение войны, которое неизбежно рано или поздно накажет достойно общего врага, и спасая Россию, спасет всю Европу. Худое положение неприятеля ясно доказывается тем, что просит уже мира, предлагая несомненно все возможные нам выгоды. На передовых постах в разных переговорах французские генералы и Мюрат, неаполитанский король без околичностей говорят нам, что ничего [так] не желают, как прекратить войну. Один из них сказал: "Дайте только нам паспорт(1), мы выйдем все и оставим все по-прежнему, и вы будете в покое". Известно, что он не смел бы заговаривать о том, если бы [это] несогласно было с волею Наполеона. Дерзость его может быть жестоко наказана, лишь бы с нашей стороны твердо устоять в решимости не делать отнюдь миру до совершенного истребления армии его, и если поможет бог, до общей перемены в Европе и избавления [ее] от ига Наполеона. Может сие показаться желанием чрез меру дерзостным, но знав подробно все обстоятельства, смело могу сказать, что для события оного надобно. А именно, твердость с нашей стороны и решительность венского двора, выгоды коего теснее прочих сопряжены с сею переменою, прочее же все уже готово и в действии. Остается согласно выполнить - тогда одно счастье может спасти любимца своего, ибо, действительно, он в худом положении.
Сейчас получено известие от генерал-адъютанта графа Винценгерода, стоящего на Петербургской дороге, что он взял в плен в течение трех недель 2700 человек, которые доставлены в Тверь. На Ярославской дороге также взято несколько сотен. Время стоит у нас хорошее, но зима приближается, и неприятелю минуется час от часу более средства и возможности здесь держаться. Мудрено придумать даже, какие возьмет меры он. Остается одно отступление и то по дурным дорогам с изнуренными лошадьми и имея одну армию пред собою, другую на его дороге, [которые] не обещают ему ничего доброго... Гений его и счастье сопровождали всегда его замыслы - они одни могут его вывести из сего лабиринта. Россия ему - второй Египет. Австрийцы ушли в свои границы, что для нас не токмо полезно, но даже обещает многого впредь(2).
Я предполагаю, что с нетерпением ожидают возвращения курьера, может быть, уже и негодуют на меня, что его задержал, но надеюсь оправдаться, изъясня оному причину. Мы намерены были произвести атаку на неприятельский авангард, которая вчерась с успехом была выполнена(3). Генерал Бенигсен с тремя корпусами, имея большое число казаков под командою графа Орлова-Денисова, пошел в обход и напал на них с левого их фланга. Милорадович - с правого. Неприятель нимало не держался, в беспорядке начал отступать и был прогнан за 15 верст, оставляя большое число своего обоза. Потеря его состоит в одном штандарте, 15 офицерах и до 600 пленных, по сие время приведенных. Значительный же урон его был в пушках, которые казаки брали, как грибы, и взято, по словам их, более 30. Но, [так] как они ко мне еще не доставлены, то достоверного числа сказать не могу. День сей, то есть б октября, не так важен потерею неприятельскою, сколько последствиями своими, ибо придает духа нашим и произведет сильное негодование с их стороны. Впрочем, сие зависит от начальников. Мы вчерашний день потеряли весьма мало, но, к несчастью, лишились хорошего корпусного командира - генерал-лейтенанта Багговута, убитого 3-м или 4-м неприятельским ядром. Партии наши вчерась также доставили значущее число пленных нижних чинов, также и офицеров. Теперь тороплюсь отправлять курьера в надежде, что не будут недовольны мною.
П. Кикин<...>
М. И. Кутузов - жене.
7 октября. Лагерь под Тарутином
Бог мне даровал победу вчерась при Чернишне(4) ; командовал [французами] король неаполитанский. Были они от 45 до пятидесяти тысяч(5). Немудрено было их разбить, но надобно было разбить дешево для нас, и мы потеряли всего с ранеными только до трехсот человек. Недостало еще немножко щастия, и была бы совсем баталия Кремская(6). Первый раз французы потеряли столько пушек и первый раз бежали, как зайцы. Между убитыми много знатных, об которых к государю еще не пишу, не зная наверное.
Я вчерась говорил с одной партией пленных офицеров и сегодни получил от их благодарное письмо, которое посылаю только для семьи, а не для публики. <.">
А. Е. Измайлов - Н. Ф. Грамматину.
7 октября. С.-Петербург
...>Потеря Москвы с самого начала навела на нас, петербургских жителей, большой страх, но благодаря богу, страх наш мало-помалу прошел и уступил место надежде. Несмотря на то, что в прошедшем месяце отправились отсюда на Крохинскую пристань(7) многие караваны с казенным имуществом, жители не думают теперь выбираться из Петербурга, да и из прежних беглецов многие от дороговизны воротились назад и раскаиваются в напрасном своем страхе.
