Александр Брикнер - История Петра Великого
Таким образом, пребывание Петра во владениях бранденбургасого курфюрста кончилось не совсем удачно. Оставив Пиллау, царь морем отправился в Кольберг, был проездом, но, кажется, не останавливался в Берлине [226], осмотрел в Гарце железные заводы в Ильзенбурге, побывал на Блоксберге и затем, в местечке Коппенбрюгге, встретился с ганноверской и бранденбургской курфюрстинами.[227]
София Шарлотта и ее мать следили с большим вниманием за путешествием царя. Находившийся с ними в близких отношениях философ Лейбниц занимался составлением проектов для разных научных предприятий, на осуществление которых при помощи царя он твердо надеялся.
О пребывании царя в Кенигсберге сохранились любопытные данные в письмах обеих курфюрстин. Сначала Петр дичился, однако потом разговорился; застенчивость его пропала; он ужинал с дамами, танцевал, слушал итальянских певцов. София Шарлотта, описывая Петра, говорит: «Я представляла себе его гримасы хуже, чем они на самом деле, и удержаться от некоторых из них не в его власти [228]. Видно также, что его не выучили есть опрятно. Но мне понравились его естественность и непринужденность». Курфюрстина София пишет: «Царь высок ростом; у него прекрасные черты лица и благородная осанка; он обладает большой живостью ума; ответы его быстры и верны. Но при всех достоинствах, которыми одарила его природа, желательно было бы, чтобы в нем было поменьше грубости. Это государь очень хороший и вместе очень дурной; в нравственном отношении он полный представитель своей страны. Если бы он получил лучшее воспитание, то из него бы вышел человек совершенный, потому что у него много достоинств и необыкновенный ум» [229].
Лейбница не было в Коппенбрюгге. Однако немного позже он писал к племяннику Лефорта о благоприятном впечатлении, произведенном русскими на курфюрстин, и обещал доставить Головину ноты тех пьес, которые ему особенно понравились. В письмах к разным знакомым Лейбниц говорил о громадном значении путешествия Петра, хвалил способности и сведения царя и выражал надежду, что в Западной Европе сумеют воспользоваться пребыванием его для распространения цивилизации в России. Впоследствии он осуждал образ действий голландцев и англичан, по его мнению, далеко не достаточно действовавших в этом направлении. [230]
Русских в то время на Западе считали варварами. На пути в Амстердам, в местечке Шанкеншанце, местные жители окружили царя и его свиту и спрашивали: «Какие вы люди? Христиане ли вы? Мы-де слышали, что ваших послов в Клеве крестить станут» [231].
7 августа царь прибыл в Амстердам.
С давних пор существовали близкие отношения между Голландией и Россией. Голландские купцы играли важнейшую роль во внешней торговле Московского государства; голландские ремесленники были товарищами царя на верфях в Воронеже; с Голландскими моряками он встречался в Архангельске. С амстердамским бургомистром Витзеном он был в переписке. Лефорт еще до 1697 года находился в сношениях с этим ученым.
Нидерланды в то время были замечательнейшей страной, не только по кораблестроению, но и по торговле и промышленности; там процветали и науки, и искусства. Витзен был в одно и то же время купцом и писателем; на его счет сооружались ученые экспедиции; он заказывал великолепные телескопы, был владельцем богатых коллекций [232]. В Голландии Петр имел случай учиться естественным наукам. Голландская архитектура послужила впоследствии образцом для построек разного рода в России, при заложении С.-Петербурга. Пребывание Петра в Голландии оказалось более полезной для него школой, чем ознакомление с приемами роскоши и расточительности при дворе бранденбургского курфюрста. К тому же Петр сам чувствовал себя как-то свободнее в кругу представителей среднего класса, нежели в обществе коронованных особ. Ни Фридрих III, ни Август III, ни Леопольд I не могли быть для царя столь полезными наставниками, как голландские купцы, мореплаватели, инженеры, фабриканты и ученые. На время Петр сделался ремесленником. Сближение с людьми скромными и обучение технике кораблестроения имели для него громадное значение. Недаром в истории знаменитого путешествия царя рассказ о его пребывании в Саардаме занимал весьма видное место, хотя, в сущности, он прожил тут не более восьми дней. Недаром и он сам дорожил воспоминаниями об этом местечке. Саардам славился множеством верфей и мастерских для постройки судов. Недаром саардамские плотники, с которыми Петр познакомился в Воронеже и Архангельске, хвалили свою родину.
