В. Болоцких - История России. Том 2. XIX–XX века. Учебное издание
По валовому промышленному производству (5,7 млрд рублей, 3,8% общемирового) Российская империя уступала даже Франции, находясь на пятом месте в мире.113 Несмотря на огромные запасы и растущую добычу, добываемого в России каменного угля не хватало и его ввозили из Англии и Германии (в 1912 г. – 334 млн пудов угля или 15% к добытому и 47 млн пудов кокса). Нефтедобыча достигла пика в 1901 г. (706 млн пудов), а затем колебалась около цифры 560 млн пудов. Условное душевое потребление чугуна считается одним из главнейших показателей промышленной мощи страны. В 1912 г. на душу населения чугуна приходилось в США – 285 кг, Бельгии – 190, Германии – 156, Франции – 106, Англии – 105 (1911 г.), Австро-Венгрии – 44 (1911 г.), России – 28 кг. Цифры показывают, что Россия выпала из пятерки действительно соревнующихся стран. Если производство чугуна на душу за один год (с 1911 г.) возросло в США на 56 кг, в Бельгии – на 17, в Германии – на 20, то в России – лишь на 3 кг. Своего чугуна не хватало и его ввозили по 36 млн пудов ежегодно, экспортируя десятки миллионов пудов железной руды.
По плотности железнодорожной сети на 100 кв. верст Европейскую Россию превосходили: Великобритания – в 15 раз, Германия – в 10 раз, Франция – в 6,5, Австро-Венгрия – в 6 и США – в 5 раз.114
Такие качественные российские показатели как объём промышленного производства на человека и годовая выработка одного рабочего составляли половину среднемировых значений, в 5—10 раз уступая США, Германии и Великобритании.
О том, что Россия находилась ещё только в самом начале пути к индустриальному обществу говорят данные об условиях жизни и уровне потребления её жителей. Средний бюджет рабочих семей в начале XX в. составлял: в Европейской России – 350 рублей, в Петербурге – 440, в США – 1300, в Англии – 936. Средний заработок чернорабочего был в 1904 г. в США 71 рубль при продолжительности рабочей недели 56 часов, в Англии соответственно 41 рубль и 52,5 часа, в Германии – 31 рубль и 56 часов, во Франции – 43 рубля и 60 часов, в России – 17,5 рубля и 62,5 часа. Не в пользу России была структура питания её населения. В 1913 г. в России потребляли больше, чем в США (в расчёте на душу населения в кг) хлеба – соответственно 200 и 113, картофеля – 114 и 86, примерно равным было потребление овощей – 40 и 44,5, но по другим основным видам продуктов сравнение далеко не в пользу России – мясо – 29 и 77, молоко – 154 и 343, фрукты – 11 и 66, сахар – 8,1 и 37, яйца – 48 штук и 303.115
В начале XX в. ведущие мировые державы, включая Россию, втянулись в гонку вооружений, шла усиленная подготовка к большой войне. Военно-технический потенциал Российской империи отражал её общую отсталость. По всем основным показателям оснащения армии как традиционным, так и новейшим вооружением, Россия не дотягивала даже до среднемирового уровня, значительно уступая армиям не только высокоразвитых индустриальных держав – Германии и Франции, но и Италии, Австро-Венгрии и Японии.
Российская промышленность даже в мирное время могла обеспечить в лучшем случае только текущие нужды вооружённых сил в основных типах вооружений – артиллерии, винтовках, снарядах и патронах, но стратегических резервов не хватало даже по винтовкам, а таких современных ударных систем, которые определяли боевую мощь – пулемётов, автотехники, новейших типов боевых кораблей – было в 2—5 раз меньше, чем в германской и французской армиях.116
Приведённые здесь конкретные данные о слабости экономического и культурного развития дореволюционной России всего лишь констатация факта. Россия в начале XX в. была в основном аграрной страной, с примитивным в своей массе сельским хозяйством, перед ней стояли задачи не строительства социализма, а перехода на индустриальную стадию. Возможны были два разных способа индустриальной модернизации страны – через государство и внеэкономическое принуждение по отношению к крестьянству или через рынок с его частной собственностью, рыночными принципами экономического поведения и неизбежным имущественным и социальным расслоением крестьянства, образованием на его основе сильных фермерских хозяйств, с одной стороны, и превращением основной массы в наёмных работников, с другой. С разной степенью вероятности реальны были оба варианта развития, первый опирался прежде всего на казённую промышленность, второй – на динамично растущую частную. В любом случае, переход значительной массы населения из аграрной сферы в индустриальную, сопровождающийся резким изменением характера занятий, условий и образа жизни, всегда связан с многочисленными конфликтами и социальными потрясениями. Проблема только в том, что царь и большинство его бюрократов хотели развивать казённую промышленность, а сельское хозяйство и политическую жизнь оставить без изменений, а это невозможно.