Общество наше(8) еще существует, только собрания сделались малочисленное. Некоторые из членов уехали отсюда, в том числе и П. М. Карабанов. Он послан по казенной надобности и теперь уже, думаю, окончил благополучно свое плавание.
А соименитый вам Н. Ф. Остолопов в самый день кровопролитного Бородинского сражения 26-го августа, едучи сюда из Вологды, ранен был на дороге близ Череповца весьма опасно разбойниками, которые ограбили его почти на 7 т. р. Удивительно, как он остался жив, ибо по одному направлению попали ему в висок две картечи. Но теперь опасность совершенно миновалась, и он написал стихи на смерть раненного с ним в один день князя Багратиона.
После отъезда вашего отсюда родился у меня сын Платон. Хотя ныне в надежде и на Кутузова, и на Витгенштейна мы гораздо спокойнее прежнего, но несколько времени назад и не знал я, что делать с шестерыми ребятишками, а особливо слышав о варварствах, которые делались в Москве просвещенными нашими врагами. Вот до чего довело нас пристрастие к французам! Несмотря на все это, и теперь еще многие не могут отвыкнуть от французского языка и театра. <...>
М. А. Волкова - В. И. Ланской.
7 октября. Тамбов
С третьего дня мы подверглись нового рода мучению: нам приходится смотреть на несчастных, разоренных войной, которые ищут прибежища в хлебородных губерниях, чтобы не умереть с голода. Вчера прибыло сюда из деревни, находившейся в 50 верстах от Москвы (по Можайской дороге), целых девять семейств: тут и женщины, и дети, и старики, и молодые люди. Все помещики, имевшие земли в этой стороне, позаботились вовремя о спасении своих крестьян, дав им способы к существованию. Государственные же крестьяне принуждены были дождаться, покуда у них все отнимут, сожгут их избы, и тогда уже отправились по русской пословице куда глаза глядят. Крестьяне, виденные нами вчера, были разорены нашими же войсками; мне их стало еще жальче оттого, что, рассказывая о всем, с ними случившемся, они не жаловались и не роптали. В такие минуты желала бы я владеть миллионами, чтобы возвратить счастье миллиону людей, им же так мало нужно! Право, смотря на этих несчастных, забываешь все свои горести и потери и благодаришь бога, давшего нам возможность жить в довольстве посреди всех этих бедствий и даже думать об излишнем, между тем как столько бедных людей лишены насущного хлеба. Пребывание мое в Тамбове при теперешних обстоятельствах открыло мне глаза насчет многого. Находись я здесь в другом положении, думай лишь об удовольствиях и приятностях жизни, мне здешние добрые люди непременно показались бы глупым и очень смешными. Но прибыв сюда с разбитым сердцем и с душевным горем не могу тебе объяснить, как благодарны были мы им за ласковые к нам поступки. Все наперерыв стараются оказать нам услуги, и нам остается лишь благодарить этих добрых соотечественников, которых мы так мало знаем. Правда, здесь не встретишь молодых людей, которых все достоинство заключается в изящных манерах, которые украшают своим присутствием гостиные, занимают общество остроумным разговором, но, послушав их, через пять минут забудешь об их существовании. Вместо них сталкиваешься людьми, быть может, неуклюжими, речи коих нецветисты и неигривы, н которые умеют управлять своим домом и состоянием, здраво судят о делах и лучше знают свое отечество, нежели многие министры. Сначала, привыкши к светской болтовне, мы их не могли понять, но мало-помалу мы свыклись с их разговором, и теперь я с удовольствием слушаю их рассуждения о самых серьезных предметах. <...>
Д. С. Дохтуров - жене.
8 октября. [Тарутино]
Третьего дня у нас было очень хорошее дело. Авангард неприятельский под командою Мюрата был нами атакован нечаянно и разбит вдребезги. Взято у них более 30 пушек со всеми снарядами, более тысячи [человек] в плен попались. Слава богу, дело было хорошее, а что всего лучше: нам стоит весьма мало, только весьма жаль: бедный Багговут убит. Вот судьба - бог его спас в кровопролитных делах, а тут, где такая малая потеря, как нарочно, он один из значущих убит. Даже ни одного штаб-офицера не потеряно. Я чрезвычайно о нем сожалею - он был храбрый и достойный человек. Он, я думаю, будет похоронен со всею военною церемониею. Надо, по крайней мере, отдать последний долг хорошему слуге и верному сыну Отечества. <...>
