А Немировский - Слоны Ганнибала
Это было первое сражение, в котором пришлось участвовать Масиниссе. Воины его отряда имели по два коня. На одном они скакали, другого держали на поводу. Во время битвы они перескакивали с уставшей лошади на свежую. Сам Масинисса решил положиться на одного Мерга.
Страшен был натиск римских манипул. Римляне знали, что от исхода сражения зависит их возвращение на милую сердцу родину, и они решили или победить, или умереть. Другое дело иберы, из которых состояло войско Газдрубала. В случае победы им предстояло отправиться в Италию на помощь Ганнибалу. Иберы предпочитали потерпеть поражение на родине, чем идти на чужбину.
И потому, едва только с обеих сторон были брошены дротики, центр карфагенской армии, состоявший из иберов, начал отступать. С большим упорством шел бой на флангах, где Газдрубал поставил ливийцев. Никакими усилиями римлянам не удавалось раздвинуть эти фланги, но и Газдрубал не мог их сомкнуть и повторить в Иберии Канны.
Римляне ввели в бой свою многочисленную конницу, преимущественно из иберийских союзников. Но всадники Масиниссы, уступавшие римской коннице в численности, надежно прикрывали свое войско. Каждый нумидиец сражался за двоих. Их кони не знали устали. А Масинисса сражался за пятерых. Всадник на белом коне появлялся то там, то здесь, и казалось, что это сам бог Мелькарт в человеческом облике.
К вечеру, сломленные искусством римских бойцов, карфагеняне начали отступать к своему лагерю. Нумидийцы следовали за пехотой, защищая ее фланги.
Но что это такое? Всадник на белом коне отделился от своих и понесся в самую гущу римлян. Не успели римляне крикнуть, как Масинисса подскакал к знаменосцу и выхватил у него из рук полотнище с изображением дятла значок манипула. Крик ужаса вырвался из сотен глоток. Потерять знамя легион равносильно поражению. Позор ожидает всех. Несколько римских всадников рванулось в погоню за смельчаком.
Масинисса прижался к шее Мерга. Ветер свистел у него в ушах и раздувал римскую тряпку, которую он не успел засунуть в плащ. На мгновение Масинисса пожалел, что во время боя не имел двух коней. Мерг устал, он тяжело дышит, а у римлян свежие и сильные кони. Римляне нагоняют. Тряпка, которую он держит в левой руке, притягивает их и умножает ярость. Враги уже могут достать его или Мерга дротиком. Чего же они медлят? Масинисса взглянул вперед и увидел в нескольких шагах от себя широкий ручей. "Римляне хотят меня взять живьем", - подумал Масинисса и хлестнул Мерга римской тряпкой.
Легко, без каких-либо усилий, лошадь взвилась под ним и перелетела через ручей. Римляне едва удержали своих коней у обрыва. Обернувшись, Масинисса слышал бессильные проклятия, которые враги посылали ему вдогонку.
Проскакав еще немного, нумидиец спешился. Бросив на землю римское полотнище с изображением птицы, Масинисса стал рядом с Мергом и погладил его по крутой потной шее.
Мерг вздрогнул и протянул черную губу к своему господину, словно желая схватить его за край одежды.
- Софониба не знает, от какой мы с тобой ушли беды, - сказал тихо Масинисса.
В годы своих странствий по Ливии, когда ему подолгу приходилось быть одному или находиться среди чужеземцев, Масинисса привык разговаривать с Мергом. Ему казалось, что конь понимает слова и отвечает по-своему наклоняет голову, поводит ушами и тихо ржет.
- Эту римскую птицу, - продолжал нумидиец, - я пошлю Ганнону. - Пусть старик повесит ее у себя над головой, а если ему будет мало одной этой птицы, мы с тобой добудем другую. Правда, Мерг?
Мерг затряс головой и тихо заржал.
Небо уже покрылось звездами. Из-за гор показался лик Танит, и долина Ибера озарилась ее мягким светом. Масинисса стоял, запрокинув лицо; взгляд его перебегал от одного созвездия к другому. Так кормчий в безбрежном море ищет звезду, указывающую путь гауле. А разве любовь, которую дарует Владычица людям, не та же звезда? Чем бы были без нее смертные? Они бы рыли землю, как кроты, и ползали бы по ней, как черви. Они бы затерялись во мраке жизни, погрязли в своих жалких будничных делах и заботах без цели и желаний, без светлой радости и окрыляющих надежд. Без любви они не пели бы песен и не перебирали струны из овечьих кишок. Без тебя, о Танит, они не рвали бы цветов и не называли своих возлюбленных их именами.
- Как ты думаешь, друг, - спрашивал нумидиец Мерга, - не это ли звезда Софонибы?
Мерг нетерпеливо заржал, словно призывая Масиниссу в путь.
- Ты прав, - молвил Масинисса, - нам пора. Газдрубал и Магон, наверно, уже думают, что нас взяли боги смерти. А мы явимся и покажем это.
Масинисса поднял с земли полотнище и легко вскочил на спину Мерга.