Два способа индустриализации России отражали наличие в ней двух основных социально-экономических, хозяйственных укладов, опиравшихся на разные типы цивилизаций: традиционного, «почвенного», полупатриархального, полунатурального и мелкотоварного в деревне с соответствующими образом жизни и методами хозяйствования большинства крестьян-общинников и дворян-землевладельцев с казённой промышленностью с полным отсутствием в ней рыночных механизмов регулирования и элементами едва ли не крепостнических методов использования рабочей силы.
И второго уклада – западного, капиталистического, рыночного, которому соответствовали крестьянские хозяйства фермерского типа и предпринимательские хозяйства дворян и купцов в сельском хозяйстве и частная промышленность, которая в предвоенные годы вышла за рамки в основном текстильной и перерабатывающей промышленности и даже вторглась в святая святых Российского государства – в производство вооружений и всё более успешно конкурировала с казённой промышленностью во всех отраслях.
Традиционный уклад переживал сильнейший внутренний кризис, связанный с малоземельем крестьян, низкой производительностью труда, особенно в деревне, неспособностью отвечать на вызов времени в международном масштабе. Внутренний кризис старого уклада не мог уже разрешиться в его собственных рамках из-за постоянного и неизбежного роста сельского населения (необходимость иметь много детей при низкой производительности труда, плохой технической вооруженности как гарантии в старости родителей и выживаемости сельского населения). А рост земледельческого населения неизбежно вёл к сокращению размеров наделов на душу населения. Предел здесь – исчезновение неосвоенных земель.
Два уклада, сосуществовавшие уже достаточно давно более или менее мирно, в начале XX в. вступили в острую схватку – им становилось всё более и более тесно. Развитие рыночного уклада подрывало основы почвенного, уничтожало основу для благополучия верхушки старого общества, тесно связанной с этим укладом, разрушало образ жизни миллионов людей, от царских сановников и самого царя до самого бедного крестьянина. И неудивительно, что первые десятилетия XX в. в России – это время бурь и потрясений.
8.2. Политическое положение в России
8.2.1. Царская бюрократия
Борьбе социально-экономических укладов соответствовала политическая борьба в России, борьба различных классов и социальных слоёв за лидерство и значит за способ проведения индустриализации, соответствующей их интересам.
Бюрократия (та её часть, которая понимала необходимость и неизбежность индустриализации) считала возможным совместить индустриализацию с самодержавием. Либералы (обуржуазившиеся помещики и буржуазная интеллигенция) полагали, что это невозможно и что страна должна идти по конституционному пути, должна быть предоставлена большая свобода личности, частной инициативе. Радикальная и революционная интеллигенция шли дальше, требуя республики.
Претензии правящей бюрократии на монопольное руководство страной и во время индустриальной модернизации была основана не только на эгоизме, стремлении сохранить свои привилегии и власть, хотя эти соображения играли огромную роль. В силу исторических особенностей государство в России играло исключительную роль во всех сферах жизни, в том числе в экономике, особенно в промышленности.
Политическая концепция Витте, министра финансов в 1890-е гг., а затем председателя Совета министров в 1905 г., строилась на идее, что монарх должен опираться на «просвещённую бюрократию» и тогда не нужны политические партии, которые никогда не смогут подняться до бюрократии, потому что в своей деятельности руководствуются, в отличие от «государственной» касты, исключительно узкопартийными интересами, уступают бюрократии и по части искусства управления государством. В свою очередь, базой «просвещённой бюрократии» для него был высокоразвитый капитализм в промышленности и сельском хозяйстве, развитию которого «просвещённая бюрократия» будет энергично способствовать. Точнее, речь шла о допущении частной собственности и частной инициативы в промышленности и сельском хозяйстве, но под жёстким контролем государства и в его интересах.
