Н Пигулевская - Византия на путях в Индию
Караванная торговля неизбежно создавала крупные торговые операции, которые производились в пограничных городах, на сезонных и годовых ярмарках; кражи и обман были обычным явлением и затрагивали интересы не только отдельных лиц, но и целых городов.
Правом беспошлинной торговли, и притом не в каком-либо определенном городе империи, пользовались "послы и следующие на казенных лошадях для оповещения". Они имели право рассчитывать на соответствующее внимание и заботу, а также торговать привезенными с собою товарами беспрепятственно и беспошлинно.10 Но это не должно было принимать слишком длительного характера. Если послы оставались на долгое время в какой-либо провинции и, следовательно, могли вести длительно свою торговлю, то им предлагали подчиниться общим правилам и не злоупотреблять своим положением.11 Неприкосновенность имущества послов и посланцев из другой страны была древним обычаем, одинаково принятым как на Западе, так и на Востоке. Беспошлинная покупка и продажа практиковались послами, и Лиутпранд в ? в. получил разрешение приобрести разные сорта шелка, в том числе царского, пурпурового, и вывезти их из Константинополя.
Посольству Маниаха от согдов в конце VI в. тоже было разрешено ввезти в столицу и продать большое количество шелковых тканей.
Договор 562 г. входит в подробности, имеющие большой интерес для уяснения формальной стороны заключения дипломатических соглашений с Византией. При заключении этого многолетнего договора было оговорено, что "по древнему обычаю" год должен содержать 365 дней. После ратификации договора цари обоих государств обменялись грамотами договора (??????). Грамоты были вписаны еще в две книги, причем тщательно выверяли точность перевода и по форме, и по смыслу. Подлинные грамоты были свернуты, и к ним были приложены печати на воске.12 Текст договора был составлен на двух языках - по-гречески и по-персидски - при участии двенадцати переводчиков: шести персов и шести ромеев. Экземпляр договора на персидском языке был отдан византийскому послу Петру, а на греческом языке был выдан Петром персидскому послу.13 Персидский посол, кроме того, взял экземпляр на персидском языке, не скрепленный печатями, византийский посол взял греческий экземпляр без печатей.
Несмотря на соблюдение всех сложных формальностей, договор этот был нарушен задолго до истечения его срока. Император Юстин II отказал персам в дотации. В то же время византийская дипломатия деятельно искала новых путей и соглашений за пределами Персии, поддерживала и прямых ее врагов - тюрков, и соперников в торговле - согдов.
ВИЗАНТИЯ И ТОРГОВЫЕ ПУТИ КАВКАЗА
Важное торговое значение Кавказа в значительной мере и было причиной того, что он являлся яблоком раздора между Византией и Ираном. Этническая его раздробленность способствовала тому, что отдельные территории могли попадать в руки более предприимчивых, активных и мощных соседей.
До времени арабского завоевания византийские хроники и законодательство пестрят упоминаниями различных городов Закавказья, особенно Армении. В частности, в IV в. Артакса - Арташат, - столица Аршакидской Армении, упоминается как центр, в котором официально была допущена торговля империи с персами.14 В настоящее время установлено и местонахождение Артаксы на левом берегу Аракса в среднем его течении. Особо важного значения достигает Арташат в первой половине IV в., до походов Шапура II в 364-367 гг. н. э. С 428 г. политическим центром Армении становится соседний Арташату Двин, на который часто переносится это старое название. В арабское время Артакса была загородным местом при Двине, вероятно играла роль рабада, судя по тому, что арабские источники называют ее "городом красильщиков".15 Карта Кастория, составленная во второй половине IV в. н. э. (см. иллюстр.), дает представление о многочисленных дорогах Армении, в частности, о тянувшихся из Арташата Двина в Иверию к Армастике и Тфилиде (Тифлис, Тбилиси), на восток к городам Аксарапорти и Аквилеи, а на запад к Севастополю (Фазис) у впадения реки Фазиса (Риона) в Черное море. Развитые торговые связи Армении характеризует в своих трудах академик Я. А. Манандян, уделяя особенно много внимания итинерариям и исторической географии.16
Направление караванных дорог особенно характерно. Так, в Экбатане скрещивались северный путь, следовавший через Гекатомпил, и южный - из Мерва и Самарканда и из Индии через Кандагар. Из Эктабана в северном направлении пути шли на Арташат, а более короткий путь, минуя Селевкию, достигал Нисибина. Роль столицы сасанидов в торговле с Индией была очень значительной, так как индийские товары доставлялись туда с юга, через Персидский залив и вверх по Тигру. В торговле сухопутной товары Дальнего Востока, главным образом Китая, обычно привозились в Арташат и Нисибин, откуда они доставлялись в византийские пределы.17 В связи с этим находится возникновение ряда крупных городов на пути из Двина в Трапезунд, в том числе Ани, Каре, Арцни.18 О значении Ани как центра торговли и ремесла говорят данные раскопок.19 Культурное влияние Закавказья на всю Переднюю Азию давно установлено.