ДВА БРАТА
Гаула накренилась от толчка. Магон, сидевший на корме, чуть не упал за борт. Перед тем как спуститься со сходен, Магон еще раз взглянул на берег, украшенный зданиями, садами и рощами. Искусство людей здесь состязалось с самой природой. Как жаль, что брату удалось захватить лишь крошечный отрезок этого побережья! Нола, Неаполь и другие его города, сверкающие, как драгоценные камни в золотой оправе, остались верны Риму. Магон слышал, что под Нолой Ганнибал потерял две с половиной тысячи воинов и, что еще страшнее, целое лето. А Ацерры, жалкий городишко, близ которого пристал к берегу корабль Магона, был покинут самими жителями и достался Ганнибалу полуразрушенным.
Дорога в Капую шла виноградниками. Вязы, вокруг которых вились лозы, как воины, рядами стояли до самых холмов. Было время сбора винограда. Рабы сносили корзины, наполненные янтарными и пурпурными гроздьями, к дороге и привязывали их к спинам маленьких осликов.
Лагерь Ганнибала находился не в самой Капуе, а в четырех римских милях от нее, на берегу реки Вольтурн. По дороге к лагерю Магону то и дело попадались наемники. Они шли по двое, по трое и горланили песни на своих варварских наречиях. Некоторых сопровождали женщины, полуобнаженные, с лицами, раскрашенными киноварью.
У самой дороги на траве развалились трое воинов, судя по одежде иберы. До Магона донеслись обрывки их пьяной болтовни.
- Иду я из амфитеатра, а она стоит на углу. Глаза - вот! И остальное...
Хохот заглушил эти слова.
- А где ты ее оставил? Там же?
Еще взрыв хохота.
Нет, не воинскими подвигами хвалятся захмелевшие наемники. И вообще, глядя на них, трудно поверить, что войско находится во вражеской стране. Магону стало многое понятно. У брата появился новый опасный враг распущенность, роскошь. Этот враг проник в армию и разрушает ее изнутри, как червь яблоко. После страшных бедствий в горах, кровопролитных сражений, грязи, крови войско попало в этот благословенный край. Он был наградой за все, что перенесли воины. И вполне заслуженной наградой! Отнять эту награду, лишить воинов того, что у них под рукой и чего они заслужили, бессилен и сам Ганнибал.
Ганнибал, крепко обняв брата, повел его и спутников к богато накрытому столу. Потягивая из серебряной чаши фалернское, обгладывая куриное крылышко, Магон думал о своем: "Разве люди, сражавшиеся под Тразименским озером и Каннами, не имеют права на удобную постель, на хорошее вино, на вкусную еду? Но это и есть роскошь, которая губит войско".
У Магона и его спутников после двухнедельного плавания был отличный аппетит. Когда стол опустел, Ганнибал обратился к Магону:
- А теперь, брат, расскажи, что ты привез.
С каждым словом Магона перед Ганнибалом вырисовывалась страшная картина бедствий, какие пришлось перенести карфагенянам в Иберии: мятеж начальников кораблей, отпадение иберийских союзников и, наконец, битва при Ибере. Здесь проявил себя Масинисса.
- Молодец Масинисса! - воскликнул Ганнибал. - Он вполне достоин той награды, к которой так стремится.
- Ты говоришь о руке Софонибы?
Ганнибал кивнул головой.
- Я подозреваю, что Ганнон ведет нечистую игру, - с тревогой заметил Магон. - Ходят слухи, что, после того как Сифакс послал против Карфагена конницу, Ганнон стал сговорчивее. Он хочет отдать свою дочь Сифаксу в обмен на мир и союз против Рима.
- Торгаш! - с презрением воскликнул Ганнибал. - Наш отец выдал Саламбо за Нар-Гаваса, но он не предлагал ее тому, кто даст дороже. Конечно, ему выгоднее Сифакс - он царь, а Масинисса даже не наследник.
- К тому Сифакс богат, а у Масиниссы нет ничего, кроме коня Мерга. А какой это конь! Я отдал бы за него все богатства...
- ...если бы ты их имел, - перебил Ганнибал брата. - А, насколько я понимаю, тебя война обогатила не больше, чем меня. Все, что присылают из Карфагена, что удается добыть силой или по договору, - все идет наемникам. А войне не видно конца.
- Скоро, уверенно сказал Магон. - Газдрубал готовит свою армию для перехода через Альпы по твоему пути. Вместе с ним пойдет и Масинисса. Когда мы все трое соберемся в Италии, Риму не выдержать. Римляне сами предложат мир.
КАЗИЛИН
Этот маленький городок на реке Вольтурне до войны с пунами ничем не был знаменит. Его укрепления уступали по своей высоте и охвату стенам доброй сотни других городов Италии. В летописях не сохранилось свидетельств того, что в Казилине родились какие-нибудь знаменитые мужи или в окрестностях этого города случились какие-либо чудеса. Надо же было, чтобы слава избрала этот город из сотни других!