Не останавливаясь в Амстердаме, Петр тотчас же отправился в Саардам, где встретился со старым знакомым, кузнецом Герритом Кистом, работавшим некогда в Москве. Он поселился в его доме, приобретшем через это, впрочем, не ранее как в конце XVIII века, громкую известность. Иосиф II, Густав III, великий князь Павел Петрович, Наполеон I, Мария-Луиза, Александр I посетили этот домик. Когда в нем был, еще наследником, Александр II, его спутник, Жуковский, написал на стене карандашом следующие стихи:
Над бедной хижиною сей Летают ангелы святые.
Великий князь! благоговей:
Здесь колыбель империи твоей,
Здесь родилась великая Россия [233].
Стихи прекрасны, но мысль несправедлива. Новая Россия родилась ранее, еще до путешествия царя в Западную Европу.
В Саардаме царь работал на верфи корабельного мастера Рогге, бывал в гостях у родственников некоторых ремесленников, с которыми встречался в России, осматривал разные фабрики и мастерские, маслобойни, прядильни, пильные и канатные заводы, кузницы и проч. В первый день своего пребывания в Саардаме он купил себе лодку, на которой разъезжал по каналам и рекам в окрестностях города и по заливу [234].
Появление русских в Саардаме наделало много шуму, особенно когда узнали, что между приезжими находился сам царь.
Один саардамский плотник, работавший в то время в Москве, писал к своим родственникам еще ранее, что царь приедет и что его можно узнать по конвульсивным движениям головы и лица. Царя узнали. Он был постоянно окружен толпой, с которой, не имея привычки сдерживать себя, сталкивался, так что должен был жаловаться бургомистру на назойливость черни. Когда 14 августа царь должен был присутствовать при поднятии корабля в доках, толпа не давала ему прохода. Он рассердился, спрятался и на другой день переехал в Амстердам2.
16 августа происходил торжественный выезд послов в Амстердам. Им был оказан пышный и роскошный прием. При въезде послов царь, соблюдая полное инкогнито, сидел в одном из последних экипажей.
На другой день Петр в сопровождении амстердамских бургомистров был в ратуше, а вечером в театре; затем он в следующие дни посетил адмилартейство, корабельные верфи, магазины. Город угостил послов торжественным обедом и фейерверком; в честь царя устроили маневры на воде, на которые Петр смотрел с военного корабля.
Витзен выхлопотал для царя дозволение работать в Ост-Индской верфи, где он и занял квартиру и трудился в продолжение четырех месяцев с половиной, учась систематически Кораблестроению под руководством мастера Геррита Клааса Пооля. Труды царя находились в самой тесной связи с мыслью о продолжении турецкой войны, как видно из письма его к патриарху Адриану: «Мы в Нидерландах, в городе Амстердаме, благодатию Божьей и вашими молитвами, при добром состоянии живы, и, последуя Божию слову, бывшему к праотцам Адаму, трудимся, что чиним не от нужды, но доброго ради приобретения морского пути, дабы, искусясь совершенно, могли, возвратясь, против врагов Иисуса Христа победителями, а христиан, тамо будущих, освободителями благодатию Его быть. Чего до последнего издыхания желать не перестану» [235].
Современники передают многие черты трудолюбия царя, его скромного отношения к товарищам на верфи, любознательности и проч. Он сердился, когда его называли «величеством», ходил постоянно в одежде плотника и учился не только плотничному Мастерству, но и рисованию, математике и астрономии. Наставников для царя выбирал Витзен.
По временам царь предпринимал поездки в окрестности Амстердама. В Саардаме, где он бывал несколько раз, учились кораблестроению и другие «волонтеры», между которыми приобретший впоследствии знаменитость Александр Данилович Меньшиков отличался особенной способностью к учению и трудолюбием. В Текселе царь был у китоловов, которых заставил объяснить ему все подробности этого промысла. Далее Петр посетил города Утрехт, Дельфт, Гаагу и постоянно возвращался к своей работе на Ост-Индской верфи.
Какие сведения в теории кораблестроения приобрел Петр на Ост-Индской верфи, видно из собственноручных записок его, которые он вел в Амстердаме и в которых излагает правила корабельного чертежа. В аттестате, данном ему Герритом Клаасом Поолем, сказано, между прочим, что Петр Михайлов во все время своего пребывания в Амстердаме был прилежным и разумным плотником, также в связывании, заколачивании, сплачивании, поднимании, прилаживании, натягивании, пленении, копчении, стругании, буравлении, распиливании, мощении и смолении поступал, как доброму и искусному плотнику надлежит, и помогал в строении фрегата «Петр и Павел», от первой закладки его почти до окончания и проч.[236]