Эти факты общего характера превосходно объясняют, почему соперничество и борьба между Византией и Ираном неизбежно перекидывались в Закавказье. Часть Армении, находясь в орбите персидской державы, имела постоянные связи с той частью, которая была присоединена к империи,- этим в полной мере обеспечивался быстрый торговый обмен. Всякий раз, когда экономическая борьба между двумя державами переходила в войну, Армения втягивалась в нее или становилась полем военных действий.
Торговые пути через Армению, возможность получить через ее посредство наряду с другими товарами и шелк, несомненно играли значительную роль в тех дипломатических сношениях, которые налаживала Византия. Известны многочисленные описания богатства, изделий и товаров в городах Закавказья. Чисто экономические интересы империи совершенно очевидны в инцидентах середины VI в. с цанами (лазами), где введение монополии тяжело легло на местный обмен и торговлю.
Но особенно существенно, что Византия намечает возможности своего влияния в Причерноморье и на Северном Кавказе. Одним из ее испытанных политических приемов была христианизация. Один из гуннских князей, Грод, правивший в Боспоре, на побережье Черного моря, принял в 534 г. крещение. Но это вызвало возглавленное его братом Маугером восстание гуннов, в результате которого Грод был свергнут.
Известен и другой факт, связанный с попытками Византии утвердить свое влияние на Северном Кавказе, - поддержка, оказанная ею в христианизации гуннских племен, начатой одним из представителей Албании (Армении).20 Эти племена, населявшие Прикаспийские области Предкавказья, были в состоянии кочевом или полукочевом; так, Захария Митиленский говорит, что у них нельзя было найти "покойного местопребывания". К этим гуннам был послан из Византии посол Пробос, который "пришел с посольством от императора, чтобы купить из них воинов для войны с народами". Вербуя наемников для войска. Пробос в то же время сделал ряд шагов для укрепления христианства и заключения дружественных сношений с этими племенами. Насколько дальнозорка была эта политика, видно из того, что лет через 30-40 византийские послы, отправленные в Среднюю Азию, попытались вернуться оттуда, обогнув с севера Каспийское море. Они везли с сопровождавшими их согдами большое количество шелка. Достигнув областей Северного Кавказа, посольство могло рассчитывать на дружески расположенных к ним гуннов.
Вообще же путь этот через Северный Кавказ и северное побережье Каспийского моря в Среднюю Азию, представлявший большие опасности, не был привычным.
В первой четверти VI в. при Юстине I (518-527) Византия особенно сильно чувствовала свою зависимость от персидской торговли. Шелк-сырец, доставлявшийся персами, обходился очень дорого; непомерно повышались из-за этого цены и на выделанный из шелка товар, что ставило под угрозу работу мастерских в Византии. Необходимо было искать новых возможностей для доставки этого драгоценного сырья.
С южной Аравией Византию связывали не только морские, но и караванные пути. В Иемене тогда утвердилось государство химьяритов, с которым, как и с арабскими шейхами, вдоль всего "пути благовоний" Константинополь поддерживал постоянные дипломатические отношения. Из Иемена корабли шли в Адулис к эфиопам, откуда снаряжались караваны судов на юго-восток Африки, на Малабарское побережье Индии и остров Цейлон.
Однако попытка Византии упрочить свои торговые связи в Иемене кончилась неудачей, как было выше указано. Чтобы соперничать в Индийском океане с персами, Эфиопия также не была достаточно сильна. Византийской дипломатии приходилось продолжать свою ловкую политику с различными арабскими шейхами и мелкими государствами, которые участвовали в караванной торговле и способствовали, в частности, перевозке шелка. Перед ней стала и другая задача,- минуя Иран, попытаться связать себя непосредственно с государствами Средней Азии и там получать в свои руки необходимое сырье. Эти попытки и были сделаны.
