Олег Курбатов - Военная история русской Смуты начала XVII века
И все же в 1608 г. царским дипломатам удалось достичь Крыма и заключить с ханом Казы-Гиреем соглашение о военном союзе против Лжедмитрия II. Крымцы без промедления совершили поход на занятую повстанцами территорию, а летом 1609 г. повторили его в большем масштабе. Набегам подверглись Оскол, Ливны, Орел, Волхов. В июле по Изюмскому шляху калга Джанибек-Гирей дошел до Коломны, окрестностей Серпухова и Боровска[206]. Через год, во время Клушинской битвы, крымцы Богатырь-Гирея и ногайцы Белгородской орды Кантемира-мурзы (10–15 тыс. человек) перешли Оку. Царь Василий попытался использовать их против Лжедмитрия II, направив к ним посольство с богатыми дарами. Крымцы не проявили особой настойчивости в атаке укрепленного обоза самозванца[207].
Обстоятельствами Смуты воспользовались и подданные московского царя — Большие ногаи и другие кочевники Нижнего Поволжья[208]. В 1606 г. юртовские и едисанские татары подчинились астраханскому воеводе кн. И. Д. Хворостинину и присягнули «Дмитрию Ивановичу». Глава Большой Ногайской орды кн. Иштерек, напротив, после долгих колебаний «шертовал» царю Василию и вошел в контакт с боярином Ф. И. Шереметевым. Однако последний сам находился в затруднении, а в 1608 г. вообще ушел из Царицына к Казани и Нижнему Новгороду. В итоге Иштерек стал снова независим во внешних сношениях, а его мурзы силами до 7-10 тыс. человек начали набеги на Русскую землю. Все это цинично оправдывалось борьбой с «воровскими» городами и отсутствием сведений, какие места воровские, а какие верные. В 1610 г. они участвовали в походах крымцев под Серпухов и в Рязанскую землю. В 1611 г. «разоренье» в украинных городах учиняли одновременно и крымцы, и ногаи, и черкасы, и вольные казаки, и «литва» — татары «жили без выходу» в Рязанской земле, а в Лихвинском уезде «вывоевали» даже овец.
Интересно, что и царь Василий, и руководители Первого ополчения, унимая мурз от набегов хотя бы увещеваниями и посольствами, приглашали на службу против польского короля 2–3 тыс. «лучших ратных людей» Ногайской орды, и однажды это почти удалось. Прокофий Вразский, прибыв летом 1611 г. в Большую Ногайскую орду, еще от имени Шуйского сумел склонить к такому походу не самого Иштерека, а его старого соперника и врага Москвы — Аксак-Кельмамет-мурзу с 5 тыс. ратных людей, — и только согласные уговоры родственников и «всей земли» отвратили решительного воина от царской службы.
Огромный поток русского полона, хлынувший на рынки Крыма и Средней Азии, на Востоке вспоминали еще долго. Цены на пленников сильно упали, а в 1620-х гг. персидский шах Аббас, принимая царских послов, выразил удивление, что в Московском государстве еще кто-то живет. Достаточно сказать, что только в 1619 г. в орде Больших ногаев находилось 15 тыс. непроданных полоняников — их пришлось освободить после присяги Иштерека новому царю.
10.9. Земский собор 1613 г
В декабре 1612 г. в освобожденную столицу стали съезжаться представители сословий из разных городов России — всего более 700 человек[209]. Они не имели единого мнения о кандидате на царский стол, но, судя по всему, глубоко осознавали свою ответственность и главную задачу — покончить со Смутой. Вместе с тем с избранием надо было торопиться, тем более что многие ратные люди не желали ехать на службу до завершения Собора Наиболее решительно в этом плане высказывались «вольные казаки» обоих ополчений, которых насчитывалось не менее 6 тыс. человек (а с «чурами» — до 10 тыс.)[210]. Все они, конечно, были верными поборниками «по православной вере христианской», но имели свой политический опыт и взгляды. Не без их влияния делегаты заранее целовали крест на том, что «не хотеть» на царство иноземных королевичей, а также «Маринкиного сына» и других самозванцев — сторонники «Ивана Дмитриевича» давно ушли с Заруцким. Тем не менее твердо держалось убеждение о необходимости «настоящего» царя «от царского корня»: примеры Бориса Годунова и Василия Шуйского заставляли отвергать новые боярские кандидатуры, «смеясь безумию таковому».
Обстановка в столице накалялась: сидевшие в Кремле бояре бежали от казачьих насилий в Ярославль, «вольные люди» не давали проходу дворянам, а после казачьего круга потребовали у правительства ускорить выбор царя: «Дайте нам на Росию царя государя, кому нам служить». Когда начальствующие князья и бояре предложили им на выбор кого-либо из себя, поскольку «царские роды минушася», атаманы заявили свое мнение: «Князи и боляра и все московский вельможи, но не по Божей воли, но по самовластию и по своей воли вы избираете самодержавна. Но по Божии воли и по благословению благовернаго и христолюбиваго государя царя и великаго князя Феодора Ивановича всеа Росии при блаженной его памяти, кому он, государь, благоволил посох свой царский и державствовать на Росии князю Федору Никитичу Романова. И тот ныне в Литве полонен, и от благодобраго корени и отрасль добрая, и есть сын его князь Михайло Федорович. Да подобает по Божии воли тому державствовать»[211]. После этого казаки вместе закричали о своем решении и «многолетствовали ему государю».
Под их давлением Собор прервали на три недели и послали тайно в города проведать об отношении к кандидатуре Михаила. Получив согласие из всех областей и «поговев» первую седмицу Великого поста, «вся земля» наконец провозгласила царем юного сына Филарета Никитича. Однако на этом ни деятельность Собора, ни «выборного человека» Козьмы Минина не прекратилась. Воссоздав из пепла свое заветное Царство со всеми символами былого величия, земские «миры» не спешили уходить на покой, в ежедневные бытовые заботы. Напротив, духовные власти и «вся земля» взяли под заботливую опеку наиболее важные дела, такие как отношения с мятежным казачеством и денежные налоги для содержания ратных людей, и продолжали следить за событиями в стране. По-прежнему города оживленно обменивались вестовыми грамотами, а когда к Москве вновь приблизились войска интервентов — на этот раз «избранного царя» Владислава, — Земский собор приговорил сохранить верность царю Михаилу и «сесть в осаду». В условиях постоянного брожения в умах, «шатости» и в простых ратниках, и среди служилой знати, такая поддержка была жизненно необходима для возрождавшегося Царства и помогла уберечь плоды победоносного 1613 года.
Глава 11. Завершение Смуты: борьба правительства царя Михаила Федоровича с внутренними мятежами
Возобновляя боевые действия на рубежах государства, правительство юного царя столкнулось с целым комплексом проблем, накопившихся в период Смуты и подорвавших боеспособность русского войска.
Проблема поместного обеспечения. Поместья служилых людей «по отечеству» подверглись страшному разорению: в некоторых уездах пустовало 60–70 % этих земель, что лишало поместную конницу ее основной материальной базы. Это привело к необходимости чаще выплачивать денежное жалованье ратным людям. Другой проблемой стала запутанная ситуация с правами на землевладение, так как разные цари выдавали зачастую «ввозные грамоты» разным людям на одно и то же поместье, что усугублялось самозахватом и утратой документов. Было решено проводить «дозоры» по конкретным челобитным, принимая к сведению показания самих помещиков — до «большого сыску».
Проблема обеспечения казачества. Проблема обеспечения нового войска, являвшегося многочисленной и довольно боеспособной силой, волновала еще власти земских ополчений. Известен случай, когда осенью 1612 г. их мятеж был прекращен только обещанием выдать в зачет жалованья казну Троице-Сергиева монастыря, — правда, затем казаки раскаялись и отправили драгоценности обратно. Однако надо было искать выход из положения, приводившего постоянно к бесконтрольному «приставничеству», грабежам и прочим бесчинствам.
Некоторую часть казаков, прежде всего заслуженных атаманов, стали «верстать» поместными и денежными окладами и наделять поместьями в дворцовых и черносошных землях северных уездов. Поскольку городовой корпорации «белозерцев» еще не существовало, так стали называть поместных казаков не только в Белозерском, но и в остальных уездах государства, и со временем они окончательно растворились в дворянстве. Другую часть казаков уже тогда стали переводить на положение служилых людей «по прибору», размещая их в городах с условием выплаты регулярного «корма». Однако большинство станиц продолжало воевать в составе «полковой службы», и для их обеспечения пришлось ввести натуральный специальный налог — «казачьи хлебные запасы», собиравшиеся Приказом сбора казачьих кормов. Всем личным составом «вольного казачества», его верстанием, выплатой жалованья и распределением «приставств» с апреля 1613 г. ведал особый Казачий приказ, созданный на базе Челобитенного (сдвоенный с ним).
